Всё начиналось романтично; Тайга, охота, камыши. Но чуть не кончилось трагично… С засады вылез – ни души. Мы разбрелись по камышам У глади озера лесного И затаились, не дыша. Как для меня всё было ново! Один, с ружьём наперевес. Рука не дрогнет! Где же утки?! А за спиной дремучий лес. Но не сидеть же мне здесь сутки. Я больше часа не курил, Мне судорогой сводит ногу И уже вечер наступил – Пора в обратную дорогу. Кричу друзьям: «Пошли домой! Чёрт с ними, утки все уплыли!» И вдруг почувствовал с тоской – Друзья ушли, меня забыли. Я вспомнил фильмы про Дерсу. Мы ж ОБЖ не проходили. Не ночевать же мне в лесу, Ведь это верный путь к могиле. Когда сюда наш шёл «отряд», Красотами я любовался, Запоминать же путь назад Я в тот момент и не старался. Как следопыт, ищу следы; Окурок свежий, фантик смятый. Направил в камыши бразды; Вон, их раздвинули ребята. Иду в болотных сапогах. Друзья должны быть где-то близко. Раздвинул камыши и… АХ! Передо мной «газон английский»; Поляна ровная, как стол И зелень, словно на картинке, Но, видно, здесь ни кто не шёл – Растёт травиночка к травинке. Я проклинал себя: «Дебил! Да как же ты со следа сбился?! Куда идти?!». И я ступил, Ступил в траву и… провалился. Сомкнулась тина на до мной, Но воздух в лёгких, как награда; Я провалился с головой… «Да хрен вам!!! Не дождётесь, гады!!!» Нет, рано ставить в жизни точку – Висел я, как на турнике, На зацепившемся за кочку, Спасительном дробовике. Ружьё подёргал – держит крепко. «Всё, я спокоен, не боюсь!». Но тянет вниз, как дедка репку, А я, напротив, вверх стремлюсь. Мне б сапоги, конечно, скинуть, Но руки заняты ружьём. Обидно просто так вот сгинуть. Меня же не найдут потом. Подтягиваюсь снова, снова, И воздуха иссяк запас. Барон Мюнхгаузен, блин, новый – Себя сам из болота спас! Лежу на кочках я без силы И надышаться не могу. Но до чего ж вокруг красиво!... И ель растёт на берегу. Стемнело быстро. Вдруг я вижу В дали желанный огонёк. Вокруг разбрасывая жижу, Я потрусил к нему, как мог. …Друзья у лесника бухают, На печке что-то там шкворчит, А про меня не вспоминают; Мол, пусть в засаде посидит. Стакан я молча наливаю. Весь в торфе, невозможно сесть, Как будто вылез из дерьма я, Да, впрочем, так оно и есть. И каждый вдоволь насмеялся, Ведь торф на вид, как жидкий кал: «Ты что, медведя испугался?!». Тут я им всё и рассказал. Смех стих и в полной тишине Наш шеф, трясущейся рукой, Стакан протягивает мне: «За день рожденья твой второй!»