После того как все соратники покинули дом на всё лето, жизнь приобрела свой самый естественный ход. Незачем уже стало лишний раз появляться на кухне, тревожить посуду, раскладывать что-то там на приборы, всё и так переваривалось в её истинно-первоначальном виде. А после того как сгорел и забытый на огне семейный чайник, жизнь вообще понеслась без оглядки. Человек ведь быстро возвращается в своё природное состояние. Незачем нам все эти условности. Жить надо в значительной простоте. Правда иногда хочется ещё, скорее всего по выработанной за беспечные годы привычке, заглянуть в нутро своего холодильника, но это уже быстро проходит. Постоишь, подумаешь, вглядываясь в безразмерную ширь незанятого ничем пространства, и жить становится значительно веселей, гораздо, быть может, свободнее. Стоишь, смотришь куда-то, как в дальние страны, из окна пробегающего мимо вагона, - далеко видать и нигде нас нету. Мы свободные, кричу я, и в этом вся сила наша. Ничто нас за этой дверью уже не держит. Стоишь, пристально всматриваешься, о многом серьёзном по-настоящему думаешь. А мимо дальние страны плывут, на волнах с бурунчиками в солнечных бликах качаются. И люди свободные, с поклажею место своё занять побыстрее торопятся. А я всё в проёме стою, вдаль призрачную заглядываю, и признать будто бы там всё время чего-то стараюсь.