(поэма одного возвращения ) 1. Бывший узник Освенцима Шёл дорогою в Прагу, - С детства отдал он сердце ей Новой жизни во благо; С детства отдал он сердце ей, Обещание встречи, Запредельными зверствами Для Любви искалечен. В жутком месте отчаянья Безысходностью мучим, Он устал от молчания И надежды на случай. Но да слёзы солёные… – Это слёзы на радость. Но да люди с поклонами… А от жизни осталась Только тень полосатая, Да глаза голубые… Смерть прошла по касательной Перечёркнутой были. 2. Вот и улочки узкие, Островерхие крыши… Танки… , - в городе русские: Озорны и бесстыжи. Льются песни весёлые Под хмельную гармошку… Но, помилуйте – всё ли так, Если на сердце тошно; Если радость сменяется Непонятной тревогой? А с тревогою справиться, Невозможно без Бога. Под ногами отёкшими Староместская площадь. Птицам хлебное крошево Гонит ветер с ладоши. В неба синей прогалине Тихо тянутся гуси Погостить у викария – Реформатора Гуса. Карлов мост. …и над Влтавою Шпарит радиорупор, Что прямыми ударами Сметена «Митль-группа». Но из памяти прошлое Не смести в одночасье. Если прошлое прожито – То к нему ты причастен. 3. Бывший узник под номером – «восемьсот тридцать семь» Всё не верил, что дома он И свободен совсем; Всё казалось, что выстрелят, Закричат, загудят, - Да за всё, что он выстрадал… Но… молчит автомат. … и травили бараками И сжигали, как крыс Всех, как есть, одинаково… Взял бы память, да сгрыз Иль затёр, словно ластиком, Чтоб не помнить тех глаз, - Тех, которым подвластен был Ковыляя на газ. Возле арки три тополя, Двор колодцем - над ним Белоснежное облако… И в прохладной тени… , Перемешанным запахом Кружит голову май… Дом окошком на запад и… - «Вот он я – принимай…» 4. Автоматная очередь. Он прижался к стене. Издевательски точечный Нимб… «О, Господи! – Не-е-ет!!!» Что же видит он, Праведный? – Из окна, где он жил Жжёт какая-то гадина Безотрывно, в нажим… Он под арку, к спасению… Рядом брызжет огонь. А погода весенняя… А война далеко… А под аркой волнение, Блеск испуганных глаз… «Карел, ты?!» «Тем не менее…» «Ну, потом, не сейчас… 5. Аккурат, как сорока - Всё строчит, да строчит… Глянь, рубашка по локоть; Глянь, очками блестит. Так и есть – сумасшедший, - Что по камню палить? Мы за русским ушедши, - Обещал подсобить… А супруга Хелена?» «Говорят – в Равенсбрюк…». «Так она среди пленных? Это, стало быть, юг?» Но беседе с соседом Помешал автомат, - Будто всё ещё следом Шёл за узником ад. 6. Рокот гусениц. В арку Въехал с грохотом танк, Обдал выхлопом жарким Всех, кто был тогда там И во двор… , дулом к небу, Покачнулся и встал, - Не иначе ослеп он – Этот броне-металл? Люк открылся. Из башни Показался танкист – Воплощенье бесстрашия, Весельчак, оптимист… И был тут же обстрелян… «Ну и вам не хворать… Здрасьте! С первым апрелем! Раскудрить твою мать!» Закурив папироску, Прихватив автомат, Невысокого роста, Спрыгнул наземь солдат, Отскочил, как отпрянул И под арку, нырком… «Значит, братья-славяне, Всех прошу об одном ( паче всех – любопытных) - Не посматривать вверх. Ну, попытка – не пытка. Расколотим орех…?» 7. Тут один из соседей Взвыл с мольбою в глазах: «Умоляю! Не смейте! Господин комиссар! Не стреляйте из танка! Не чините погром! Это, просто, бестактно И жестоко… Потом, Я владелец и это - Мой, сказать, капитал! Здесь гостил Майкл Бертон, Эрих Фромм обитал… Здесь история в камне, Время, память эпох… Пораскиньте ж мозгами… Да в подмогу вам - Бог…» «Вы не слушайте, право, Эту грязную речь. Он вам тут не про Прагу… , - Ка б своё уберечь… Есть причина весомей Сохранить этажи… Вот сосед наш знакомый. В этом доме он жил... Слпва Богу - вернулся... .................. Лагерь смерти пройти, Чтоб в огонь окунуться, Под обстрел угодив?! Из его же окошка И ведётся стрельба… И понять невозможно… Что же это? - судьба?» Но танкист не ответил, Только сжал кулаки… А под аркою - дети, А ещё - старики; А под аркою - вера И надежда на жизнь… Значит надо быть первым. Значит надо спешить. 