Только закрыла глаза – вижу картинку: стою дома и что-то делаю. «Ой, как быстро заснула, – подумала я. – Что-то стала уставать в последнее время. И так быстро отключилась…» Осмотрелась: оказывается, это – продолжение того сна. Наконец-то! Как я его ждала! Ой, но что ждёт меня сегодня, какие новые испытания? В руках у меня были мои часы-будильник, они показывали семь ноль три утра. Я посмотрела на постель родителей – мамы там не было, посмотрела на свою кровать – на ней лежит Филя, глядит на меня и виляет хвостом. Я погладила его. Очень странно: сон продолжился с того момента, когда я проснулась. Тут зашла в комнату мама. Что же мне делать? Может, рассказать ей о моей тайне – всё равно это сон, что такого? – Мам, а я вспомнила, что видела во сне, – сказала я ей. – Со мной что-то не так. – В каком смысле «не так»? – спросила мама, с беспокойством глядя на меня. – Так, мам, ты сядь. Нет, давай лучше с тобой ляжем, и я расскажу тебе всё по порядку. И я ей всё рассказала, как есть. Конечно, я не сказала, что в данный момент я сплю, и что я живу, как бы это сказать, в другой реальности, что ли, и что всё это – мой сон. Я и сама не совсем верила во всё это. Она молча слушала меня не без удивления. – Ну? – спросила я. – Что молчишь? О чём думаешь? – Много о чём, – ответила она. – А поконкретнее, пожалуйста? Немного помолчав, мама начала говорить и загибать пальцы: – Ну, во-первых, надо меньше смотреть всякую ерунду по видео, а то насмотришься разной мистики и ужастиков, а потом страдаешь всю ночь – это раз. Спать ложись раньше, не сиди до двух ночи-то. Биологические часы сбила, поди, вот и снится разная хрень – это два. И потом – не зря ведь говорят, что в три часа ночи – самый разгул нечистой силы, а ты иногда и до трёх за компьютером засиживаешься, как дурочка. Вон, даже собака твоя дрыхнет, пока ты в ящик таращишься, а что он – глупее тебя, что ли? Ну, а летаешь – значит, растешь! – сказала она и засмеялась. – Ага, расту! Куда ещё-то? – буркнула я. – Ладно, не вся, а только местами, – продолжала хохмить мама. – Какими ещё местами? – Самыми соблазнительными! – Короче, ты не поверила, – заключила я. – Почему не поверила? Поверила – чего же тут удивительного? Ну, летаешь – и летаешь. И летай себе на здоровье. – Не, ты не поняла: я не просто же так летаю – я же ПРЕ-ВРА-ЩА-ЮСЬ!!! – уже рявкнула я в нетерпении. – Ну, и что? Мало ли что приснится. – Нет, до тебя точно не дошло. – Да почему не дошло-то? Всё дошло, – начала сердиться мама. – Нет, не дошло же, говорю. Я же тебе русским языком объясняю: я не во сне превращаюсь, а на самом деле!!! Понимаю, что в это верится с трудом. – Ну, всё, хватит заливать! Пошутила и будет. – Я могу тебе это доказать! Хочешь? – с вызовом спросила я. – Что доказать-то? – Короче, я не привыкла, чтобы у нас с тобой были секреты друг от друга. Хочешь проверить, правду ли я говорю, – сама посмотри. Только папе ничего не говори! Валокординчик принести? – Зачем? – Ну, так, на всякий случай, для профилактики. – Да ну-ка тебя, отстань! – Мам, ты только не бойся, ладно? По крайней мере, постарайся не бояться, – я соскочила с кровати, выбежала на балкон и распахнула окно. – Смотри! – крикнула я ей. Она тоже пошла к балкону. Увидев, что я взялась обеими руками за оконный проём, она забеспокоилась: – Надеюсь, ты не собираешься прыгать с балкона? Ты, случайно, ничего не курнула? Ты же разобьёшься! Успокойся, я тебе уже верю! – Нет, мам, не разобьюсь! Отойди, пожалуйста, чуть-чуть, а то ты будешь мне мешать. Она неуверенно отступила на два шага и прислонилась плечом к балконному косяку. Я видела, что она растерялась и опасается за меня. – Сейчас сама всё увидишь! Смотри! – и я резко вскочила с какой-то кошачьей быстротой на подоконник. Мама в этот момент от испуга вскрикнула и кинулась меня ловить, пытаясь удержать от падения. Но я успела оттолкнуться от подоконника – руки мамы скользнули по гладкой чешуе драконьего хвоста. – Агррх! – вырвалось у меня из глотки. Взмах, ещё взмах – я отлетела от дома метров на двадцать. Фух, получилось трансформироваться, да как быстро! «Мама!» – мелькнуло у меня в голове. Я резко развернулась и подлетела чуть ближе к балкону, паря над нашими клёнами – ветер от моих крыльев трепал их макушки. Мама стояла, застыв от ужаса, с открытым ртом, лицо её побелело, как полотно. – Мам! Мама! Слышишь? Мам! Тебе что – плохо? Нашатырь принести? Или валидол? Или от давления? – спрашивала я, испугавшись, что ей будет совсем дурно от такого «кино». – А? – хрипло произнесла она. – А? – Мам, ты меня видишь? Да или нет? – задала я глупый вопрос: мама смотрела мне прямо в глаза. Да, она меня видела! – Мам, очнись! Не бойся, пожалуйста! – она стояла, не шелохнувшись. – Мам, я тебя предупреждала! А ты мне не поверила! Сама напросилась! Мам, я всё та же Катя, я твоя дочь, только немножко выросла. Местами – ты сама так сказала! Мам, ты меня слышишь? – Да, – ответила она, еле ворочая языком – во рту у неё явно всё пересохло от страха. – Как? – Как-как – откуда я знаю, как? Я же тебе говорила, а ты не поверила! Водички принести? – басила я. – Да… Нет… Не надо… Застрянешь… – Мам, ты очнулась? – Да… Вроде… Боюсь… – Не бойся! Я сама сначала боялась, особенно когда себя в отражении увидела, а теперь ничего – понемногу привыкаю. И ты привыкнешь! Я спущусь на землю, а то тебя продует, – и я мягко плюхнулась на траву. – Ну, как я тебе? – я начала поворачиваться перед мамой во все стороны, чтобы она меня получше рассмотрела. – Слов нет! – уже более уверенно вымолвила она. – Обалдеть! И давно это так? – Эээ… Да нет, неделю примерно. Я не знаю, как это происходит, но у меня есть странное ощущение, что мне нужно это освоить, и чем быстрее, тем лучше, – сказала я ей как можно более нежным голосом. – А я не поверила – думала, что ты шутишь. – Да уж какие тут шутки! Ты не бойся: я чувствую себя нормально. Летать, вроде, научилась, не падаю, высоко не поднимаюсь: выше деревьев – ни-ни! – обстоятельно докладывала я ей (про крышу-то скромно промолчала). Страх в её лице постепенно начал сменяться любопытством. – Ну, как ты себя чувствуешь? Получше? – Не знаю. Вроде бы. Это так быстро не проходит. – Шок – это по-нашему! – сморозила я ещё одну глупость, и мама чуть улыбнулась. – А можно… эээ… тебя… – Что – «эээ»? – Погладить… – Ну, начинается!!! Я же не Филёк, в конце концов, чтобы чесать меня за ушком! Смотри, сколько на мне шипов – вдруг поранишься? А я буду потом виновата. Отец, когда не побреется вовремя, и то ты на него ворчишь – типа, укололась о щетину. Так у него щеть в миллиметр, а тут – смотри, какие острые шипы! – А, ну, ладно, – согласилась мама. Ой, кажется, я её огорчила. – Я сейчас, мам, – выкрикнула я, подошла к окну первого этажа и осмотрела себя. М-да… старый бешеный ёжик и то симпатичнее смотрится, чем я. Ой! Увидела сквозь тюль, что соседи на кухне завтракают – не сразу их заметила. Уставилась на них – они спокойно сидели и не обращали на меня ни малейшего внимания, попивая чай и разговаривая между собой. Фух, хорошо, что они меня не видят! Переключила внимание на себя: так, вспомнить бы, как у меня в прошлый раз получилось убрать шипы. Я пристально вглядывалась в своё отражение в стекле. Хм, а я не такая уж и жуткая на вид – довольно милый дракончик! Да, а вот шипов лишков будет. Потрогала один шип пальцем, пытаясь прижать его к скуле – нет, похоже, этот не сдвинется с места. Мотнула головой, убирая нависшие на глаза пряди гривы. «Мне определённо нужно к парикмахеру, а то выгляжу как хиппи. Тоже мне – дитя света и солнца! Ещё бы разноцветную фенечку на хвост нацепить – вообще буду вылитая хиппи!» Глянула на себя снова и от увиденного резко отпрыгнула назад, так как на меня таращился совсем другой дракон. Ой, кто это? Я махнула на отражение лапой – оно синхронно ответило мне тем же. Да ведь это я! Ух ты, а чего это с моей шипастой харей случилось? И где все шипы? Куда делись? Я что же – убрала их, получается? Но как? Ой, меня достал этот вопрос! «Как-как, – сердито шикнула я на себя. – Как получилось, так и получилось. Привыкну!» Я с изумлением рассматривала своё новое драконье «лицо» – морда стала аккуратной и обтекаемой, ничего не говорило о том, что секунду назад на ней росли десятки длинных и коротких шипов. Из всех выростов на месте остались лишь витые рога, которые эффектно выглядывали из гривы. Осторожно ощупала скулу и челюсть – гладкие чешуйки переходят одна в другую, будто я только что побрилась опасной бритвой. Да уж, с каждым сном всё интересней и интересней… А чего мне ждать от другого сна? Я облысею? Скину чешую вместе с кожей, как змея? Хвост отвалится? Или, чего доброго, подцеплю блох? Тогда в зоомагазине придётся скупать весь противоблошиный шампунь для собак. Да ещё неизвестно, поможет ли этот шампунь от драконьих блох? Тут моё ворчание прервал окрик мамы: – Кать! Ты там где? Ой, я совсем забыла, что она ждёт меня на балконе! Я отошла подальше от окна, к самым клёнам. Мама выглядывала с балкона, стараясь меня увидеть