http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=326683 Эпиграф: «Ах, как вплавлены слов цветы В пламенеющий небосклон! Только боль и любовь - ты, А за краем огня - он. Эти ниточки не просты, И свобода от них - сон. И разлука - всегда ты, И на малую пядь – он» (Шляхова Надежда) «АНДАНТЕ ФАВОР`И* Я мечтаю, как будет у нас когда-то: на веранду пройти, и задёрнуть шторы; ... neither slow nor fast ... анданте, ... и чтоб брызгали соком упругие помидоры… Рыжих зёрен такие смешные капли, словно ноты, на чёлке твоей повисли; я читаю мелодию - в такт ли, так ли? - и смолкают ненужные нам и слова, и мысли. "Ларго, ларго, адажио, ленто, ленто"* - не спеша, не смущаясь родства с природой, мы с тобой приручаем свою планету, как зверька никому неизвестной ещё породы; и себя изучая - на вздрог ли, на вздох, наощупь, сочиняем неспешно анданте своё - "Аmore"; наши тени сольются, и станет, конечно, общей Апп`ассионата, зач`атая в фа-мажоре. *** "Финита ля феличита..." (Е. Кабардина ) Ах, как смятенно причитал Аль Бано в песенке нетленной! Куда бежать от Вашей тени? Финита ля феличита... Финита ля, финита ми - Во влажном воздухе озонном Осой зудел мотив бессонный: Финита - ми. Финита - мы. ...А море в тыщу первый раз Мне Вашу глубину напомнит, И шторм, и штиль, и Ваши волны - Феличит0вый пересказ. Ещё про то, как в сентябре Штормило сердце. И печали, Картаво чайками кричали: Финита ре, финита ре... И реквием. И волнорез. (От-ре-зать! Память - горы - горе...) Но я бросаюсь в это море Волнам его наперерез. Финита - ля, финита - sea! (Не ждать на берегу ассолью!) Морские ванны - раны с солью. Финита - Бог его спаси! ...И падает закат - бордо На запрокинутый осинник; И пёстрый дятел в парке зимнем, Долбит одно: финита - до... Финита… до? Не то?... Не та! (До свадьбы -"до" или "до" - смерти?) ...А запахи, и звуки меркли. И небо - цвета "никогда". ПАМЯТИ БЕЗ ПАМЯТИ ЛЮБИВШИХ "Beethoven. Largo Appassionato" Это не мой закат расплескался теперь в полнеба – Это твои глаза мне его рисуют. Мне бы нырнуть в него серебристой нерпой, Так, чтобы ты меня не любил впустую. – Страшно, когда болит не в одно – в два сердца! Брось меня, милый: это, пойми, так надо! Мы с тобой параллельны, как эти рельсы, Я погибаю, я – город в твоей осаде! Ты меня подменяешь, пойми, собою! Ты мою тень воруешь – без тени странно! Ты вытесняешь меня из меня – без боя: Память о наших жизнях – сплошная рана! – Нам, близнецам сиамским, делиться на два?! Если душа одна, то куда ей деться?! (Вижу в глазах твоих ужас и боль разлада И заметались в клетке мои два сердца...) ....................................................................... Это не мой закат зацветает теперь в полнеба – Это твоя любовь для меня рисует. Ты расплескался в нём серебристой нерпой, И не стираю брызг по всему лицу я». Я уже давно поняла, что для меня не столь важно, о чём написано стихотворение, мне важнее, КАК оно написано. Есть множество т.н. стихов, которые мне кажутся зарифмованной (или не зарифмованной) мыслью, зарифмованной (или не зарифмованной) прозой: всё, о чём говорится в этих стихах, можно легко пересказать «своими словами», причём пересказ часто бывает лучше, ярче, объёмнее по смыслу и содержательнее, чем сам стих, потому что короче. Но есть Поэзия, которую невозможно пересказать, трудно объяснить, а можно только прочувствовать, прожить с поэтом какое-то мгновение, посмотреть его глазами, услышать его мелодию. Точно так же порой трудно пересказать музыку. «Вы объяснили музыку словами. Но, видно, ей не надобны слова - Не то она, соперничая с вами, Словами изъяснялась бы сама. И никогда (для точности в науке) Не тратила бы времени на звуки» (Новелла Матвеева) Пересказ такие стихи убивает. Думаю, что настоящую лирическую поэзию (поэзию чувственника, а поэтом-чувственником, несомненно, является Наталья Малинина) пересказать невозможно. Я бы назвала её стиль фонетическим экспрессионизмом. В её стихах есть всё, что нужно моему слуховому и эмоциональному восприятию: я чувствую Дух (аромат) этих стихов (стилистику), ощущаю их Пульс (ритм), откликаюсь на их Нерв (экспрессивный творческий выплеск-переживание ЛГ, чувственная авторская задействованность), слышу их мелодию. Стихи Наташи нежны, прелестны, музыкальны, женственны (в хорошем смысле этого слова. Не люблю, знаете ли, стихи-унисекс, стихи-без-гормона), они запоминаются и поются, у них есть особый флёр или «послевкусие» (хоть я и не приветствую гастрономические сравнения в разговорах о литературе). Наташина лирическая героиня – чувственная, тонкая, ранимая женщина-дочь, которую нужно любить, нежить и оберегать, и читатель этого хочет: взять на руки, покачать, убаюкать, позаботиться. При этом ЛГ Наташи обладает блестящей интуицией и чутко отзывается на все психологические нюансы и переливы как своего настроения, так и ситуации, в которой оказывается по воле автора. Автор несколькими точными мазками рисует картину или образ – и читатель «готов»: психологически точно подобранные слова воздействуют, манят и обволакивают (я бы ещё добавила «усыпляют бдительность»))). Точно так же воздействует заговор. Наталья не только поэт-чувственник, она ещё и поэт-«звукач», причём звукач от Бога. Мало кто так слышит созвучия, как она. О звукописи стихов Натальи Малининой можно писать много и с удовольствием. Но эта звукопись основана не только на приятных для слуха звукосочетаниях ради звукосочетаний, в Наташиной звукописи есть свой смысл (что меня, как «чувственника-смысловика», несказанно радует). Виолончельное «на веРАНду пРОйти, и зад’ОРнуть штОРы; neither slОw nОr fast ... АНдАНте, и чтоб брызгали сОком упругие помидОРы. Рыжих з’ОРен такие смешные капли, слОвно нОты, на чОлке твоей повисли; я читаю мелОдию» и «в такт ли, так ли» - «ксилофонное staccato», мягкий игривый юмор, звуковая шутка, нежная краска «звуковой стилистики» (если можно так сказать). или «Во влАжном вОЗдухе оЗОННом ОСОй зудел мотив беССОННый» [ИпАдает зАкАт - бАрдО На запрАкинутый АсИННИк; Ип’Oстрый д’Aтел в пAрке зИмНем, ДАлбит АднО: фИНИта – дО] (к сожалению, моя клавиатура не даёт мне возможности записать полную и точную транскрипцию Наташиных строк) Стихи Наташи не просто музыкальны, они романсово-музыкальны. А теперь скажу несколько слов о самом триптихе. Первое стихотворение триптиха – «Анданте Фавори». С первых же строк читатель вовлекается в очаровательную акварельность: «Я мечтаю, как будет у нас когда-то: на веранду пройти, и задёрнуть шторы; ... neither slow nor fast ... анданте, ... и чтоб брызгали соком упругие помидоры…» - и – «визуализируй»! Сразу представляю себе маленькую дощатую террасу с ситцевыми шторами на больших окнах. Сосновый буфет в углу и сосновый стол посередине, а на нём большие помидоры (мне почему-то астраханские видятся), мечтательница-ЛГ и – иду вслед за её воображением – герой её романа. И так легко следовать за мечтами этой лирической героини, возможно, потому, что, хоть в её мечтах и есть абсолютно женский любовный призыв, но его концентрация «смягчена» (не хочу говорить «разбавлена», потому что это не так) нежностью следующего катрена: «Рыжих зёрен такие смешные капли, словно ноты, на чёлке твоей повисли; я читаю мелодию - в такт ли, так ли? и смолкают ненужные нам и слова, и мысли», и столько девического простодушия в этом образе, столько ласки и очарования, что видишь воочию этих лирических героев, как они робко улыбаются друг другу и читают мелодию по нотам помидорных зёрен. Считаю этот образ находкой. И это «в такт ли, так ли?» - боязнь спугнуть мелодию, страх фальши. А то, что рождается между лирическими героями, можно сравнить только с планетой, и это рождающееся чувство – страсть, которую нужно ещё приручить (не «объездить», не «выдрессировать», не «укротить», - «приручить»), «как зверька никому неизвестной ещё породы». Стихотворение – прелюдия о прелюдии. Акварельный этюд к прелюдии под «речей виолончель». Второе стихотворение триптиха - одно из моих «наизустевых» у Наташи. Стих – расставание. Названия нот вплетены в полотно этого стихотворения легко и непринуждённо, обыграны фонетически. Аллитерации, перетекания звука, смысла, лёгкие строки – всё