Смеялся беспричинно пацаном. У юноши был смех густой и звонкий. Но годы, годы, словно как подонки, украли всё, чем был я награждён. Теперь собой могу лишь рассмешить, печальный шут, но с виду благодушный, внутри себя себе уже ненужный. Ну, разве так, скажите, можно жить?