Они любить умеют только мертвых. Показательно чествуя Владимира Высоцкого, околоинтеллектуальная челядь вкупе со всей королевскою ратью приберегает «черные свечи» для еще живущего гениального современника. Один из биографов Есепкина Л. Осипов опубликовал в Интернете уникальные сведения, которые обретают особую значимость при ощутимом дефиците любой информации. «Космополис архаики», ставший за несколько недель нахождения в сети интернет-бестселлером и главной литературной сенсацией времени, породил в том числе множество слухов. Гипотезы и легенды тиражируются непрерывно в on-line режиме, готическая сага получила культовый статус (чит. статьи «Варварский музей для реинкорнированного Сервантеса», «Хлеб и вино сего певца» и т. д.). Откуда же «вырисовалось» знамя интеллектуальной литературы, где знаменосец? Вопросов Мраморное море, ответов практически нет. Если автор мистической версии «Божественной комедии» с нами, почему его не знают в большом художественном мире, ведь, сейчас по крайней мере, невероятный триумф произведения открывает перед Есепкиным едва не все зелёные и озолоченные двери. Нельзя окончательно избавиться от идеи-фикс: самого мистика как раз-то и нет, либо имя его изменено, инкогнито очевидного гения даёт почву и для подобного допущения. Латентная гениальность ещё более манит, волшебство мистического соблазна, обмана завораживает изрядно одичавшего читателя, годами блуждающего по непролазному Циминийскому лесу современной местечковой беллетристики. И вдруг – Данте, Вергилий, Рабле с Сервантесом, сложно не очароваться. Всё реально походило бы на мистификацию, когда б не одно обстоятельство: «Космополис архаики» материален. И в сумрачный дантовский лес ходить не нужно, книга под рукой, точнее – перед глазами (кстати, «К. а.» побил мыслимые формолитературные рекорды по скачиваемости из паутины, сайты не выдерживают наплыва абонентов, а форумы исчисляются десятками). Итак, мистический фолиант реален и никоим образом не нуждается в апологии (не «Тетюшанская гомоза»). Сознательный контакт Есепкина с миром иным осуществлён с максимальной степенью сакральности, позволяющей, разумеется, при соблюдении огромного количества табуированных пунктов договора с Д., выжить. На это есть надежда, значит, новейшее мистифицирование, не исключается, автором «Космополиса архаики» наблюдаемо извне. Литсобратьям спокойно пережить успех Мастера нельзя без содрогания сердечного, но для читателя настал бессолнечный праздник (ночная книга). Мистик-арт шести полисов «К. а.» синонимичен вечной симфонии ночи, с тьмою только и сочетается, поэтому частью критики весьма уместно производится параллелизация произведения Есепкина даже с авангардом фэнтази, постмодерна и вообще плутовского парамистического декаданса. Легенды будут возникать и далее, Шолохов до смерти оправдывался за «Донские рассказы» и первые книги «Тихого Дона», подозревается в плагиате и ныне. Л. Осипов говорит о некоем генезисе «Космополиса архаики». Воспевая тёмные стороны бытия, вынужденно их освещая, Есепкин создаёт ночной мир «пирований», пиры длятся в вечности, в них участвуют великие творцы и гости, отдельно пирует обслуга, внешне, вдоль по меловым периметрам, «Космополис архаики» всецело посвящён пировому бытописанию, но автор всюду подаёт знаки – такое писание условно, само апостильное сокровенное письмо внутри, туда следует обращать зрение. Райская терпкость, арма нектарная пьянит и в аду. Пиры у Есепкина мрачны также внешне, в апофеозе и финале, т. к. в обязательном порядке торжествуют предательство, ложь (виват Шекспиру), а веселятся благостно, соседствуют в застольях Гендель и Моцарт, Овидий и Сафо, Стайн и Пазолини, великих – десятки и сотни, всех ждёт формалин, смертельная хлорка, ни одно, в т. ч. семейное застольное торжество, не завершилось миром (см. публикацию «Тёмный, тёмный эльф»). Человеку не полагается мир, хотя и толстовский. Реминисцентная глобалистика, аллюзионность «Космополиса архаики» колоссальны. Уже в «Пире Алекто», утверждает Л. Осипов, Есепкин возвысил земное пирование до аркадий, гости ужасны, порочны, здесь разве иуды, равно они предадут, однако других гостей у автора вновь нет, с этими плакать и веселиться, прятаться от Алекто ль, эриний, а далее пир был пролонгирован и наступила августейшая Вечность, милостиво потакающая Бессмертию. Марина ЭРДМАН