-I- В поселковой больнице уже не первый день помирала старуха. А санитарки на кухне пили чай и обсуждали очередную смерть, хрустя оставшимися от обеда сухарями: -Бабка – то одинокая кажись? Помрёт, опять набегаемся с похоронами! -Да. Слышь, Маруся, бабка с ума совсем сбрендила, про какие то туфли талдычит. Туфли-лодочки, туфли-лодочки…Какие ей туфли? Ей тапочки белые нужны, сходила бы, ты, к ней спросила, что и как? -Что как? О последней воле что-ли? Я чего-то не хочу. Ну её, туфельки, я сама почти босая хожу. -Да не съест она тебя, а поговорить надо, а то, как в последний путь провожать будем? Ещё рассердится на нас на том свете! Сходи, а я уколы готовить пойду на вечер, -усмехнулась подруга. За окном больницы шумели старые сосны, стряхивая вчерашний первый снег. Темнало. В коридоре Маруся зажгла свет, и всё таки решила зайти к умирающей. Она прошла в дальнюю палату, открыла дверь, свет с коридора ворвался в палату и облил лицо умирающей, но старушка не повернула головы, не зажмурилась. Она уже несколько лет была слепой. Но, почувствовав человека, заговорила хоть тихо, но разборчиво: -Туфельки, туфельки, миленькая принеси, красные, а не то умереть не могу, - плакала старуха и слёзы катились из слепых закрытых глаз. -Бабушка, а никаких туфелек у тебя не было, ты в валенках поступила, а мы тебе ещё тапочки больничные выдали,- попыталась объяснить положение дел Маруся. Маруся была ещё молодой бабёнкой, имела непьющего мужа, детей и потому была полна жизнью, румянец играл на её упитанном лице, ей как-то не верилось в смерть, хотя очень часто она видела смерть одиноких стариков, оставленных родственниками в больнице. И боялась мертвецов лишь по-привычке. -Присядь ко мне, голубушка, - казалось, собрав последние силы просила старуха, указывая Марусе место на кровати с собой. Маруся было испугалась, но прошла и села. Кровать скрипнула. Бабка нащупала тёплую и мягкую руку женщины. -Тебе, сколько годков, то, милая? Поди только тридцать? А муж у тебя хороший и дочки красивые: одна беленькая, а другая чёрненькая. Маруся внимательней посмотрела на слепую старушку: -Осенью исполнилось, в сентябре! -Я тоже осенняя, голубушка. Последняя в семье была, пятая. Всех матка схоронила, а я зажилась и помереть не могу,- шептала хрипя старуха. -Послушай меня, я про туфельки расскажу, про лодочки. А потом и помереть можно. Желание у меня, в гроб туфельки положи, милая, исполни бабкину волю. -Хорошо, бабушка, до ужина время есть, я послушаю, а потом есть будем, - согласилась Маруся. -Родилась я в Конёве, да помнишь, деревенька такая была до затопа, на берегу реки стояла. Ну, одна я у мамки осталась. Батька в финскую убили. Восемнадцать мне исполнилось, я работать устроилась завклубом. А время трудное было, хоть и зарабатывали тогда на заводе деньги, да товару хорошего мало привозили. Всё больше в город ездили за платьем и обувкой. А у меня мечта была туфли-лодочки из красной кожи, особо хотелось утрать нос Машке Тимофеевой первой красавице и форсунье на деревне и пройтись хоть разок в своих туфельках мимо задиристого рыжего Саньки Богучарова, а пусть пофыркают! А то, завклубша, а туфель хороших нет. Стыдоба-то какая, матушки. Бабка закашлялась, перестала говорить, но руку Маруськину не отпускала. Прокашлявшись она продолжала: -Ну, вот мамка меня и надоумила на пароходе до Лениграду ехать, мол туфельки какие надось и купишь. Мы деньжат скопили, и я отправилась в путешествие. Ни разу ни куда из деревни