– …Картошка из баклажанов, огурцы из помидоров… что это вообще? Это вопрос не генетики, это вопрос вос-при-я-ти-я, понимаешь? – Нет… Это мой полоумный друг. Несколько сильнее полоумный, нежели я. Его так и зовут «Друг», ну или «Мой друг». Мы остановились у супермаркета. Я что-то курю, а мой друг направился внутрь магазина. Через стекло я вижу, что путь к кассам ему преградил охранник. Друг согнул руку в локте и заговорил с ним. Через минуту он уже стоит рядом со мной и заливается смехом, будучи вытолкнутым взашей из раздвижных дверей супермаркета. Внезапно он снова становится серьёзным. – Нет, я определённо не понимаю этих людей! Дай затянуться… – и через секунду снова – кому-то – Цветы?.. Мы ходим по улицам и предлагаем бумажные цветы… из ваты. На самом деле у нас нет ни бумаги, ни ваты. Цветов, соответственно, тоже. Я беру друга под руку и увожу с собой. – Пойдём. Им не нужны наши цветы. Я не знаю, сколько прошло часов, дней или лет, с тех пор, как мы знакомы. Я знаю лишь то, что это мой друг, и мы идём несчётное количество времени по большому городу, залитому майским солнцем, с рюкзаками за плечами. Мы идём по буйно цветущему бульвару, своим видом привлекая взгляды прохожих, которые тут же забывают о нас, стоит лишь пройти мимо. – Давай, приятель! Теперь твоя очередь. – Друг указывает на благообразного старичка, сидящего на скамейке под солнышком. Я подчиняюсь. Подхожу к скамейке и даже пытаюсь улыбнуться – я очень устал. – Цветов купите? Старичок странно улыбается в ответ, лукаво поглядывая то на меня, то на друга. Другу это не понравилось. – Да он же идиот старый! У него маразм уже! Пойдём скорее отсюда… – он потянул меня вглубь аллеи. – На себя посмотри… Мой друг не слушает меня и продолжает нести всякую околесицу – то начиная истошно вопить, то успокаиваясь и говоря едва слышно; Про Бога, про всемирный потоп и конец Света. Про то, какие все уроды вокруг, не забыв, правда, оценить и свой неслабый вклад в человеческое уродство. – Я восхищён! Этот мир настолько потрясающе несовершенен, что все они… Все! Обречены на хрен сдохнуть, даже не осознав, ради чего жили! Понимаешь? – Отчасти… – Ну как же! Друг принялся тыкать пальцем в прохожих и без того нас сторонящихся. – И он, и он… и она! Ненужные люди! – цедит он сквозь зубы. Женщина средних лет, нагруженная пакетами, охнув, шарахается от нас и припускает по бульвару. Я ни черта не понимаю, но почему-то улыбаюсь. Настроение у меня меняется почти также стремительно, как и у друга. Но он вошёл в раж и успокаиваться не желает. – Все они на хрен умрут! – проорал он, заставив обернуться даже прохожих с противоположной улицы. – Я устал… Я останавливаюсь и плюхаюсь, по-моему, на самую грязную скамейку в квартале. Мой друг не сразу это замечает, но возвращается назад и присаживается рядом, выдохнув мне в ухо. – Зачем ты вообще? – Что – зачем? – Зачем ты живёшь? – Из природной любознательности и желания изменить мир. – Ооо! Похвально! – кажется, он заинтересован. Он встаёт и, прищурившись спрашивает. – В какую сторону? – Да хоть в какую. Это сторона мира мне определённо не нравится. Я снимаю рюкзак, ложусь вдоль скамейки и закрываю глаза. Я вижу прекрасный оранжевый пост-апокаллиптический пейзаж. Большой полуразрушенный город, людей сбившихся в плотные кучки, крушащих остатки строений, некогда представлявших цвет цивилизации. На месте них теперь будут хижины из глины и соломы. Я вижу женщин, рожающий прямо на разбитых мостовых. И детей играющих с прекрасными старцами в лохмотьях, бросая в них неразорвавшиеся ручные гранаты. Я вижу остатки подземного перехода, некогда бывшего входом в метро, и сильных мужчин, выталкивающих из него повозку с запряжённым в неё жеребцом, явно для подобной работы не предназначенным. Я вижу старую разрушенную площадь и в центре её, как довершение общей картины Гигантская буква «L», выложенная из неровного серого камня, и пока ещё увитая, как плющом, строительными лесами. Libertas – вспоминается мне, и я осматриваюсь. Люди вокруг меня счастливы. Не слышно ни ссор, ни ругани. Всё чинно и, кажется, каждый знает своё место. Нет страданий, нет боли – только свобода… Опять я. Снова я. Я открываю глаза. Грязная скамейка и мой друг нарезает круги вокруг неё напевая какую-то дрянь, вроде: «Они умрут, они умрут, А мне насрать – я адский спрут!..» – Ты – долбоёб, Господи! У меня слов нет! – вскинулся я. – Мы продаём с тобой цветы, которых нет. Я не знаю, с какой психушки ты сбежал, но ты, пиздец, идиот! Ненавижу тебя! Дай мне сигарету!.. Он достаёт мне сигарету из пачки и протягивает мне. Я закуриваю сигарету и вижу, как мой друг подходит ко мне. Он сгибает руку в локте и, отставив её от лица на расстоянии сантиметров тридцати, делает вид, что вдыхает. Он втягивает в себя воздух из воображаемых цветов, затем неожиданно начинает кашлять. – Тьфу, блядь! – Чё ты?.. – Гари полно… Гари. На улицах… Он делает глупое лицо и хрипит, подражая одному из героев фильма про пиратов – – Гарри! Гарри! Где мои сокровища?! И так же внезапно успокаивается. Скоро лето. И сейчас. В мае, в обеденное время почему-то очень много людей вокруг. Они идут, плетутся и бегут по своим делам, не замечая нас. – А чё – нормальные цветы. Понюхай! Я сижу на грязной скамейке и курю что-то. – Ладно, пойдём! – Куда? – решился возразить я. – Навстречу мечте! – вдохновенно воскликнул мой друг. Я встаю со скамейки и бросаю окурок в урну. Но промахиваюсь, и попадаю им в здоровенного мужика, отставшего от разума, но не отставшего от жизни. Он уверенной походкой направляется к нам. – Какая мечта, Друг? Ты ни во что не веришь, кроме того, что заставляет тебя творить всякую хрень… – раздражённо бросаю я. В этот момент к нам приблизился Здоровый. Мой друг неожиданно делает шаг навстречу и, более того, берёт его за грудки. Мой друг крепкий парень, но мужик здоровее его раза в два. – Вот ты! – с вызовом бросает друг. И замолкает. Через секунду, будто очнувшись продолжает, не отпуская мужика. – Кто ты? Как сам думаешь?! Здоровый в замешательстве. Он стоит, опустив руки, и даже не пытается сопротивляться. Солнце припекает. Я, будто наведя резкость, вижу, как по его лбу стекает пот. – Хорошо, – неожиданно успокаивается мой друг. – ЧТО ты? Возникла странная душная пауза. Мой друг по-прежнему держит мужика за грудки (по ходу ему так комфортно). Не другу – им обоим. Здоровый «висит» в прострации. Мимо идут люди, изредка бросая безразличные взгляды. Я снова курю, и даже чем-то запиваю. – Я… Я на работу иду! – внезапно подал признаки жизни амбал. – Ну, так и иди, дружище, – мой друг уткнулся ему носом в переносицу. – Иду… Здоровый собрался уходить, но через секунду… – Цветов купи! – Идиоты! – только и вымолвил мужик, включив четвёртую скорость, потеряв до хрена «экспы», половину «жизни», и забыв на пару лет про «левел ап». Мы продолжили путь по буйно зацветшему бульвару. Я угостил друга чем-то. Он выпил, и тоже закурил. – Видел? – Что? – Ты еврей что ли? Вопросом на вопрос отвечать?.. – Может быть. А это запрещено? – осторожно поинтересовался я. – Да у нас сейчас всё можно… – отмахнулся мой друг. – Смотри! Он подошёл к милиционеру стоявшему у входа в метро и зорко высматривавшего потенциальных нарушителей закона. – Цветы возьмёте? – Идите ребят, идите… – отмахнулся мент, даже не взглянув на руки моего друга. – Я же говорил – всё можно. – А вот это? – с ухмылкой спросил я, указав на автомобиль, пробиравшийся в объезд дорожной пробки по тротуару. Навстречу ему выехала машина дорожной инспекции с включённой мигалкой. – Да это тоже, – отмахнулся приятель, добавив – Если не заметят. – Знаешь, – предложил я, устало присев на бордюр. – Давай наденем штаны и вернёмся домой спать. Я заебался… 08.09.2008 05:18