По приезду я из санатория, – так меж нами уж заведено, – обо всех случившихся историях сообщаю, словно о кино, виденных, со всем их содержанием. Исповедью это не назвать! – Всякий раз боюсь я наказания, что с собой не пустит лечь в кровать. Это мне расстрелов всяких хуже, экзекуций разных пострашней, потому что я не знаю, друже, как любовь любить не буду с ней. К ней мои желанья – это тигры! . Боже, что они творят со мной! На курорте адюльтеры – игры, ну, а настоящее – с женой. Мой рассказ встречается вопросом: «Вёл себя ты там не как дебил? Не оставил даму хоть раз с носом? Званье мужика не посрамил?» После всех и клятв и уверений мне мои прощаются грехи. И в преддверье сладостных мгновений я читаю новые стихи. Правда, руки, зная своё дело, словно, как в разведке боевой. А потом вдруг тело, слившись с телом, начинают настоящий бой, а вернее, массой став единой, начинают пируэты вить. Гениальней нет, должно, картины акта торжествующей любви! Конец 70-х