и понять, чем это я там занимаюсь. – Ну, – спросила я, хитро прищурившись. – Так лучше? – Ничего себе! А где всё? Куда делось? Ёжик побрился? Ага, ну, раз мама начала шутить – значит, шок начал проходить! – Да, я немножко побрилась специально для тебя. Ты же не любишь, когда на лице торчит щеть! – еле сдерживаясь от смеха, выдавила я. Мама рассмеялась, я не выдержала и тоже расхохоталась. – Так, если ты меня хочешь погладить, то можешь сделать это прямо сейчас, потому что я не знаю, когда эти шипы вырастут обратно. Я ещё не научилась ими управлять. Я встала, подалась к стене, ухватилась передней лапой за балкон второго этажа, а хвостом хорошенько упёрлась в землю и что есть сил вытянулась вверх. Эх, росточка не хватает! Моя голова только-только дотягивается до третьего этажа, вернее, до подоконника. Я положила подбородок на подоконник и посмотрела на маму глазами кота из «Шрека». – Ну, как? – пробасила я. Мама невольно отпрянула назад, к балконной двери. – Обалдеть! – после минутного молчания произнесла она. – Может, я сплю? – Не знаю, – честно ответила я. – Нет, ну, ладно, давай без ха-ха – как это у тебя получилось? Нет, это всё неправильно! Может, я с ума схожу потихоньку? Я же, вроде, девочку рожала, а никак не дракона! Откуда это всё? – Ну, не знаю, откуда – может, пра-пра-пра-пра кто-нибудь был? Может, мы не только от обезьян произошли? Может, стоит пересмотреть теорию Дарвина? И вообще, блин, мне стоять неудобно – лапы затекли и хвост занемел. Опять это «как»! Да не знаю я, как! Так – и всё тут! Я ничего ей не сказала, только закатила глаза, всем своим видом показывая, что и для меня это такая же тайна, как и для неё. – Ты же, вроде, хотела меня погладить? – лукаво промурлыкала я, щурясь на неё. – Ну, да, хотела… А можно? Ты меня не цапнешь, случайно? Я возмущённо фыркнула и жалобно ответила: – Мамами по утрам не питаюсь! Ну, валяй! Она нерешительно поднесла руку к моему носу… Ну, есть у меня такая дурацкая черта характера – люблю я пошутить, причём не всегда вовремя и не всегда к месту! Пока мама пыталась до меня дотронуться одним пальцем дрожащей руки, я ничего умней не придумала, как громко и визгляво тявкнуть по-собачьи! Причём, так похоже… Мама от неожиданности вскрикнула, подпрыгнула, вскинула обе руки и начала ругаться: – Да тьфу, ты, окаянная, напугала мать до смерти! Как не стыдно, ты, драконья харя! Тапочкой-то вот тебя по носу да по рогам! В это время Филя, услышав, что кто-то на балконе без его ведома вздумал лаять, с грозным воплем вылетел к нам из-под кровати, где крепко дрых. Его «ужасный» рык резко перешёл в отчаянный визг. Он круто развернулся и метнулся обратно под кровать, откуда послышалось какое-то жалобное всхлипывание. Мы обе расхохотались, глядя, как несчастное животное улепётывает, сверкая пятками. – Ну, вот, и животину напугала до смерти, – ругнулась мама. – Ой, больше не могу, – взвыла я, давясь смехом. – Филя, Филечка, – позвала я. В ответ была тишина. Ещё хорошо, что он увидел меня без шипов, а то был бы заикой, если ещё не стал им. Представляю: «Г-г-г-г-а-а-в-в-в!». – Иди сюда, маленький, – нежно позвала я его. Он, услышав мой голос, осторожно высунул нос из-под края свисавшего с кровати одеяла и ошалевшими глазами уставился на меня. – Эй, мальчик мой маленький, пёсик, не бойся, это же я! Он, видимо, судорожно пытался сообразить: как это так – на него смотрит жуткая монстрилла, а говорит голосом любимой хозяйки? Ужас в его глазах постепенно сменился любопытством, которое пересилило страх. Филя потихонечку начал выходить из-под кровати, вздыбив шерсть на загривке, принюхиваясь и всматриваясь, видимо, ища во мне привычную для него Катю. – Эй, зверик мой, иди к нам, – продолжала я ласково звать его. Услышав слово «зверик», Филя несмело двинулся ко мне. Только я звала его звериком, и больше никто, и он прекрасно это знал. – Зверик, зверик! Он осторожно вышел на балкон. – Мам, возьми его на руки, пусть увидит меня как следует. Мама подхватила его – Филёк весь вытянулся, внюхиваясь, пытаясь достать до моего носа. Мама подошла чуть ближе, и Филя, видимо, почуяв мой запах, так любимый им, с удовольствием лизнул меня прямо в нос. – Фу, Филя! Ну, зачем! Я терпеть не могу, когда ты так делаешь! Ой, весь нос в собачьих слюнях – чудненько! Видимо, сообразив, что я жутко недовольна его проделкой, он молниеносно лизнул меня ещё раз, выкрутился из маминых рук и убежал в комнату. – Уффу, какая гадость! – сморщилась я, отпрянула от окна, соскочила на все