Зима рисовала бледность на лицах - героиновый шик. Заставляла худеть, хуеть и через мат охать. На остановке чернеющие черствели бомжи, Но что мне дела до них, когда замерзшие сопли. На тонких стеклах февраль рисовал чуть хуже Дали. Из гласных составляя крик, а я зажимал рот ему. Он кусал пальцы морозом и просил остановить Город, что в морду бил курившему Бродскому. Он смотрел на все это и думал - с ума слетевшие. Тепло, спрятавшись в подмышки и в абзацах ниши Так горячо дышало, что губы покрылись текстами А в паузах лёгкие принимали февральский гашиш.