Я пребываю в состоянии блаженном среди красот сибирских и дерьма. Ещё не Буратино, а полено – немного чувств, ни капельки ума. Курсант сопливый в голубых погонах – в глазах восторг, в улыбке детский рот. Нас привезли в «столыпинских» вагонах, в которых часто перевозят скот. И по дороге мы пропить успели одежду всю, баулы и мешки. Но здесь нас сразу хорошо одели и выдали из кирзы сапоги, и по две пары байковых портянок, шинель суконную, ушанку, аж до плеч. Хоть с непривычки будят спозаранок, от восхищенья патетическая речь водой, как из поломанного крана, не иссякая, льётся из меня. Должны здесь за год научить барана науку современную понять. Освою я родары и маркёры, всё остальное, что есть нынче в ЗОС, и в скромном звании микромайора начну намеченный армейский рост. Конечно, до вершин мне не пробиться, – как говорится, данные не те. Поэтому во мне и нет амбиций, нет почвы и маниловской мечте. Но очень хочется иметь возможность скорей в семье с женою вместе быть, преодолев дотошной жизни сложность, её всегда физически любить. И, обладая хоть каким-то даром, стишки писать с потребностями в лад, чтоб подкреплять газетным гонораром свой офицерский маленький оклад. Красноярск, декабрь-1953