«Слова, слова, слова». Прав ли Гамлет, быть может, лукавил? Действительно, тайный смысл и значение слова неясны даже великим. Слово спасает, от слов погибают. «Кивот» Бродского равенствует божнице, хотя и орфографически неверен. Наказать презреньем безмолвствия столь же убийственно, сколь неотвратимо. Если взглянуть на «Космополис архаики» под этим углом зрения, более понятной будет знаковая символика мрачного и холодного словаря этой феноменальной книги. Похоже автор в основном безмолвствует, цезуры в тексте значимее самих слов. Хотя космополисный словарь существенным образом обогащает современную русскую лексику. «Баловство эта речь, от которой мы смертны». Из «Архаики». Явно видна скорбная улыбка писателя, но символизирует она не скорбное бесчувствие, как у Сокурова, скорее наоборот, скрывает раны, с жизнью несовместные, которые при очередном воздействии среды приведут к летальному исходу. Вообще «Космополис архаики» возможно охарактеризовать как необратимый исход, вечное бегство: из мира ирреального в действительность и обратно, суть в том, что нигде нет места, свободного от мрака и тени гологофской. Встань и иди, и тебя предадут, все и везде, ибо кто не предаст, сам погибнет. Мрачная обусловленность, но уж по крайней мере нет в ней лжи. Парадоксальность книги в её сквозном катарсизме, слово лечит «от обратного». То есть ужасающие адские картины, воспринимаемые со стороны, дают читателю очищение, надежду. Поэтому: не остави надежду всяк сюда входящий. Сложновато экстраполировать, к примеру, юнговскую психологическую типажность на литературное пространство, но экстраполируя, можно получить некий (а-ля Фрейд) портрет автора «Космополиса», частично приближенной к реальности. Это молчащий Златоуст. Мы не знаем, что он хотел сказать в действительности. Безмолвствующий словно предупреждает: живым нельзя находиться рядом с оборотнями долго, живые пострадают. Хемингуэй, поставивший на себе огненный крест-отточие, сказал нечто вроде - сиди и жди, и тебя убьют. Автор «Космополиса» оставляет смиренно сидящим пусть и иллюзорную надежду. Сидите, речет он заложникам времен с ледяными сердцами, и спасетесь моим словом. Мистерия космополиса весьма музыкальна, точнее - вся музыка. Отсюда архаические триптихи, этюды, опусы, фрагменты и т. д. Рихард Вагнер опоздал, кто-нибудь успеет со своими нибелунгами. Пока же «Космополис архаики» виртуально украшает бесконечный ряд арт-музейных экспонатов, где-то поблизости с золотообрезным его фолиантом сверкают под сенью случайного крова «Сумерки», «Бегущая с волками», «Город», звучит «Голубой октябрь», либо Шуберта в саду играют, а в венецианское окно кафкианского замка смотрит вечность. Осень forever в ледяных сердцах, а поэт её типажирует, создавая терпкую пьянящую ауру веселья пред Адом. Мировая скорбность и надмирная мистика просто художественный инструментарий, нисходишь в ад - веселись. По описал один из таких уголков в «Бочонке амонтильядо», автор «Космополиса» добавляет вину действительно адской крепости, рекомендуя нам к питию ещё и пьянящее наркотическое чтение на весёлом вневременном пире Чумы. Владимир МАКСУДОВ