лапы и стала с усердием вытирать морду о траву. – Фу, собачьи слюни! Фу! Тьфу! – плевалась я, мызгаясь мордой по всей луговине. Тут сквозь своё ворчание и плевки услышала, как мама заливается громким смехом. Подняла голову и сердито на неё глянула, невольно пустив приличную струйку серого дыма. Тут она, на секунду замолчав, так расхохоталась, глядя на меня, что мне стало как-то не по себе. – Ты чего? – сердито спросила я её. – Ой, не могу больше!.. У тебя – трава на носу и бровях!!! Ух-ух-ух! – всхлипывала она от смеха. – Чего? Какая трава? Не понимая, над чем это она так надрывается, я подошла к окну первого этажа и обомлела: на меня таращилось что-то или кто-то, всё обвешанное травой и кусками дёрна. Оно было похоже на ожившую кочку пырея с единственным цветочком клевера, застрявшим на лбу. От удивления я разинула рот – ой, тьфу! Между зубами тоже торчали травинки! Жаль, что рядом не было фотокамеры – прикольная фотка получилась бы! Картиночка, я вам скажу, была ещё та! Трава застряла у меня между вновь появившимися незнамо откуда шипами и торчала во все стороны. Я стала старательно избавляться от этого безобразия. «Вот, окаянная, как прилепилась», – шипела я от досады. Отошла подальше от окон и с силой отряхнулась – травинки дождём посыпались с головы, а злосчастный клеверочек так и висел у меня на лбу! Я в сердцах выдернула его из шипов, сунула в пасть, изжевала, плюнула на землю – тьфу, какая гадость! Глянув в окно, успокоилась: слава тебе, Господи, привела-таки себя в порядок. Взмахнув крыльями, подлетела к своему окну. – Пойду пролечусь, разомну крылья. Не беспокойся за меня, – сказала маме. – Пролетишься? А ты не грохнешься? Никуда не врежешься? Ну, ладно, будь осторожней, – проговорила она вслед улетающему дракону. – Буду, – буркнула я и одним мощным рывком взяла выше, огибая угол соседнего дома. Летела и злилась на себя: тоже мне – ужас для голубей и кошек! Посмешище! «Грф!» – из носа снова вырвался дымок. «Что-то часто стала дымить, как «Запорожец» с прогоревшими кольцами, – думала я. – Интересно, интересно… Дыма-то без огня не бывает». Эта мысль отвлекла меня от моего ворчания. Надо бы попробовать… Тут я перевела взгляд с горизонта на землю – ого! Лечу выше домов! Ух ты! Сердце невольно сжалось, но я быстро взяла себя в «руки»: спокойно, у меня есть пара отменных крыльев, они меня не подведут. По крайней мере, не должны. И вдруг поняла, что не испытываю страха перед бездной. Сердце перестало бешено колотиться и щемить. Я уверенно летела над улицей, выделив для тренировок удобный маршрут в четыре квартала, где мало людей и широкий тротуар, а деревья по периметру отделяли этот участок от остального микрорайона. В высоты видится всё иначе: солнце освещает ярким светом утренний, ещё сонный город. Людей внизу было мало. «Интересно, если мало народа, значит, сегодня – выходной?» – подумала я. О, а вот и рынок. Как странно: когда по нему ходишь в поисках нужных товаров, он кажется таким большим, а отсюда – совсем так себе территория. Вон – несколько машин с продуктами, ларьки. Крыша рынка, оказывается, покрыта оцинкованным железом. Солнце, отразившись от неё, на пару секунд ослепило мне глаза. Я резко отвернулась от слепящих лучей, моментально потеряла высоту и еле увернулась от столкновения с проводами. «Господи! – в испуге завопила я. – Меня же могло шарахнуть током!» Внутри всё оборвалось от нахлынувшей волны страха. Тут же вспомнился момент, когда в меня жахнула молния около подъезда. Я невольно сжалась в комок – не хотелось снова испытать то жуткое ощущение. «Так, надо передохнуть», – решила я и приземлилась на нашу просторную площадь. На ней обычно проводят все торжества: День города, Новый год, Рождество, прочие праздники, сюда приезжает цирк, здесь же бывают ярмарки, часто проводят дискотеки. Аккуратно опустилась на вымощенную розово-серыми плитками площадь – голова немного кружилась, но я чувствовала себя более-менее хорошо. Осмотрелась: вокруг – никого, только через дорогу мимо магазина к рынку спешил пожилой дядька. Точно ведь сегодня выходной: народ отсыпается после рабочей недели. Вон две женщины идут с сумками от рынка; из дворов выехала машина – как странно: я вижу намного лучше прежнего. Зрение стало острым, видно каждую мелочь и деталь, на которые, будучи человеком, не обратила бы никакого внимания. Вон мохнатый шмель атакует цветок на клумбе, старательно собирая из него как можно больше пыльцы. В окнах домов стоят всевозможные цветы. Хм, у кого-то их