Это было давно. Может тысяча лет, а быть может, и больше прошло… Был у Господа ангел. Серебряный Свет – так на небе прозвали его. Он от горнего сонма отличье имел – были прочие с белым крылом, а ему необычный достался удел – отливало оно серебром. Белоснежности нет, хоть не чёрен отнюдь – меж своими он стал, как чужой. Всё старался понять свой особенный путь, потеряв от раздумья покой. И однажды к нему обратился Господь: – Что ты, жизни небесной не рад? – Я хочу на Земле обрести свою плоть – молвил ангел, ловя Его взгляд – чтобы жить меж людьми, чтоб их страсти понять, избавляя от горя и мук, и когда тёмный князь будет их соблазнять, возродить непреклонности дух». – Но послушай, – Господь улыбнулся ему – ближе к людям не станешь никак, не докажешь нигде, никогда, никому, что есть свет для души, что есть мрак. Даже крыльев твоих не увидит никто, а заметят – блажным обзовут! Вот тогда на себе испытаешь и то, сколь бессмыслен задуманный труд. Ну, а сАмое существованье твоё будет гаснуть и рваться, как нить, чтобы вновь нарождаться, нести бытиё, память грузом в веках волочить. В каждом теле, в котором придётся гостить, будет лишь половина души – никогда не смогу я тебя возвратить, и тогда, дорогой, не взыщи: в светлом сонме забудут, Серебряный Свет, о тебе, затерявшемся в сумраке лет – станет вечностью путь твой земной. Никогда не вернёшься домой. Содрогнулся невольно Серебряный Свет, но смятенье в себе превозмог: – Я решение принял. Мне выбора нет. – Отпусти! – и шагнул за порог. И печально Господь ему вслед поглядел, напоследок придав ему сил – помешать Он любимцу ничем не хотел и, простив, навсегда отпустил… * * * А не очень давно, так столетия два или три, или может быть, пять, отпросился у Господа ангел Струна среброкрылого брата искать. Был он белым, как все, но в неведомый час стали крылья его золотеть... – Золотая Струна улетает от нас – прокатилась Господняя весть. И глядели ему белокрылые вслед, и желали удачи ему – в ореоле тумана искрящийся свет, как комета, пронизывал тьму. В эту ночь на Земле у почтенной четы родилась златокудрая дочь необычной, почти неземной красоты, а глаза, как два солнца, точь-в-точь. Дали девочке нежное имя Эйла, чтобы доброй и ласковой к людям была. И росла она, радуя мать и отца – годы шли без печалей и бед… Но увидела как-то, спускаясь с крыльца, старика, излучавшего свет. Никому не приметный, влачился с клюкой – ребятня наблюдала, смеясь, как придерживал старец дрожащей рукой на ветру развевавшийся плащ. Дева странника в дом позвала отдохнуть, поднесла каравай с молоком. Принял дар и поспешно отправился в путь, утирая слезинку тайком: – Благодарствую за доброту, – поклонился – я дальше пойду. И побрёл по дороге согбенный старик. На лохмотья смотрела Эйла – странный образ пред ней мимолётно возник – два серебряных дивных крыла! – Кто ты, странник? – в смятенье шептала она, осязая всем сердцем ответ: – Знай, что имя тебе – Золотая Струна, мне же имя – Серебряный Свет. Минул год с той поры. Золотая Струна днём и ночью смотрела в окно. На расспросы родни лишь вздыхала тайком – не поймут ничего всё равно… Но решилась она, наконец: – Вы простите, и мать, и отец! Вот уж год, как ни сна, ни покоя мне нет – изневолила душу тоска. Призывает меня мой Серебряный Свет, и должна я его отыскать. Был исполнен глубокой печали отец, безутешен был матушкин плач… И, робея, померк догоравший светец, когда Эйла закуталась в плащ, развернувшийся вдруг золотистым крылом – и чудесным сияньем наполнился дом! В изумленье смотрели и муж, и жена на свою уходящую дочь, понимая – дорога за ней сожжена, и разлуки с ней не превозмочь… Но Господь всё и видел и знал – Он им стойкость души ниспослал. По дороге пошла Золотая Струна, не давая себе отдохнуть – расстилалась туманом седым пелена, закрывая неведомый путь. Ей казалось, минует она поворот, а за ним её странник серебряный ждёт… Но тянулись в пути день за днём – ничего не узнала о нём. *** Дни за днями, года за годами текли, а Эйла шла и шла по дорогам Земли, ободряла того, кто устал, поднимала того, кто упал. Много горя людского открылось пред ней, и она становилась сильней и сильней – не гнушалась работы любой, забывая про сон и покой. Был ей дар удивительный Господом дан врачевать от смертельных болезней и ран, и встречали радушно её, предлагая и стол, и жильё. Люди видели в ней и любовь, и покой, открывались навстречу усталой душой, и, сиянием светлым полна, людям радость дарила Эйла. Но о цели своей никогда никому не сказала ни слова она – молчаливо несла своё имя тому, кто шепнул: «Золотая Струна». Покидала ночлег до зари, чтоб её удержать не смогли… За годами года, словно птицы, летят – над страной разразилась война. Между жизнью и смертью на дымных полях, появлялась как фея, она. Обмывала смертельные раны бойцу, подносила целебные травы к лицу, наклоняясь, шептала: «живи» – он вставал невредимым, сильнее, чем был, и отряд догонял, и с отвагой громил супостата