То было в древности далёкой... Не помнят даже старики, Когда из зарослей осоки На берег двинулись полки. Полки ежей. Что может жутче Быть чем колючая река?! А впереди, мрачнее тучи, Маячил профиль колобка. То был их вождь. Могучий воин. Он всеми фибрами души Своей широкой жаждал боя. С таким связаться не спеши! Вождь сорок лет провёл в походах И доходился б до седин, Но, год назад, на этих водах Попал он к зайцам в плен. Один. А было так: раз на разведку Пошёл по заячьим лесам. Шёл без меча. С одной барсеткой. И вышел к вечеру к кострам. В ту пору зайцы жили в гнёздах. С утра, забравшись на сосну, Они смотрели в небо грозно. И так с весны и по весну. И лишь ночами, в полнолунье, Они, общиною своей, Посовещавшись накануне, Спускались медленно с ветвей. И как до нас дошло приданье, Всю ночь, до самого утра, Траву косили на поляне И танцевали у костра. И звали их за то - косыми (За то, что косят трын-траву). А вождь ежей глазами злыми Смотрел на заячью игру. За этим он и был замечен, А после пойман и побит. Не то, что б сильно покалечен, Пропал лишь сон и аппетит. Потом вождя они помыли (Тот сильно мыться не любил), А после наголо обрили, И тот совсем лишился сил. А после он и был отпущен. И награждён лишь тумаком. Не делать зайцам это б лучше, Ведь вождь ежей стал колобком! Что может для ежа страшнее Быть чем пострижка наголо`. И вождь решил тогда на шее У зайцев затянуть ярмо. Или хомут. Или удавку. Или чего-то пострашней. Или побить всех зайцев палкой. Или намылить пару шей. Вождь был жесток. Прошло пол года. Потом пол года протекло. И вот, дождавшись непогоды, Полки ежей вошли в село. А зайцы в это время спали. Им снились светлые леса, А может быть родные дали, А может просто колбаса. Природы мирные созданья Они не думали о том, Что враг, лишённый состраданья, Их землю топчет сапогом. Ежи меж тем взялись за `пилы И не прошло и двух недель, Как изведя мешок тротила, Всех зайцев забросили с ветвей. Они сражались. Груди в груди. Спина к спине. Плечо к плечу. Неравный бой был очень труден, Но о деталях умолчу. На пятый день устали зайцы. А на тринадцатый сдались. В отчаянье, ломая пальцы, Слезами злыми залились. Они молили о пощаде И вспоминали о родстве, Что, мол всего столетье сзади, Все мирно жили в соседстве`. Что, мол ежи пошли от зайцев, Что мол все братья и друзья, Мол лучше вдарим по китайцам, А бедных зайцев бить нельзя! Но вождь, разгорячённый схваткой, Что был пострижен "колобком", Мигнул, икнул, моргнул украдкой, И тут же наземь всех ничком Несчастных зайцев повалили. Шеренгой ровной, попкой вверх. И всем подряд хвосты обрили, Взяв на` душу тяжёлый грех. С тех пор прошли уже недели. Успели пробежать года. Столетий пять, на самом деле, Но не забудут никогда Те зайцы своего позора. И с этих самых пор они, С немым укором в мудром взоре, Влачат безрадостные дни. Хвосты у зайцев перестали Расти, и больше никогда Не озарят сияньем стали, Кося лужайку у пруда. По соснам им теперь не лазить. Общиной мирною не жить. Поэтому нельзя заставить Зайчонка с ёжиком дружить!