много, как у меня, у кого-то вообще ничего нет на подоконниках. Вон на пятом этаже сидит рыжая кошка (или кот?). Вон женщина старательно натирает до блеска оконное стекло. Стая воробьёв сидит на проводах, идущих вдоль другого дома: они охорашиваются и скандалят между собой. Вот к ним со стороны дома подлетел ещё один воробей, и вся стая моментально перестала горланить - наступила полная тишина. Не знаю, что им сказал вновь прибывший "товарищ", но через пару секунд вся эта гвардия снялась с места и кинулась по направлению к дому. Куда это они? Я посмотрела на место их новой дислокации: на одном из балконов висела кормушка, и весь этот шумный народец активно поглощал её содержимое - вот теперь понятно, о чём разведка доложила! Видимо, у кого-то из жильцов осталось что-то лишнее из съестного, и они щедро поделились с братьями меньшими. Всё было очень чётким, и я с удовольствием всё разглядывала. Внезапно почувствовала горьковатый запах сытного дыма. Я невольно вздрогнула и инстинктивно повернула голову к источнику аромата – он был такой знакомый и желанный! Этот аромат мог источать только шашлык! «МЯСО!!! ЕДА!!!» – вдруг пронеслось у меня в голове. Я резко ощутила мерзкий спазм в желудке. Не только почувствовала, но ещё и услышала, как мой желудок вопит в истерике, требуя еды. Он завывал, урчал и ревел так громко, что мне казалось, будто слышно его метров на сто вокруг. Этого тещё не хватало! Я хочу есть! И не просто хочу есть – ХОЧУ ЖРАТЬ! Хочу мяса! Сейчас же! Сочный, ароматный шмат мяса! Тот самый кусок, который источает этот великолепный аромат. Я закатила глаза, жадно втягивая в себя вкусный воздух. В пасти мгновенно скопилось не меньше ведра слюны. От этого мой аппетит разыгрался ещё сильнее. В этот момент я не желала для себя ничего, кроме «маленького» кусочка шашлычка. По телу пробежала неприятная зябкая дрожь. Хвост мелко подрагивал. Я вся сжалась и потихоньку направилась в сторону аромата. Рынок… там… там… армянин всегда жарит этот прекрасный шашлык. Ох, как я хочу есть! Мои лапы сами шли туда, вернее, не шли: я заметила, что я кралась к рынку, ползя на полусогнутых лапах, медленно, но неумолимо приближаясь к добыче. Тут я на секунду очнулась от дурманящего аромата жареного на мангале мяса и приправ. «Так, а ну-ка, стоять! Какой шашлык? Я не ем шашлык – это ж куча холестерина! Это ж верная смерть фигуре! Там миллион калорий!» – протестовала моя человеческая натура. «Мяса! Сейчас же! Если не съем – я за себя не отвечаю!» – перебила её протесты озверевшая мысль, исходившая из голодного желудка. Я не заметила, как оказалась в пятнадцати метрах от волшебной зеленой палатки с шашлыками. Ветер донёс до меня звук шкворчащего на углях жира. Голова закружилась, я совсем потеряла рассудок от этого аромата. Кралась к мангалу, как кошка, сгорающая от желания скорее сожрать сочный большой кусок мяса. А может, и не один, а два или три… До цели осталось пять метров. Я исходила на слюну, жадно глотая её и предвкушая пир. Вот усатый дядька шустро переворачивает шампуры, на них видны большие куски мяса с овощами – они такие красивые! Сок стекает с них и капает в раскалённые угли, выпускающие сизый дымок, издавая пронзительное шипение и источая сладостный аромат. «Какой пьянящий запах!» – чуть не скуля, подумала я. «Стоп! – еле сдерживаясь, заорала я про себя. – Как я могу взять это мясо? У меня нет денег! Хотя, это же сон – какие деньги? Нет, всё равно это нехорошо! Я не могу больше! Вот сейчас возьму и сожру мангал вместе с углями!!!». Я решилась на хитрость. Сглотнув тазик слюны, набрала полную грудь воздуха и что есть силы дунула на палатку с шашлыками, создавая эффект ураганного ветра. Палатку моментально снесло в сторону, оголив беззащитный большой мангал. Коренастый армяшка в это время отошёл в свой ларёк, стоявший рядом, за очередной порцией маринованного мяса для своего шашлыка. Я, не мешкая, подскочила к мангалу, схватила все шампуры, что лежали на нём, прихватив и готовые с большой тарелки, и взмыла в воздух, сжимая в лапах драгоценную добычу. Опустилась на крышу ближайшей девятиэтажки и, умостившись поудобнее, стала за обе щеки уминать свою добычу, довольно урча и причмокивая. – Мммм… такого фкуфного фафлыка я в живни не едала! Мнямф! – с наслаждением дожёвывая последний кусочек, протянула я. – Просто пальчики оближешь! А он молодец, мастер своего дела. Хорошо готовит, – подумала я про дядьку. Тут же я услышала жалобные возгласы с характерным акцентом: «Вах, вах, нэ хорощё