Я собака твоя, но осталось недолго чтить холёные лживые руки твои. Голос предка – седого тотемного волка – зарекает от горькой звериной любви. Завыванием вьюги сочится сквозь стены, острым лунным серпом рассекает стекло – запах воли сулит мне в судьбе перемену, дразнит нюх добровольному рабству назло. Я метнусь незнакомым с рожденья аллюром степь кроить пополам, к горизонту скользя, ощущая всей кровью, дыханьем и шкурой, что по-прежнему жить ни минуты нельзя. Может быть, мне не вынести бремя свободы, от привычки слепой не найду, что ищу… И возьму ложный след, брошусь в воду без брода, но предавшему преданной быть не хочу.