Костёр инквизиции семьдесят лет смердел над бескрайней Россией. И в нём был сожжён каждый пятый поэт, а трое по ним голосили. И только четвёртый из тех пятерых пел власти приятные гимны. Но будет разумным ли – ругани рык упрёком коль выставим им мы. Романтики были, и были глупцы, и были, кто в полном сознанье себя укрощали, боясь, что жрецы лишат навсегда пропитанья и бросят на голые нары в гулаг. А жить, ну кому не хотелось?! Считаем сегодня, что это пустяк, – смешна запоздалая смелость! А если припомнить, то были глухи, слепы или просто пассивны, и мы про Отчизну слагали стихи, которые нынче противны, которые нынче хотим позабыть – себе всё прощаем послушно. А вот Евтушенко мы будем судить, что был он когда-то двурушным. А я благодарственно за «Бабий яр» ему все шатанья прощаю. И, чтя высоко поэтический дар, его с упоеньем читаю.