По природе пришедшего возраста, по призыву аккордов и пения, не имея ни слуха, ни голоса, ослабевший от жажды хотения, к инструментам из струнной коллекции (напугали объемом ударные) я, магнитом любовной инфекции, был притянут за нити фибральные. Ах, гармония! Формы округлые! Всем изделиям свойственна талия; шеи длинные, нежные, смуглые и пригожие для осязания; струны жесткие, медные, стервою голосили, холодные, строгие... Но одно, с ненастроенной первою, мне понравилось больше, чем многие. По рукам и осанка, и гладкости. Шестиструнная и шестинервная поддавалась на нежные ласкости, но не строилась гадкая первая. Мне медведи ходили в товарищах, три аккорда им - опус симфонии: "Ох, ты краля какая! Ну, та еще! Без сомнения - фея Гармонии!" Вот доверчивость - опыт прослоечкой по брюшной не расслабленной полости. Я с игруньей по жизни, как в лодочке, покорял водопады пристойностей. Как играть - ничего не заладится, не лялякает, не унисонится. Но ее безупречная задница - на коленях моих, как любовница. Понеслись эпидемией отзвуки, с первой грешной, на точные сольные. И осыпались с неба подсолнухи семенами на краеугольные... Не долузгать - оскома не бабушка. Нет терпения - нервы на вытяжку. А я ладил в созвучия ладушки и утюжил по струнам судьбинушку. Дребезжание и дребедение - не поется. Халтура на выдохе. Сорван голос. И звуки шипения провожали последние выкрики. Кто сказал, что они неударные? Не поверю! Покончу со стервою! Поменяю на новые драные, но настрою любимую первую.