Гребень болел. Не так чтобы уж совсем нестерпимо, но тем не менее. Сегодня наше величество опять пытались лишить самого, не побоюсь этого слово, самого дорогого, что есть в нашем государстве. Отнять хотели самозванцы лихие у меня моё сокровище, мою фамильную гордость. Гребешок мой драгоценный. - Ндааа, а в зеркале то все гораздо хуже, гораздо. Надо быть предельно осторожным. Сегодня это, где-то у меня тут отмечено. А вот где. На сегодня уже трёх тысячное покушение. Это значит, что три тысячи мерзавцев голодранцев пытались отобрать у меня, моё. Три тысячи. И это только в этом году. Даа. Вон как поцарапали гады. Еле их от меня оттащили. Охрана то моя совсем распоясалась. Никто не хочет работать, как следует, совершенно не хотят выполнять свою работу качественно, так как полагается. Ну, куда это годиться. Он же пепельный у меня стал от таких грубых прикосновений. Повелитель Доксу немного наклонил свою голову вправо, распухший головной гребешок, безвольно отклонившись, сложился пополам и опирался своей верхней частью прямо на плечо высокодержавного. – Даа надо быть предельно осторожным. Он вспомнил как бандиты, прорвавшись сквозь личную его охрану, бесцеремонно и нагло хватали и прямо-таки рвали с его головы величественный гребень. Тянули со всех сил. Один из этих наглецов даже уперся в повелителя босой ногой, чтобы сподручнее было тянуть. Это было больно. К счастью смутьяны были стеснены в своих действиях. Охрана ни на секунду не выпускала их, всё время, пытаясь прижать бандитов к земле, скрутить им лапы, накинуть на них удерживающие уздечки. Но время, время шло. И это было больно. Не так конечно как охране, сегодня вечером после ужина в подвалах, но всё же. Да и унизительно, унизительно. Вот именно, да. Боль не так страшна, её можно стерпеть, но позор. Похоже, что от соприкосновения со смутьянами, их грязными разорванными в драке одеждами. Похоже, от этого не мне никогда уже не отмыться. - Даа, болит гребешок. Какая-то странная боль, неприятно тянущая. Ноет, ноет, ноет. И лекари тоже никчемные - такие же, как охрана. Дармоеды. Тоже их на дыбу бы надо. Но с ними потом. Охрана то честно сегодня заслужила. После очистительной дыбы - всех в суп. - Да телохранители... Хоть и удвоил я их число, но все равно нет спокойствия, нету. Им то, что - презренным скотам. У них-то нет гребня, им не понять. А я понимаю, я имею. И я властитель. Поэтому должен гордо носить его, показывать всем окружающим, но в тоже время беречь. Сейчас такие времена, что все должны видеть мой царственный атрибут. Видеть, завидовать, преклоняться. Ни у кого во всём государстве его нет, даже похожего ничего нет. Только у меня! Я даже немножечко сочувствую бандитам пытавшимся лишить меня моего гребешка. Будь я на их месте и знай, я, что он может сделать. На что способен гребень. Может быть, и я бы попытался бы им завладеть. Гребень, дающий бессмертие! Что может быть привлекательнее. Съел кусок гребня. Вернее не кусок, а внутренность гребня - и стал бессмертный. Стал богом. Понимаю их. Но не разделяю. Их желания для меня гибельны. Эхе хе, я одно время, ещё в самом начале этих стремительно расползающихся слухов. Еще тогда, глупец я хотел избавиться от него. Жизнь моя превращалась в сплошную борьбу. Ещё вчерашний друг мой, становился врагом. В их глазах мне казалось, была сокрыта тайна. Моя, между прочим, фамильная тайна. Я подозревал их всех. Всех друзей своих. Ну и родных тоже, само собой. Эти слухи как пролитое на скатерть вино, стремительно расползались. Сначала ближайшее окружение, потом шепоток родственников, их многозначительные взгляды. Посматривали, посматривали на мою драгоценность. Ну пришлось срочно принимать меры. Давно это было, давно. Но такое ощущение, как будто вчера. Так