как! Вах, бэзобразие! Разорён! Воры!» – и ещё какие-то слова на незнакомом мне языке. Тут мои мысли пришли в полный порядок. Я была сыта и очень довольна. По всему животу разливалось мягкое, сытое тепло. «Ик, ой, хорошо-то как», – лениво потянулась я и задела валявшиеся рядом с лапой шампуры. «Надо бы их вернуть, а то нехорошо как-то… Всё-таки не моё имущество», – бормотала я, вертя в пальцах острые предметы. Раз, два, три, четыре… девять… двенадцать… двадцать один… Ого! Вот это я сильна пожрать, однако – "совсем чуть-чуть"! Я же собиралась один - ну, может быть, два или три кусочка попробовать, но никак не СТОЛЬКО... Несчастный шашлычник, он всё утро над ними корпел. Мне даже стало жалко этого дядьку. Ну, ничего, приготовит ещё, а то, если бы я не поела, Бог весть что могла натворить на голодный желудок. Когда я хочу есть, я себя не контролирую! Ой, а сколько же я калорий слопала? Если в ста граммах шашлыка содержится 447 килокалорий, а съела я килограмма четыре, не меньше… «Ой-ё! А, хотя – ладно: пара-тройка прыжочков – и калорий как не бывало», – отмахнулась я от назойливой мысли. Поковыряв в зубах одним из шампуров, встала, собрала их все в кулак и слетела с дома, пикируя к сдунутой мною палатке. Пока тому мужичку помогали грузчики устанавливать палатку обратно, я осторожно подошла ближе и увидела, что за мангалом в ларьке стоит целая бочка маринованного мяса для следующей партии шашлыков. Я поморщилась – есть мне больше не хотелось, тем более сырьё. Поразмыслила секунду, куда бы мне положить шампуры. Мне пришла в голову одна «гениальная» идея… Я сидела в стороне на поляне, через дорогу от рынка, лениво щурясь от сытости. Наконец-то мужчины установили несчастную палатку и столпились вокруг не менее несчастного хозяина, что-то удивлённо и громко обсуждая. Сам владелец шашлычной что-то зычно выкрикивал на своём языке. Конечно, велико же было его удивление, когда он, обернувшись, увидел в бочке с маринованным мясом целый пучок шампуров, воткнутых в полуфабрикат, да ещё и с запиской, на которой коряво было нацарапано: «Мерси за хавчик!». Он растерянно жестикулировал, явно не понимая, что происходит. Я встала – надоело сидеть, лапы немного затекли, снова захотелось подняться в воздух. Тут я подумала, что отблагодарить запиской – это как-то не по-людски, и в голову мне пришла ещё одна не менее «гениальная» идея: поднявшись в воздух и пролетая над палаткой, во всё горло как можно нежнее рявкнула: «Спасибо Вам за шашлык! У Вас самый лучший шашлык в городе!» («О, хоть бы он меня не заметил», – опомнилась я). Мужики тут же присели, растерянно глазея по сторонам и на небо и недоумевая, откуда и кто это крикнул. «Надо будет к нему почаще наведываться, – мелькнула у меня крамольная мыслишка. – Хотя нет, нельзя так часто, такими темпами я его разорю!». Я обогнула строящийся храм и, набрав небольшую высоту, полетела к дому. Зависнув в воздухе, я легонечко постучала в своё кухонное окно. Мама, вздрогнув от неожиданного резкого звука, обернулась и робко улыбнулась мне. Я знаком показала ей выйти на балкон. Через пару секунд она была там. – Ну, что, – спросила она. – Налеталась? Чем занималась? – Тренировалась, – ответила я. – Отрабатывала манёвры. Правда, я ей не сказала, какие манёвры отрабатывала. – Не беспокойся, со мной всё нормально. Мам, если ты не против, я отлучусь ещё, можно? – Пожалуйста-пожалуйста! Ладно уж, отлучись, – вздохнула она, провожая меня ласковой улыбкой. Я взвилась в небо и спикировала на крышу дома, что стоял напротив. Ух, ты, какой прекрасный отсюда вид! Стрижи смело носились вокруг меня с такой скоростью, что казалось, сейчас кто-нибудь из них заденет меня по носу. Было очень тепло. На высоте дул приличный ветер – сильнее, чем внизу. Я стояла, повернувшись на запад, мордой к ветру, вдыхая принесённые запахи. Закрыв глаза, чувствовала эти запахи острее и ярче. Вдруг запахло молодым лугом, не слишком приятно потянуло от конного клуба, который находился за чертой города; кто-то печёт пирожки. Ветер донёс до меня запахи деревни и печного дыма, сменившиеся ароматами леса, тут же переходящими в речной дух. Я открыла глаза – да, внизу этого не почувствуешь так же ярко, как тут. Запах асфальта и выхлопа – всё, что можно почуять от дороги. Ой, что-то я устала. Солнце было уже не в зените, а чуть-чуть отклонилось к западу, ласково пригревая всё вокруг. Я вяло зевнула и легла в углу крыши, предварительно сдунув весь мусор, положила морду на ограждение и свесила вниз хвост. «Как