"Маргина́л, маргина́льный челове́к, маргинальный элемент (от лат. margo — край) — человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей, и т.д." (из Википедии) Мы все по природе своей маргиналы. Во-первых, мы живем во времени, и поэтому любой объект и процесс мы видим в трех его ипостасях, состояниях: в прошлом, настоящем и будущем. А это создает интересный эффект: в каждый следующий момент мы оторваны от предыдущего, от всего, что стало привычным, и еще далеки от того, что вот-вот станет нашей реальностью. Во-вторых, мы развиваемся, появляются новые желания. И, следуя им, мы начинаем испытывать "влияние противоречащих друг другу норм, ценностей": прежних, и тех, к которым они нас влекут. Все это, не говоря уже об окружающем обществе, которое, меняясь, держит нас постоянно в состоянии маргинальности: старого уже нет, к новому еще не приросли. И чем дальше, тем время уплотняется так, что его можно уже ощутить на ощупь, и скорость происходящих изменений нарастает по экспоненте. Из всего из этого следуют как минимум два вывода: о том, что маргинальность неизбежна, и о том, что она необходима. О первом можно ограничиться философическим замечанием, что ощущение жизни - это вообще ощущение изменений. А вот необходимость маргинальности диктуется самим процессом развития. Человек развивается, чтобы развиваться, ему необходимо ощущение себя "не таким": не таким как другие сейчас, не таким, каким он хочет стать. Условия нынешние он ощущает как рамки, которые душат, удерживают в себе, в привычном, то есть в прошлом. Поэтому люди иногда провоцируют маргинальность, потому что ощущают ее как условие движения, развития. В культуре существуют даже архетипы маргинальных элементов, чуждых системе, миру: волшебников, падших ангелов, духов, которые и с неба вроде упали, и на землю толком не спустились, людей "не от мира сего". Литература и фольклор полны сюжетами о маргиналах в нашем мире, как в системе. Бывают даже культы маргинальности, например, бытовавший в России народный культ блаженных, людей, знающих некую высшую, божью или народную, правду. А уж из всего этого давайте сделаем еще более общий вывод: сам механизм развития предполагает наличие в системе маргинальных элементов, ими она прощупывает, проигрывает следующие состояния, а может быть, и варианты развития. То есть маргинальность - это одна из составляющих механизма развития. И после такого вывода позволим себе, как бы в оффтоп, небольшую заметку "О пользе сидения между стульями". Начиная где-то с середины прошлого века серьезные открытия и разработки стали появляться в "междисциплинарном пространстве", то есть именно на стыке наук. Но если говорить о человеке и его обществе, то развитие бывает внешнее и внутреннее. И когда развитие сводится к смене антуража: архитектурных стилей и поколений бытовой техники, тогда сопутствующее развитию ощущение маргинальности входит в привычку, а человек и общество видят в этом развитии простую природную цикличность. И тогда прекращается внутреннее развитие. Человек может жить в мире волшебных изобретений, новшеств и чудес и оставаться примитивным пользователем. Внутреннее развитие – это когда состояние "на разрыв", когда то, каким хочет или должен стать человек, общество, не может быть подменено никакими внешними изменениями. Чувствительные к этому люди часто стимулируют или, если слабо стимулировать, симулируют состояние на разрыв. Итак, развитие бывает внешнее и внутреннее. И в этом отношении в последние десятилетия происходит удивительное сочетание этих двух моментов. С одной стороны, внешнее развитие идет с ускорением. В небольшие отрезки времени происходят все большие изменения: возникают и разваливаются империи и союзы, возникает всемирная связь людей, и рушатся основы семьи и общества. Все это ощущается многими так, как будто мир "с цепи сорвался". Благодаря этому ускорению, факт нашей природной маргинальности проникает в сознание всех людей – независимо от места, происхождения, положения и прочих данных. В то же время внутренне, в отношении к происходящему, в оценке себя в новых обстоятельствах люди стараются, как обычно, или придерживаться традиционного для них и привычного или наспех привыкать к наспех же "сляпанным" политологами и массовиками от науки и искусства моделям будущего. И для этого есть вроде бы все основания. Ведь все, что бы ни происходило в мире и в обществе, как-то само собой укладывается в некий более общий штамп, схему. Всем заранее ясно, что новое поколение будет хотеть жить по-новому, что тот, у которого появятся новые желания, будет хотеть жить как те, у которых эти желания уже есть. То есть, об использовании для развития нашей, ставшей уже отчетливо ясной для всех, природной маргинальности для большинства речь пока не идет. Тем не менее, жизнь свое берет. Как бы упрямо мы не сводили развитие к изменениям того, что вне нас, маргинальность не менее упрямо стучится к нам в душу и требует себе места жительства именно в ней. Нам удобнее считать развитием появление новшеств в технике, в условиях жизни, смену правительств, потому что это дает нам уверенность, что "все течет, но ничего не меняется". Но добро бы только айфоны с обамами были новшествами. Кризисы и катастрофы все активнее включаются в эту чехарду развития, и делать вид бывалых нам становится все труднее. Происходящее все настойчивей требует от нас судить о своем развитии не по внешним, а по внутренним изменениям. Такими должны стать изменения основ наших взаимоотношений с ближними и дальними: от критериев личной и групповой выгоды к единой семье всех народов, изменения в сознании: с привычного поиска виновных и злоумышленников - на поиск общей пользы. И если мы сумеем принять необходимость новых основ жизни, тогда наша природная маргинальность, постоянное ощущение себя где-то посредине между собой прошлым – эгоистичным, зыркающим по сторонам в поисках врагов, то есть неадаптированным к новым критериям, и собой будущим – человеком мира - найдет свое истинное место в нашей жизни. Михаил Гонопольский Заметки о неизбежности и даже необходимости сидеть между стульями