очаровывает, гипнотизирует и катается на языке. Наркотическое стихотворение для меня. Не во всех фонетических пассажах мне хватило «понятийного» смысла, но моё восприятие отказывается искать смысл там, где его не нужно искать, а нужно просто расслабиться и слушать пение Птахи, тем более что это такое завораживающее пение. Третья часть триптиха – «ПАМЯТИ БЕЗ ПАМЯТИ ЛЮБИВШИХ» - красивейшее, глубокое, обжигающе-чувственное стихотворение. Не могу не отметить одной – и очень важной, на мой взгляд – черты: первая же строфа запоминается сразу и навсегда, она мгновенно притягивает, и это притяжение не отпускает читателя до последней строки. Но – не буду разбираться в художественных особенностях (стилистических, лексических, языковых, смысловых) этого произведения. Я попробую показать, как я его прочувствовала. По сути, это – стихотворение-реквием. «Это не мой закат расплескался теперь в полнеба – Это твои глаза мне его рисуют» - лирическая героиня этого стихотворения смотрит в глаза лирического героя, смотрит его глазами, и видит его закат. Не «свой» - Его. Его закат жизни, закат человека, одарившего лирическую героиню Любовью, на которую она не смогла ответить: «Мне бы нырнуть в него серебристой нерпой, Так, чтобы ты меня не любил впустую». И – смотрите вместе со мной и Наташей: «Долгий осенний закат догорел. Погасла последняя багровая, узенькая, как щель, полоска, рдевшая на самом краю горизонта, между сизой тучей и землей. Уже не стало видно ни земли, ни деревьев, ни неба» - видите? «Страшно, когда болит не в одно, в два сердца» - и это подтверждает сложный ритм стихотворения, двойное сердцебиение с перебоями… - слышите? «Брось меня, милый, это, пойми, так надо. Мы с тобой параллельны, как эти рельсы, […] Память о наших жизнях – сплошная рана» - и – «Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться» - чувствуете? Но лирическая героиня не готова к таким жертвам, сила обрушившейся на неё любви лирического героя – пугает, лишает покоя, вносит какую-то дисгармонию в душу - «Ты меня подменяешь, пойми, собою! Ты мою тень воруешь – без тени странно! Ты вытесняешь меня из меня – без боя: Память о наших жизнях – сплошная рана!» - и одновременно притягивает: «Вижу в глазах твоих ужас и боль разлада – И заметались в клетке мои два сердца...» - и – «Почем знать, может быть, твой жизненный путь пересекла настоящая, самоотверженная, истинная любовь» - узнаёте ли? «Это не мой закат ЗАЦВЕТАЕТ теперь в полнеба. Это твоя любовь для меня рисует» - и – «В эту секунду она поняла, что та любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо нее. Она вспомнила слова генерала Аносова о вечной исключительной любви - почти пророческие слова. И, раздвинув в обе стороны волосы на лбу мертвеца, она крепко сжала руками его виски и поцеловала его в холодный, влажный лоб долгим дружеским поцелуем». Лирический герой, догорев своей любовью в пол неба, ушёл в закат. Утраченное – бесценно и неповторимо, боль от этого бесконечна и ещё более мучительна от того, что лирическая героиня так и не смогла «нырнуть серебристой нерпой» в этот закат, это лирический герой «расплескался в нём» своей любовью, и запоздалое озарение лиргероини «Это не мой закат зацветает теперь в полнеба. Это твоя любовь для меня рисует» уже ничего не может изменить. «Ты расплескался в нём серебристой нерпой. ... И не стираю брызг по всему лицу я...» - вот нерв утраты, неизбывная боль от непоправимого… А теперь – послушайте, пожалуйста: L. van Beethoven. Son. N 2, op. 2. Largo Appassionato http://www.youtube.com/watch?v=5JVsO8cwoaA В триптихе все части объединены не только упоминанием «музык», но ещё и фабулой (1ч. – прелюдия, 2ч. – расставание, 3ч. – реквием), закруглённой в «гранатовый браслет». Я ещё вернусь и к этому Наташиному триптиху, и к другим Наташиным стихам, возможно, увижу что-то иначе, но не поменяю своего трепетного и нежного отношения к ним, я ещё буду много раз возвращаться к Наташиной поэзии, потому что не вернуться невозможно. P.S. В отзыве использованы цитаты из повести Куприна «Гранатовый браслет» С уважением, ЕК.