хорошо…» – подумала я, щурясь. Глаза слипались. После сытного обеда – вернее, завтрака, – хотелось спать. Вон мама ходит по кухне… Вот она глянула в окно, держа в руках чашку – видимо, собиралась кормить Филю. Сквозь полуприкрытые веки я видела, что она изумлённо смотрит на меня. «Да, хорошее здесь место для отдыха...» – пронеслась в голове последняя мысль. Веки мои сомкнулись, я вздохнула и … проснулась. Открыла глаза, потянулась – ой, как хорошо-то, как я выспалась сегодня! Откинула одеяло и хотела встать – эх, что-то как-то стало прохладно дома. Я моментально замерзла и снова укуталась в одеяло с головой. Из-под кровати вылез, потягиваясь, сонный Филёк. Услышав, что я проснулась, решил меня поприветствовать: поднялся на задние лапы, передними опёрся на матрац и стал вопросительно на меня смотреть, отчаянно гримасничая и виляя своим пушистым хвостом. – Что? – спросила я его. В ответ он лизнул мне руку. – Чего ты хочешь, а? Сюда? Ко мне? Под одеяло? А больше ты ничего не хочешь? Иди в кресло! Не обращая внимания на мои протесты, он всё-таки вскочил на кровать и стал зарываться в одеяло, подкидывая его носом на голову и набрасывая на себя. Это мохнатый кабанчик всё-таки удвигал меня дальше к стенке, отвоевав себе больше половины пространства, стянул с меня всё одеяло, накрутил на себя и плюхнулся рядом, одобрительно фыркнув. – Ладно уж, давай я тебя поглажу. Замерз, что ли или соскучился? – в ответ на это он улизал меня в нос. – Тьфу, окаянный, – сморщилась я. – Мф, как противно! Опять! Ну, Филя, тьфу! Я вскочила и побежала умываться. Вот мерзавец! Знает, что это мне не нравится и применяет это «оружие» в своих целях. Я вернулась в комнату – Филёк с довольным видом лежал своей харей на моей подушке, аккуратно укрытый одеялом. – Да уж, не хило! – в ответ мне скорчили гримасу и соизволили подвинуться на целых пять сантиметров. – Нет уж, всё, я больше не лягу – знаю я твой фокус с лизанием! Лежи уж, так и быть. Я погладила его и пошла на кухню. – Привет, мам! – Привет! Как спала? – Хорошо. А ты? – Тоже. Она жарила блинчики. – Ммм, как вкусно пахнет, – протянула я. – Садись позавтракай. Есть сгущёнка, варенье двух видов. Молока тебе налить? Тут я вдруг ощутила, что есть вовсе не хочу! – Ой, нет, мам, что-то не хочу пока, может, попозже. Внезапно ощутила послевкусие шашлыка, и тут же вспомнила нынешний сон. Чудеса, да и только: ем во сне – а наяву не хочу! Сплошная экономия! Я налила себе стакан холодной воды. – Ну, кто завтракает водой? – возмутилась мама. – Я! – гордо заявила я. – Кстати, сегодня Катя уже закусила, так что теперь до вечера хватит. –Загадочно улыбнувшись и отпив пару глотков из стакана, сказала я. – Это чем же и когда? – снова возмутилась она. – Да, минут эдак тридцать или сорок назад шашлычком свеженьким. – Ой, вот только не надо мне врать – я встала полтора часа назад… Стоп – каким ещё шашлычком? – она вопросительно на меня уставилась. – А кто сказал, что я вставала? – В смысле? – Я сегодня во сне шашлычок-с жрать изволила. Много! – я, правда, не сказала, сколько, как, где и в каком виде я его ела – по разным причинам. – Не хило! – улыбнулась мама. – И как – вкусно было? – Ой, не то слово, вкуснотища! Так что прошу еды не предлагать мне, пожалуй, часов до четырёх вечера. – Ну, это было во сне. Садись давай, поедим. – Не, мам, правда, я не хочу. – Упрямый ребёнок! – Я не ребёнок, – буркнула я. Мама только покачала головой в ответ на моё упрямство. – А что ещё во сне ты видела? Расскажи! – Вот не помню я – сбила ты меня своими блинчиками, всё и вылетело из головы, – отнекалась я. Сон свой ей рассказывать не стала – не хотелось. Пока это был секрет, моя тайна, мне самой нужно было к нему привыкнуть и разобраться во всём. – Кстати, а ты чем похвалишься? – спросила я у неё. Она мне рассказала свой самый обычный сон про путешествие, про нас, без всяких там… Не то, что у меня. Я сидела, слушала её и глядела в одну точку. – Вот такой забавный сон! – сказала она. – А я что-то никак свой не вспомню. Ну, да, ладно, пойду я погуляю с Филей. Сегодня много дел: надо успеть убраться, сходить в магазин, не опоздать на пары, и вообще – всякой мелочёвки накопилось. – Ну, давай, собирайся… Занимаясь делами в течение дня, я всё обдумывала увиденное. Меня снова доставали навязчивые вопросы типа «как такое может быть?», «почему?» и т.д., и т.