не выезжала. Боюсь всего и всех ужас. Из каюты не выхожу. В уборную и то стесняюсь сбегать. Ну, пароход до города дошёл. Я вышла, а идти то куда за туфельками? Магазинчик нашла по вывеске, купила туфельки какие хотела, да завернула и в сумку, дома носить буду, а домой в старых поехала. Еду домой, радуюсь, туфельки достать стесняюсь, через сумку щупаю и радуюсь счастию моему. Пароход затрубил у родной пристани, сердечко рвётся на волю, мамке про обнову рассказать хочется. Я с пристани иду, песни пою, гляжу, а у магазина народ стоит, как будто меня встречать вышли. Но не радуются, в землю смотрят, слёзы вытирают. Кто-то и крикнул мне: «Война, бестолковая, война!». Я и в дом не зашла, туфельки не развернула по родне побежала. Уж забирать стали, на второй день Саньку моего в армию забрали. На войну проклятую. Больше его не видала, погиб в сорок третьем. А Машка Тимофеева, красавица наша, соперница моя от тифа в первую военную зиму умерла. Голод горло сжал зимой, продавали всё. Мамку мне жалко стало, я туфельки свои за пуд овса и продала. Только умерла мамка, не выжила. После войны всё ждала, счастье своё. Не дождалась. Так одна и доживала, ни детей, ни родни, одна одиношенька. Так хоть на том свете туфельки поносить. Прошу, милая в гроб мой положи туфельки, у меня их нет. Поспрашивай, может у кого и есть, пусть и не по размеру, расхожу как-нибудь, врямя будет, -бабка улыбнулась, выпустила Маруськину руку и умерла. -II- К ночи собрались старушки, приклали умершую на постельке.На следующий гроб сколотил местный плотник Мишаня за пару бутылок водки. Похоронили чужие люди – мужики из ЖКХ, забросили гроб в стальной кузов МАЗа, на кладбище вырыли могилку в стороне и закопали усопшую, не забыв помянуть, хотя и без закуски. Маруся в суете, не то забыла слова старушки, не то не разобрала до конца сути прошептанного, но никаких туфелек в гроб старушке не положила. Прошла неделя, другая и тот предсмертный разговор стал забываться, да Маруська о нём никому и не рассказывала. Но вот перед сорока днями после смерти старушки утром в спальну врывается заплаканная дочка, светленькая, потому Светланой и прозвали и давай реветь на весь дом: -Мама, бабушка приходила про туфельки спрашивала, меня с постели подняла, велела тебе передать про обещание. Маруся как могла успокаивала дочку, а сама думала о том как выполнить данное обещание. Подумав решила вначале рассказать подруге, но та услыхав только рассмеялась: -Ты, чо, Марусь, с ума сошла как старуха…Туфельки, мы же с тобой ей валенки на ноги одели, чтоб на том свете не мёрзла. Во вторую ночь среди ночи с рыданиями прибежала вторая дочка чёрненькая, вся в отца – Наташка: -Мамка, отдай бабушке туфли, отдай, она так просила! Маруся пошла по бабкам со своей заботой, те отослали к ведунье Сениной, вот та и научила: -Возьми туфельки и на кладбище зарой их в могилу, в земельку. Да не бойся, плохого не будет. -А где мне туфельки взять? У меня таких нету! -Возьми мои ношеные… Маруся не смела перечить, в этот же день отпросившись с работы, сходила с подругой до кладбища, нашла свежую могилку и закопала туфельки в уже схватившуюся морозом землю. И в эту же ночь ей приснился сон: Видит она красивую девушку, с пышной косой, румяную, развесёлую с голубыми искрящимися глазами, запыхавшуюся от счастья, рядом с ней молодой чубатый парень с проклюнувшимися усами, оба улыбаются Марусе, а девушка и говорит: -Спасибо тебе, Маруся, за туфли! Ох, и натанцевалась я сегодня…