родимой земли. * * * Годы, годы… Былой красоты уже нет. Постарела Эйла от трудов и от бед, и уже ничего не ждала, вспоминая, как светом небесным зажглись и наполнили смыслом таинственным жизнь два серебряных дивных крыла… * * * Небольшое село у речушки лесной приглянулось неброской своей красотой, и решила она отдохнуть. Над высоким обрывом в сторожке пустой одинокая жизнь предвещала покой – прекратился скитальческий путь. Но струился во взоре сияющий свет, становясь всё светлее с течением лет – полюбили Эйлу всем селом. Меж собой люди ангелом звали её, а она исполняла призванье своё – помогала всегда и во всём. Согревая своей добротой, в душах сеяла мир и покой. * * * Ну а странник? Что стало со старцем седым после встречи с прекрасной Эйлой? Круг судьбы завершился. Серебряный дым растворился над синей рекой… Только смерти по-прежнему нет – возродится Серебряный Свет. * * * В старом замке веселье идёт до утра – молодая сеньора вчера родила! Новорожденный, чудо, как мил. Дали славное имя ему – Велинор – это имя в роду почиталось с тех пор, когда предок врага победил. Очень быстро мальчонка ума набирал, всех знакомых спокойствием он удивлял, к трём годам научился читать, чем несказанно радовал мать. Лет в четырнадцать были доступны ему рассужденья на вечные темы про тьму и про свет, и про таинство цифр. При свече у камина всю ночь напролёт философские споры с отцом он ведёт, чтоб понять мироздания смысл. А с утра тайны рыцарства он постигал, занимался гимнастикой и фехтовал, лишь зарю обозначит петух. И, пришпорив коня, по долине скакал, покрывая пространство от замка до скал, укрепляя и тело, и дух. Он-то знал, кем был в мире людей, но ни слова о тайне своей… *** Пролетели года. Возмужал Велинор, и от южного моря до северных гор ему рыцарей, равных в достоинствах, нет – ореолом мерцает серебряный свет, отражённый сиянием глаз. Неизменно в турнирной борьбе побеждал, но в сопернике личность всегда уважал, и любили его и король, и вассал, и об этом молва разнеслась. Наступили лихие в стране времена – накатила горючей бедою война на границы родимой земли. И в ответ на нашествие варварских орд поднял знамя и выставил полк Велинор, а за ним и другие пошли. Долго бились они не на жизнь, а на смерть – содрогалась от стона небесная твердь! Много воинов там полегло… Велинор неизменно был в первых рядах, и в сраженьях ему был неведомым страх – смерть сама сторонилась его. Всадник мчится – под ним серый в яблоках конь, за спиною мерцает холодный огонь, освещая проложенный путь. Серебристые крылья сияют из тьмы – воплощенье летящего бога войны навевает на варваров жуть. Разорённые сёла, пустые поля, истомлённая горем родная земля, даль в дыму и в огне города… Но конец наступает страданьям любым, и растаял пожарищ удушливый дым – разгромили герои врага! Далеко о победе разносится весть – радость мира летит над страной! Значит, снова полям по весне зеленеть, и кормильцы вернутся домой. Кроме тех, кто в сражении пал – жизнь за счастье отчизны отдал. Велинор возвратился в родительский дом. Он пирует с друзьями за пышным столом, вспоминая былые бои... Переполнены гордостью мать и отец, говорят, что теперь бы пора под венец, а невесту они уж нашли. Он ни слова в ответ не сказал и покинул пирующий зал. А наутро велел оседлать жеребца, на прощание обнял и мать, и отца и, смущаясь, поведал о том, что исполнил он долг пред своею страной, но отныне пойдёт по дороге иной и покинет родительский дом. – Знаю я, что во мне ваша кровь, ваша плоть, но судьбу мою ведает только Господь. И о том не жалею ничуть. Не печальтесь. Мне радостен путь! И при этих словах его лик просиял, серебристым свеченьем наполнился зал, где-то дрогнула тихо струна… и родители благословили его, понимая, что в жизни дороже всего цель, что свыше ему суждена. * * * Верный конь серой птицей взвилсЯ, полетел, Велинор удивиться едва ли успел, оказавшись у тихой реки. Лес сосновый пред ним расступился слегка, приглашая как друга, открылась тропа, а кругом – васильки, васильки… На пороге избы, на клюку опершись, неподвижно стояла ОНА, та, что тайну свою пронесла через жизнь и звалась Золотая Струна. Ей почудился шёпот… Нет, это не сон… Тихой поступью к ней приближается ОН, тот, с кем встречи ждала столько зим, столько лет, тот, чьё светлое имя – Серебряный Свет! *** Не старушкой согбенной предстала Эйла перед взором его – Золотая Струна в ореоле пушистых кудрей! Вот он руку ей подал и смотрит в глаза, И замолкли щебечущих птиц голоса, а заря всё светлей и светлей… *** Время вихрем летит… Сколько зим? Сколько лет? Где найти золотисто-серебряный след, что по свету ветра размели? Сохранилась ли память Земли? Лучезарное утро в янтарном лесу Расстилает на шёлковых травах росу, под лучом молодым серебрится трава, тихий ветер невнятные шепчет слова, золотистого воздуха призрачный мёд на губах замирает, и сердце поёт – Золотая Струна и Серебряный Свет посылают Земле свой небесный привет…