Перед самою жатвой загорелись хлеба. А в ближайшем пруду нет ни грамма воды. Мужики, подгорелые, тянут: «Су-удь-ба!» Лица баб почернели от этой беды. – Вся надежда была, что спасёт урожай, ведь сады, да и живность порушил Указ. – А теперь без всего хоть сейчас подыхай, чай, до лета никто не дотянет из нас. – Надо в город иттить, там работу найдём, чай, на стройках везде нынче люди нужны. – Оставаться здесь – все, как один, перемрём. Там кой-как, но продержимся хочь до весны. – Да, без пачпорта прямо тебя подберут! – Председатель, чё скажешь, как быть? Разрешенье какое нам власти дадут, али смогут хоть чем-то они пособить? Разговоры с делами сбивались в клубок. Трактора, между тем, пропахав полосу меж полями, как встали огню поперёк. А под ними улёгся дремать ветерок, И поникнул огонь, не держась навесу. Ночью дождь пепелище залил и прибил. Утром был из района уже прокурор. О вредительстве долго и зло говорил, расстрелять всех сельчан был готов он в упор. Но уехал, с собой никого так не взяв. «Ладно, сами помрёте!» – он как бы шутил. И десятка два мата приличных сказав, он на «эмке» с конвоем своим укатил. Завтра тоже отсюда уеду домой, мне билет уже Клава купила. Здесь крестьянскую жизнь я увидел такой, чтобы лучше об этом забыл я. 1948 г.(лето перед 7-ым классом) * Село Малеевка Льговского р-на Курской области