Я, кажется, уже понять готов всех тех, кому в сей жизни мало светит. Оставшийся без реденьких зубов сочувствовать стал страждущим на свете, всем донельзя обиженным судьбой, зализывающим собственные раны. Я нынче незнаком с самим собой! Себя рассматриваю странно то в зеркале одном, в другом потом. Гляжу и не могу никак понять, как мне сегодня правильно назвать то, что недавно называл я ртом. Нормально слова не могу сказать: шипящие все превратились в свист. Молчу уже, что не могу жевать, и за столом я – цирковой артист. По городу прогулки не манят: боюсь знакомых напугать собою. Но теплится надежда у меня лампадою святою, голубою, что восстановится вновь облик мой, и стану я, довольный, улыбаться. Не только летом, даже и зимой моим зубам все будут удивляться