Туман после тысячи лет дождя на склонах горы Тянь Хрень. Неспешное бегство слепого моря в заливе Очко Да`оса. Туда, где нас нет и не будет, уходит отпущенный нами день. А мы остаемся на горизонтальной линии тоньше волоса. В провинции У и в И Чоэ, да как и в верховьях реки Пинь Ли, - Весной, говорят, никто не глядит под ступать обреченные ноги. Оно и понятно: неважно, куда и зачем (да и как) журавли Намыливают полнеба - когда ты полвека живешь в берлоге. В Сюнь Пыне с утра веселье - о, йоу! - наш цирк, наконец, приехал! И всем уже наплевать на смертельные личные шапито. Я рисовой водки, не морщась, стоя, из глиняной чашки - эхха! - Тяпну - и на Тяньаньмэнь ни фига не пойду. Стереть пятно Пулей, травой или литературой - или прижатым танком К асфальту - немногая лета и тщетная, белая пыль - Вот, собственно, вся недолга. Что маленькая моя ранка Для неподнебесной планеты? Чу!.. А, то - ветер качнул ковыль. Ты той сторонишься стены - а я этой. И, якобы, разных улиц. И обе они не вел`ики, не д`олги, из космоса не видны. Ручей отжурчал в Манчжурии, отчаял мои околицы От всех чайнатаунов, фолка и частого, чуждого чувства вины. Над озером Сяо Хуэй тишина и покой на плато Тэ П`аи. Нам снится один павильон на двоих. И дверь. И почти ключи. Война отшумит. Сосны в ветре умолкнут. Ведь, щедрая, нашептала Мне прошлого века дождя твоя флейта: hush-hush... (улыбаясь) - молчи.