В паутине июля безнадёжно запуталась звонкая муха - Не понять, не принять этот знойный и призрачный звук, Что надсадно касается притуплённого гордого слуха, Размыкая, тем самым, молчаливости призрачный круг. Не понять, не принять многократно дроблённого эха: В звуке замкнуты боль и мгновения липкого плен. Рвётся тонкая нить - связь слёзы и весёлого смеха, Век готовый к покою, не желает иных перемен. Раскрывается даль – горизонт разрывается в звуке, Парашютный полёт вдруг становится чем-то родным. Прикасаясь к мольберту, оживают озябшие руки, Возрождается нежность из заросших лесами руин. Отчего же тогда, так саднит этот звук монотонный, Истязая себя отражением в играх и снах? Может быть от того, что не так загрунтованы стоны И саднит поцелуй на еще не синюшных губах?