все свежо в моей памяти. Дааа, но родственники то это не такая уж и проблема была. Я тогда понимал, надо торопиться. Я торопил себя - Доксу давай! Я спешил выжечь железом, остановить эти слухи. Но попробуй, поймай в тёмном подвале стремительно разлетающихся черных нетопырей. Родные, родные, но ставшие опасными чрезвычайно опасными врагами моего гребня. Но они сами бы не решились напасть на него, наврядли пошли на это. Но вполне могли тогда нанять кого-нибудь. Провернуть свое чёрное дело. Обезгребнить головушку мою. Я хоть на затылке глаз и не имею, чувствовал, что посматривали они тогда, ой как посматривали нехорошо на красоту мою и гордость. Я их быстро раскусил. В суп их всех. От мала, до велика. Тяжело неприятно, не интелегентно. Но Другова выхода я тогда для себя не видел. Но не только их конечно, слуг их вот тоже туда. И всякие дворовые люди, их тоже. Ну, в общем, всех кто мог узнать, мог услышать. Случайно, неосторожное, слово ночное - злой людской шепоток. Дааа, странное дело. Так я всё это быстро провернул, но оказалось не достаточно быстро. Слух уже просочился за стены дворца. Это была катастрофа. Выйдя за ворота моего замка, слух словно бы получил второе дыхание. Он окреп, оброс немыслимыми подробностями, и небылицами, он понесся по королевству с небывалой скоростью. Быстрее ветра, стремительнее волн морских. Счастливым я ложился в постель, очистив дворец, а утром проснувшись, я узнаю от совершенно посторонних никчемных людишек. Узнаю о своей тайне, из уст грязного копающегося в земле простолюдина садовника. Я очень сдал тогда, даже сник. Потерялся. Больших усилий мне стоило взять себя в руки, собраться и продолжить борьбу. Сейчас-то я понимаю, что все эти попытки мои скрыть гребень. Прикрыть его атласным беретом с большим меховым шариком, задрапировать его венком. Все эти попытки мои наоборот разжигали ещё больше нездоровые интересы толпы. Эти болваны окружили поместье. И с утра до самой ночи стояли. Поджидали меня, когда я неосмотрительно покажусь им. Можно подумать, этим мерзавцам нечем было заняться. Смотрели, вылупив свои противные зоркие глаза. Переговаривались между собой, посмеивались. Увидев же меня, оживлялись, вскидывали свои руки, галдели, улюлюкали, да что там – свистели! Как будто цирк приехал. С этой непростой проблемой удалось справиться довольно легко. Всего лишь небольшое, но элегантное изменение законодательства и смотреть на мою драгоценность стало преступлением. А тот, кто смотрел, соответственно становился Государственным преступником. И, стало быть, дорога таким ротозеям была туда же. То есть в котел с кипящей водой с перцем и лаврушкой. Да это было славное время, славное. Никто не смотрел, никто не тревожил меня. Ну конечно, эта бестолочь рваная, конечно косили глазенки свои чёрные. Делали это почти незаметно. Вроде как убирают волосы со лба вспотевшего, а сами в этот момент смотрят. Недолго, всего лишь один взгляд. Один взгляд но, как правило, неприятный завистливый и такой пронзительный. Откинет волосы смерд. И тут же головку свою наклоняет. Но не знаю. Выглядели они, тогда как волчата. Голову пригибают, а видно чего он хочет, видно. Хорошо видно. Хочет он бессмертным стать за мой счёт. Наесться до отвала моим сокровищем и стать после этого богом. Заметьте - за мой счёт. Я этого стерпеть естественно не мог. И потому пришлось учить их хорошим манерам. Уж, как только я их не наказывал. Молод я тогда был. Сил во мне было хоть отбавляй. Уж я и лапки им выворачивал, и на дыбе в подвалах бока им подпаливал до коричневого цвета. Языки им сам лично рвал, ну глаза тоже само собой. Волосёнки их длинные нечесаные тоже вместе с кожей снимал. Даа… были времена. Золотые времена! Со временем стали мне доносить, что