Лапки худые и ухо Порвано, точно пелёнка, Белая, будто из пуха, – Вот: перед нами сестрёнка. Черный, как уголь, волною Чуть развивается шёрстка – Братик же это (зимою Был он «побольше наперстка»). Домом была им помойка – Милая дивная свалка – Жизни мирской перестройка, Жизней иных переправка. Другом была им дорога – Жила эпохи публичной – Кто-то живет «у порога», Кто-то стезёй безграничной. Вдруг понеслось: «Развлечемся!» Выстрел раздался далекий... «Пару ещё... и сочтемся!» Братик лежит одинокий... Вдруг засмеялись: «Как муха!» Вой вдруг раздался протяжный... Кровь заструилась из пуха (Белый он был, как лебяжий)... Пьяный сидит он, лохматый (Жизни кто кончил щенячьи): «...будто глядит сам Распятый, будто глаза не собачьи...»