Какое прекрасное небо! Оно для нас нынче особо. Случившегося словно не было. А мы вот… в промокших робах… А было: На штреке снимали растяжки: обычно так перед взрывом. Касьян вдруг сказал: «Мне важко», – с каким-то нервозным надрывом. И стали карбидки тухнуть. Я понял, что газ прорвался, и можем здесь все мы рухнуть. Я понял, но не испугался. Скомандовал: «Всем из штрека! Пригнуться и по канавке!» …У каждого есть человека подобное что-то булавке. Приспичит – кольнёт в ягодицы: летишь побивая рекорды. Потом, если это приснится, ты улыбнёшься гордо. Но на карачках в канаве, носом воды касаясь… Не думали мы о славе, от газа вот так спасаясь. Штрека четыреста метров. Я – замыкающий группы. А первым – Касьян Ветров, матерящийся грубо На квершлаге оклемались. Выехали на поверхность. Что с жизнями чуть не расстались, трудно теперь поверить. Смеёмся, почти что беспечно, над тем, как неслись по канавке – инстинкт сохраненья, конечно, ведь жизни стояли на ставке в серьёзной игре со смертью, душившей нас шахтным газом. Но мокрые, красные черти её обыграли мы разом. И тем, что мы были едины, должны быть горды и рады. Теперь мы навек – побратимы. …За это и выпить надо. 1963 г.