п. Дел было очень много, но, как ни странно, к вечеру я нисколечко не устала – был постоянный прилив сил и бодрости. Настроение – отличное, и вообще мне казалось, что что-то во мне изменилось, что – я не знала. Пока не знала… Вот только руки стали гореть сильнее да мёрзнуть я не стала на улице. Обычно мороз и холодный ветер гонят меня домой, а в это раз я просто наслаждалась прогулкой и даже сняла тёплые перчатки, несмотря на то, что за окном – конец ноября, минус восемнадцать градусов и приличный ветер. Все шли и торопились, кутаясь в воротники, а мне – хоть бы хны! Я глянула на руки и охнула от удивления – от них шёл густой пар. Ничего себе! Я набрала свежего снега, сжала его в комок – спустя мгновение он растаял, а рука не замёрзла. Моему удивлению не было предела! Вот уж действительно странно! Кстати: в тот день я проголодалась только к четырём часам дня, как и думала, что тоже не менее невероятно, чем моментально растаявший шарик снега. К моему нескончаемому удивлению добавилось и то, что моё обоняние обострилось раза в три-четыре. В один из дней во время прогулки с Филей я почувствовала за несколько сот метров от домов запахи готовящейся еды – раньше такого не было и быть не могло. Безошибочно могла сказать, что именно готовили и из каких продуктов. «Ой, наверное, я проголодалась, поэтому аромат еды так нагло мне лезет в нос», – таково на тот момент было моё объяснение. С тех пор, как я увидела свой необычный сон, прошла неделя. Я всё прислушивалась к себе: бодрость была постоянная, по-прежнему не уставала. Руки меня, правда, сводили с ума: их так жгло, что легче становилось только от ледяного душа. Ко всему добавилось и то, что я стала улавливать запахи людей и запоминать их: кто и когда прошёл. Как-то возвращалась домой из лицея, время было полдевятого вечера. Вышла из «Газели» и направилась к дому. «Ага, народ ужинает», – подумала я, почувствовав уйму различных запахов, исходящих из окон домов. Это были и аромат гречневой каши с мясом, и жареной картошки с луком, и молочной рисовой каши (фу! каша!). А там пьют чай с лимоном и с пирожками, а пирожки-то с яблочным вареньем! Так, соседи едят манную кашу – фу, опять каша! Не хочу, гадость! Даёшь мясо!!! «Так, стоп! Какое мясо?» – оборвала я себя на середине мысли. – Я на ночь не ем! Вообще! Вот, блин, раздразнили! Терпи теперь эти настырные вопли и выслушивай стенания собственного желудка. Никакого мяса, кружка молока – и будь доволен!» Я чувствовала, что мой желудок начал бузить. Подходя к дому, внезапно унюхала такой знакомый и родной запах – папа дома. Точно – папа пришёл домой. Пахнет его туалетной водой. Я удивилась: очень странно – он ей пользуется постольку-поскольку. То есть, не каждый день. И чего он столько на себя вылил? И пришёл пораньше… Я дошла до своей двери, открыла её и увидела, что у порога стоят его ботинки – точно, нос меня не подвёл! Зашла домой – меня тут же кинулся встречать Филёк. – Привет всем! – Привет, Катюш! – Привет, мам! Здравствуй, пап! – он кивком ответил мне, так как его рот был занят жареной картошкой. – Привет, псина! – пёс радостно крутился у меня под ногами. Расцеловав всех и переодевшись, я пришла на кухню. – Пап, а ты чего это сегодня на себя столько воды вылил? – Какой воды? – спросил он, чуть не подавившись картошкой. – Ну, туалетной – какой-какой! – Да нет, я сегодня ей вообще не пользовался. – Как не пользовался? Я почуяла тебя от подъезда! Он удивлённо посмотрел на меня. – Да нет, Кать, – вступилась за него мама. – Он сегодня не брызгался. Я ничего не чувствую. – Как не чувствуешь? Шлейф аромата идёт от самой входной двери подъезда в лифт и сюда. – Я духарился позавчера, а вчера и сегодня я забыл – мне было некогда, – ответил папаня, дожёвывая пирог. – Да? Значит, у меня «носовые» галлюцинации? – съязвила я. Это их рассмешило. И что это было – я не поняла. Это для меня пока остаётся загадкой. Про то, что я шла домой и чувствовала из каждого окна, где была открыта форточка, запах еды, причём с её подробным описанием, рассказывать им я не стала. Меня саму это шокирует, так что я решила пока промолчать и сохранить это в тайне. «Да, что-то я как-то соскучилась по своим полётам во сне», – подумала я, ложась спать. Ох, ну и денёк сегодня был! Да ещё и эта история с запахами… «Эх, вот бы сегодня оказаться ТАМ», – мечтательно вздохнула я, глядя на часы и закутываясь в одеяло. – В этом сне…». «Этом сне… этом сне… сне…», – эхом отозвалась моя мысль где-то в глубине моего сознания, утонувшего в дрёме. Я не заметила, как закрыла глаза, заснула и, наконец, снова увидела этот немыслимый, но теперь столь желанный, сон номер семь…