Пред временем и расстоянием Мы все испытываем робость. Меж ними противостояние; Ось бесконечности,как пропасть. Боимся мы конца панически И Времени шального ветра. И,если следовать метрической, То наша жизнь не больше метра. Старик в вагоне электрички Прошёл с ней адский километр; Два пальца жёлтых,по привычке, Держали "Приму" В сантиметр. Скрипели тормоза в протесте На полустанке том.И вскоре, Как в сорок первом---там,под Брестом, В вагон ворвалась эта свора. К морали рвёмся мы вершинам, Но тут молчок,когда их лидер С огромным гребнем петушиным Кричал в истерике "Хайль Гитлер!" На весь вагон подонки ржали, Им так хотелось бы оваций... Сухие пальцы "Приму" сжали, Кулак костлявый стал сжиматься... Им наотмАшь бы;да неловко; А так хотелось бы отвесить... На нём видна татуировка: Число "пять тысяч двести десять". Сухую руку зазнобило, В злом танце заплясала метка. Он вспомнил,как всё это было И спрятал руку в китель ветхий. Закрылись веки,скулы сжались, И дед увидел и опешил, Как ангелы к печам спускались, И Бог признался,что был грешен. Господь в видении был в горе; Построил он, вручив билеты, В затылок,лентой в крематорий Не праведных,а свору эту. Господь,прости юнцов наивных! Ведь, что творят, не знают,черти! Но поздно...Гребень петушиный Из ряда в печь.А там на вертел... Он на коленях выл,стеная, В ответ ему и пёстрой свите: "Не спорьте---нация другая. Извольте в печку. Проходите... Стенайте,право.В корень зрите! Кричите громче:"Гитлер!...,Сталин!...". Вам в Ад? Ну что же---проходите; Мы рядом будем и похвалим!" ------------------------- В Москву летела электричка, Под рельсами утюжа щебень. Погас окурок.Чиркнув спичкой, Дед,сквозь огонь, смотрел на гребень...