ЯКОВ ЕСЕПКИН ТОЛКОВАНИЕ ПРАЗДНИКА Растительность меняет ипостась, И ряженые грубыми руками Крестьянку украшают, веселясь, Корой дубовой, листьями с цветами, И девственница сельская к ручью Бежит, к благоухающей поляне, Чтоб песнь могли хвалебную свою Пропеть живому дереву крестьяне. Безмолвствуя, на нивах и в садах Обильный урожай дарят благие Царицы, отражаются в водах С кострами рядом девушки нагие. Всей млечностью сверкают бедра их Сквозь дымную вечернюю завесу, Русалки волокут к реке одних Топить, а мертвых тащит нежить к лесу. Среди мохнатых рож лесовиков Взирает божество иль гений дуба На козни козлоногих мужиков, Стремящих в поселянок злые губы. Уж головы, как стонущий цветник, В крови сухой садовника затылок, К устам блажным, смеясь, сатир приник Ртом горьким и похожим на обмылок. Поверить чувство логикой конца Нельзя, столь космополис этот узок, Что кладезь бездны лавром близ лица Возрос, чуть холодя угольник блузок. Пугаясь, закрывая темный стыд, Теперь и не приветствуя поблажки, Красавицы смущают аонид, Расплющив белорозовые ляжки. В овине плодовитым будет скот, И радовать начнет цветенье риса, Блеск Троицы венчание влечет И яблоко горит в руке Париса. Гори, гори божественным огнем, Земные освещай юдоли, блага Сиянность эта праздничная, в нем Таится наркотическая влага Сандаловых деревьев, Елион Дает огоню мускус и граната Подземный аромат, и Аквилон Сверкает где-то рядом, аромата Нежнее и желанней вспомнить я Теперь не стану браться, неги дивной Забыть нельзя, колодная змея Иль змей, невинной Еве и наивной Свой искус предлагающий, они Лишь жалкого плодовия вбирали Гнилостную отраву кожей, мни Себя хоть искусителем, едва ли Возможно у Гекаты испросить Нектарное томленье, вина, хлебы Уже евхористические, пить Нектар облагороженный из Гебы Небесных кубков, яствия вкушать, Преломленные тенями святыми, Нет, это создается, чтоб решать Могли певцы с царями золотыми Вопросы и задачи, для мессий Оставленные мертвыми богами, Подвластные не времени, витий И книжных фарисеев берегами, Безбрежностью пугавшие, одне Астарты исчислители иль школы Какой-то авестийской жрицы, в сне Пророческом великие глаголы, Согласные и с кодом, и с ценой Знамения таинственного, знанья Частичного, увидеть могут, зной Теперь лиет Зефир, упоминанья О силах темных я б не допустил В ином контексте, зноя благодатность Навеяла сие, а Бог простил Такую очевидную невнятность Урочного письма, вино горит Сейчас в любом офорте, в червной фреске, Господь с учениками говорит, Я слышу речь Его, на арабеске Мистической является письма Лазурного таинство, но шифровый Еще неясен смысл, а сурема Кровавая точится, паки новый Теснят финифтью ангелы завет, Серебряною патиной обрезы Порфирные уравнивают, свет Лиется Богоданный, паки тезы Сознанье внять младое не спешит, Окармленные кровию, но вера Взрастает и привносится, вершит Судьбу Христос-мессия, наша эра Берет начало, ангелы блюдут Дарованные альфы и омеги, Апостолы на вечере восждут Червленого вина и Слова неги, И вот убойной кровию вино Становится, а кровь опять лиется В сосуд подвальный, буде решено, Так бысть сему, о серебре виется И царствует пусть Слово, исполать Предавшему и славившему, вечно Зиждительство такое, не пылать И агнцам без реченности, конечно Служение любое, но Ему Служить мертвым и нищим положенно, Елику мало крови, мы письму Своей добавим, всякое блаженно Деянье и томленье во Христе, Нет мертвых и живых, конец началу