слушок территориальную границу пересёк, и вроде как о тайне моей уже знают, в трёх граничащих с моим государствах. Вот тогда-то я и стал задумываться, тогда-то я начал понимать. Что скоро, очень скоро появиться охотники на мой гребешок. Залетные не запуганные мной, чужие, злые люди. Я был прав, пришли охотники за гребнем. Так они тогда себя называли. Считали свою охоту благородным занятием. Это ж не простые люди были. Благородные господа, все сплошь бароны да князья понаехали. Чувствовалось, что весть о чудодейственном моем гребне распространилась по всей планете нашей. С одной стороны, по началу господа иноземцы вели себя прилично. Валюту опять же ввозили и тратили. Был определенный подъём экономический в стране моей. Ну и вели они себя тогда вполне прилично. Не пытались с наскока гребешок потрогать, или чего еще - рвануть его со всей силы. Это дурь в них уже потом пришла. Поначалу собирались, он все вместе, разговаривали, обсуждали. Спорили меж собой, о том пора гребешок срывать или он еще силы не набрал. Но доносили мне вроде, сходились они тогда на том, что ещё пока рановато. Мол, когда носитель гребня в первый свой срок зрелости войдет, вот тогда вроде пора будет. А пока гребень должен созреть, соками, силой налиться. Меня это тоже устраивало. Устраивало, но только до момента моего первого срока зрелости. Перед самым вхождением в возраст я о них позаботился. Надо сказать, охотники за гребнем любили пускать в круговую, большую чашу с вином. Вроде как они хоть и из разных царств государств, но в тоже время соединены, овеяны одной идеей. Единой целью. Ну, вот я их во избежание международного конфликта и отравил всех одним разом. Яд хороший был, сейчас такого не достать. Оранжевые гранулы, растворяются без остатка. На цвет и вкус изменений не видно. Жалко было яду, ну да что там теперь. Отравились благородные господа и все померли. Бывает, случаются в наше время и более удивительные вещи. Даа, золотое было время, золотое. Кровавое, злое, страшное, но золотое. Это сейчас времена, не пойми какие. Тебя посреди улицы прям за гребень хватают, а ты их бандитов отпусти. Законы соблюдай. А кто их эти законы то составлял, кто? Я! Даа, тревожное время неспокойное. Устал я от покушений этих. Ладнобы они действительно хотели гребень мой отрезать и съесть. Я ведь подозреваю, нет у них теперь такой задачи. Они ведь шельмы другого теперь добиваются. Другие у них нынче идеалы и стремления. Они для чего на меня кидаются? А вот для чего. Они хотят на своих подружек и дружков впечатление произвести. Вот они, мол, какие смелые. Не побоялись, бросились прямо на повелителя своего, попытались так сказать. Ухватились, но их там растащили, оторвать не дали, в общем, не успели. Вот оно как. А гребешок то, как дергает, припух, и примочки из печенок селезня уже не помогают. Либо доктора никчёмные не то суют. То же, наверное, своим женам вечером в постели нашептывают какие они смелые. Говорят им, наверное, о том, что специально государя ослабляют, неправильным лечением. Чтоб гребень ослаб, чтоб его легче снять было. Знаю, знаю я вашу породу, догадываюсь, о чем вы все там думаете. Да стареть начинаю, чувствую, как слабну. Недавно вот забыл и попытался сам отрезать гребешок свой волшебный и съесть. Но только кожу с него в двух местах содрал как сразу и вспомнил. Хорошо вовремя вспомнил. Запамятовал я по старости то. Совсем забыл, о том, что слух об волшебной силе гребешка своего я же сам и пустил. Эх, золотое тогда время было, золотое. Мои бумажные книги "Матёрый Па" и "Другие рассказы" можно заказать на amazon.co.uk - в поисковую строку амазона введите Barmotin и заказывайте бумажные варианты книг с доставкой по почте! Книги в электронной форме на http://www.barmotin.fo.ru