Он шел, шатаясь и скользя под тяжестью креста, От своего порога шел и до ворот Христа, На четырех, на двух, на трех в пыли, да и грязи. Молил Его молил себя, молил, - Кривая вывези! И люди, указав перстом, смеялись как в кино Когда следы горячих губ он окунул в вино. И детство он хранил в себе до самой сути, Искал покой и клокотал. Все в мире в смуте. И было счастье жизни всей - ее вершина; Часть ноши как тому дано, взвалив на сына, Сильней пригнулся под крестом - давила доля, И так он шел по жизни всей, до края поля. Любовь и счастье не сродни. То мрак и тучи. Едва всходил на гору он, валился с кручи. Недоедал, недопивал, хватало лиха, Он то взвивался над седлом, то ехал тихо. Он много раз пытался жизнь начать сначала, Но корабли его в портах дробило у причала. И в 20 лет и 40 лет такая ж кутерьма, Пришла его ему пора, не обошла тюрьма. И тут и там, как небосвод, сплошная карусель. В бездонном море - море слез садился он на мель. Лицо пергамент – желтизна... Все как бы между делом Сквозь пальцы просочилась жизнь, душа рассталась с телом. Пред входом в дверь, что в мир иной, с трудом поставил крест Он в угол там, где теснота и не хватает мест. Затем был Суд, как и должно, где он держал ответ За то, как жил, за то, как шел без света и примет... Заслушал молча приговор; в глазах немой укор. - Ты тяжкий крест взвалил на нас и гонишь под топор. Господь с лица улыбку стер, слегка кивнул И он как агнец за жрецом, взлетев, шагнул. Вошли в ворота. «Вот кресты перед тобой» Господь промолвил: «Выбирай. Бери любой» Пересмотрев и перебрав все от начала Он выбрал тот, что легче был, чтоб шел и, не качало. Тут Бог помедлил и вздохнул: «Клади на плечи! И вновь ты свой же выбрал крест. Эх, человече!» Устало, плечи опустил, шагнул в просвет. Большой был выбор у меня!? И да, и нет!