Тождествен, а на пурпурном листе Серебро наше руится, лекалу Порфировому равенствует мгла, Прелитая в тезаурисы, темы Не ведаем и слава тяжела, И Господи не скажет ныне, где мы, Куда глядеть сейчас и на кого, Ведет к благим ли зеленям дорога, Спасет живых ли это баловство, Зачтется ль откровение, у Бога Престольниц будем истинно стоять, Молчанье дорогого наше стоит, И в мире мы не тщились вопиять, И там реченье пусть не беспокоит Спасителя и Сына, велики Хождения, скупа вершинность цели Миражной, аще косные жалки, Так мы сие, но прочие ужели Честно возвысить ложию хотят Себя, а руки алчные скрывают, Вина ли им и хлебов, освятят Другие кровь четверга, пировают Другие пусть над хлебом и вином, Еще я помню праздников томленье Освеченных, каким волшебным сном Забыться, чтоб обрящить устремленье К звездам и небам, истинно молчать, Не речь опять с бесовскими шутами, Безмолвствовать, как в церковях кричать Начнут иродных толпы, и перстами Ссеребренными только на крови Зиждить хотя и суетные ямбы, А мало станет Господу любви, Креста и терний, кровью дифирамбы Пустые с Ледой вместе отчеркнуть, Летицией иль Цинтией, невестой Названной и успенной, окунуть В бессмертность и финифти за Авестой Навеки прежелтевшее перо, Свести багрицей тусклые виньеты Нисану бросить горнее тавро, Венчать ему надежней мраком светы, Чем нам дразнить рождественских гусей И выспренности тщиться прекословить, Довольно требы этой, не для сей Живой и мертвой ратницы лиловить Разорные муары, а вино, Дадим еще уроки фарисейству И скаредности, втуне снесено В погреб опять и присно, святодейству Обучены мы небом, геть, чермы, Коль праздники еще для вас не скрыты, Нести сюда начинье, от чумы Беречься чурной будем, лазуриты Пускай себе мелованно горят, Звучания и эхо умножают, Нас ангелы одесные узрят, Недаром Богоимные стяжают И глорию, и лавры, волшебства Законы им астрийские знакомы, Облечь языки мертвые, слова Никчемные в порфировые громы И молнии, в тезаурисный чад Кадящийся они еще сумеют, Напудрить их слегка и на парад Небесный ли, гранатовый, сколь млеют От выспренних созвучий бредники Аидовские, полные проказы И жабьих изумрудов, ввесть полки Ямбические, пурпурные стразы Прелив на колонтитулы, гуашь С финифтью вычурною верх линеек Огранных снарядив, таким не дашь Забыться меж пульсирующих змеек Летейских, во сребристых неводах, Свечном ли обрамлении карминном, С бессмертием бумага не в ладах, Но есть иные области, о винном Церковном аромате будем тлесть Еще мы неоднажды, вспоминанья Нас пленные не бросят, паки есть Визитницы иные, где признанья Теперь и вечно ждут невесты, лад Оне внимают стройный и высокий, Алкают не сиреневых рулад, А песней наших траурных, стоокий Хромовник не страшит их, не ему Царевен обучать и мироволить, Нас девы дожидаются, сему Воспомниться, духовников неволить Посмеет разве иродный плакун, Черемная окарина, гарпия Тартарская, за праздничный канун Содвинем кубки разом, Еремия, Дионис и сиречный Златоуст, Нам некому сейчас зело перечить, Сад Капреи отцвел, Елеон пуст, Архангелы молчат, блажным ли речить, Когда налились кровью словари, Немеют посвященные, о чаде Нечистые слагают попурри Юродствующих, это ль в дивном саде Останется для праздничных теней, Мы Ирода еще представим деткам Успенным и сукровицу сеней Затеплим винной аурой, серветкам Кровавым доверяйте, други, то Серебро, с воском литое по смерти Из белых наших амфор, их никто Не выбиет, ни бражники, ни черти.