Уже писали миллионы раз о волшебстве кудрей, о чуде женских глаз, об омуте любви, и что она несёт не только наслажденье, но и грех, и гнёт, а кто-то даже высказал, что секс вкусней гораздо, чем английский кекс. Поэтому пишу я о другом. Сейчас, когда идёт развал кругом, и потаскухой сделалась мораль, не то, что женщину, но и детей не жаль, Вселенная – один сплошной бордель, себя выводит каждый на панель, главенствует не разум, а маразм, и в терроризме видится оргазм, – ну, как при всём, при этом воспевать в стихах любви святую благодать и упоительно чирикать в тишине?! Такое сделать не позволит мне моё нутро, в котором отражён весь мир, мной познанный не на луне, и тот кусок его, что обожжён совместно с детством в проклятой войне; и суть шахтёрская, вошедшая в меня, – судья моих поступков много лет; и даже лучезарность того дня, когда я получал свой партбилет, который, – да! – тогда боготворил, наивно веря в искренность идей, и сам себе о них я говорил: «В них торжество и благо всех людей» Не я виновен в том, что ревизионизм коснулся и меня и всё перекроил, что я, отвергнувший сегодня коммунизм, в духовном плане безыдеен и бескрыл. Зато умею трезво и реально событие любое или факт себе так объяснить, что натурально стих пишется как ревизорский акт. Но лучше изъясняться протокольно о том, что нынче душу ворошит, чем петь любовь сусально и фривольно, когда земля от выстрелов дрожит.