8. Дальше, собственно - проза: И… танкист - побежал. Лишь дымок папиросы Его бег провожал. «Щас мы выкурим, братцы, Эту вошь на «раз-два! Где ж ты там окопался, Дурья ты голова? Ну-ка, дай-ка огня мне… , Чтобы… на-вер-ня-ка… Так и есть! Полагаю… - Из того вон окна… , Что под самою крышей… Вот и славно, «родной». Вот теперя я вижу. Вот теперя вы мой. Я намерен к вам в гости… А поставьте-ка чай… И настырничать бросьте… , Чтоб чего невзначай…» И с волною бесстрашья, Он рванул до перил И шесть лестничных маршей Не прошёл – покорил. Пулемётные фразы - «разговор по душам»: Неуверенный - «шмайсер» Деловой – «пэпэша». В перестрелке минутной, Время – медленный сон. Ну, так, где же ты, утро, Чтоб закончился он? 9. Ожиданьем томимый, Извелся экипаж: «Два бы танковых мимо…!» «Без команды не дашь…» «Говорил же я Лёшке, Чтобы взял на испуг… Да, он тот ещё тоже – Не удержишь…» И вдруг, Словно обухом по лбу, Естества лишена, Двор накрыла, как кобра - Тишина, тишина… Только слышалось, будто Всё идёт диалог… «Что застыли там? Тут я!» «Алексей, жив, браток!?» 10. Со ступеней спускаясь, Вышел к ним он во двор, Произнёс, улыбаясь: «Вот и весь разговор…»; Пошатнулся и тут же, Как подкошенный пал. «Командир!!!», - прямо в уши Кто-то в плачь, закричал. «Лёшка, друг! Что ж ты, ботa!!! - На краю то земли!!! Кто ж теперь поведёт нас, На Берлин… на Берлин…?» 11. Был - и нету солдата… Люди, слышите – нет! Всюду скорбные даты Писем, сводок, газет… Сколько силы и славы, Чтоб затем не дойти… Дней расстрелянных главы, Неизвестность пути, Перекрёстки, забвенья, Тьма внезапных смертей, Разновидность суждений Субъективных судей… Кто запомнит, запишет, Прочитает, поймёт? И чем дальше - тем тише И не наоборот. Был - и нету солдата, - Отгорела звезда; Только шлейфа остаток И остался тогда…. Скажут – «Подвиг героя – Свет Вселенской Любви»; Дескать, кровь эту пролил Он за светлые дни; За спасение ближних: Стариков, малышей… Но не знать им, не слышать, Что тогда на душе Там жило у солдата: Время - грубая ткань… , - «Слышал, было когда-то… Но в какие века… ?» 12. Он стоял в неподвижности, Словно ждал приговора, - Приговора, как милости Долгожданной и скорой. Будто в смерти погибшего Был один виноват он… И понятно - не вишнею Угостили солдата. Сжалось в трепете сердце и Встало от напряженья… «Кто я? – узник Освенцима Или так, отраженье Чей то боли у кромки рта Пред оставшимся вздохом? Ну да будь же ты проклята, Бесовская эпоха! И пошёл он от дома прочь, А точнее поплёлся… Пёрла по небу тучи всклочь Приведение-осень, - Будто всё не уйти никак Не собраться ей бедной, Чтоб уж больше не отвлекать От весенних побегов; Чтоб уж больше не мучить нас Затяжным патронажем; Чтоб излучиной к лучшему Жизнь открылась однажды. 13. Через лень, снисходительно, Но… пахнуло свободой… Где ты, знак вопросительный? Восклицательный – вот он! И цветы не заставят ждать, Как и трели пернатых На другой стороне моста, Возвратившись обратно. Молча брёл по аллее он Францисканского сада И неслось – «Отделение, Получите снаряды!» А под лапами лиственниц У Поющих фонтанов, Доносилось – «Во Истину - Час пробьёт и предстанет…» 14. Тут старушка согбенная Проходящая мимо Тихо к бывшему пленному Обратилась: «Родимый, Ты здоров ли? Случилось что? Или жить тебе негде? Не печалься, сынок, о том… В приходском лазарете Предоставят тебе ночлег, Приютят и утешат… Прожила б я свой трудный век Без Любви и надежды Если б горю давала ход? Так чего же грустишь ты? Не печалься, сынок, пройдёт… Вон, и ночка всё ближе…» И сказал он: «Спасибо, мать, - Сквозь дрожащие губы, - Я здоров и мне есть, где спать Да вот только смогу ли? Видно в сердце моём война Поселилась навечно И холодный рассвет без сна Будет ночи не легче». Говорил, а в его глазах Всё стоял этот парень, Что готов был под небеса Благородства в запале… Ради жизни других отдал Он свою не жалея, Отказавшись привлечь метал, Став живою мишенью. Говорил… И его глаза Вдруг заполнили слёзы. Он готов был бежать назад… Он готов был, но… поздно… А над Прагою синий дождь Спать ложился на ветер И был вечер на сон похож Самый мирный на свете.