Штандартенфюрер Страсть. Когда вам абсолютно все равно, что кто-то понимает вас очень хорошо и крепко, начинается фантастика. Вы различаете цвет и скрытый намек каждой подробности. Вам открываются двери возможностей и окна приятных воспоминаний. Почему я оказалась на Мальте с относительно небольшой суммой денег и всепроникающим желанием остаться на веки вечные жить в теплой стране пальм и домов, построенных из lime-стоуна, похожего по виду на затвердевший пористый песчаник, я вам даже и не объясню. Я люблю юг (солнце, пальмы и море) и английскую речь - ее логику и общее выражение, а также не ленивый и не шальной взгляд. Суммировав свои пристрастия и объективные возможности, я сконцентрировала внутреннее усилие на пути к ордену Креста Разобранного Компаса. Мое гипнотизирующее обращение в одно известное и успешное московское турагентство (Мальта! Срочно! И без российского паспорта....) увенчала добрая и великодушная удача. Через какие-то пару дней я - со всеми своими записными книжками и ликером от Эндрю Берти (Магистр Military Order Of Malta) оказалась в несложном и доброжелательном мальтийском отеле в городе моего святого мальтийского тезки: я для них (Господи! и для себя ведь - тоже!!) Julia; вот и город тот звучал как Saint-Julians. Из записных книжек. Бесы Геббельса. Отступление первое. Если у Вас никогда не было ночных кошмаров, Вы не знаете, что это такое - бесы геббельса. Это вневременная категория явлений. Это сюжет одного из рассказов аргентинца Хулио Кортасара: нежная и кроткая польская пани оказалась объектом сексуального влечения вурдалака и в положенный срок разрешилась от бремени, исчезнув. Обошлось без умирания: пани превратилась сразу во взрослого мужчину с чертами лица и способностями того самого влюбленного пожирателя. Вот такой вот качественный переход по мостам сознания и чуждых возможностей. Кошмар такого рода может быть очень прост: Вы смотрите на человека (возможно даже, это ваш давний друг или очень хороший знакомый) и вдруг видите, что сквозь хорошо знакомые и, может быть, даже любимые черты проступают затаенная усмешка и жадный посеребренный клык совсем других обстоятельств. "Отче! которых Ты дал мне, хочу, чтобы там, где я, и они были со мною". (Иоанн, 17:24) Мальтийцы очень последовательны и, при всем том, им абсолютно не свойственен утомляющий педантизм и - зачастую неоправданная - нравственная осторожность, которая приличествует, к примеру, германской нации. Они, безусловно, верующие - темпераментные и добропорядочные католики. Стены домов там украшают нежными скульптурными панно с изображениями улыбающейся Пресвятой Девы Марии с младенцем или Святого Семейства. Добродушная религиозность, не декларирующая венец и слезы взрослого, красивого и несчастного Христа. Воздух Мальты не так мягок, как в Греции, но соленая и морская его терпкость свободна от того облачка разочарования, которое сквозит между строк каменной летописи Парфенона о великой культуре, оставшейся в прошлом. На Мальтийских островах практически не было смены исторических традиций: их история стала частью их традиции. Рыцари-крестоносцы прибыли в свое время на Мальту, чтобы отдохнуть и залечить раны - основным "пунктиком" жизни на Мальте является туризм. Однако, ни в одном мальтийском кафе вы не встретите подчеркнутый лоск сервиса. Только доброжелательность и мягкую ироничность, незашоренные длительной выучкой профессионального дистанцирования.... Из записных книжек. Пепельный эстетизм. Отступление следующее. Кладбище - это не дом, не комната и даже не мир иной. Так.... Неудобная для взгляда тень обоих миров. Кратность могил памятникам. На кладбище свой - особый - воздух, свои - особые- птицы и только память. В этом своем качестве все кладбища сродни вещам, потому что все, чем обладают и что несут в себе вещи, называется памятью. Мысль и воля на кладбище находятся в абсолютном и беспрецедентном бездействии. Отсутствие какого-либо отклика или эмоционального движения создают ощущение той особенной пустотности, которая может показаться кому-то силой - но всего лишь силой возможного, потому что формула - это всегда история, которая не ясна. Такая безупречность ограничена не во времени реального события и не в пространстве архитектурного сооружения, а в символах, которые требуют интерпретации и адекватной способности усвоения. Музей Святого Джона в мальтийской столице городе Валлетте в моем сознании запечатлелся образцом совершенной гармонии - в той мере, в какой таинственность строгого и полумистического учения может быть гармоничной. Представьте только: Вы ступаете на дно лодки под парусом и собрались отправиться в недальнее и неопасное плавание, но в какой-то один миг морские волны оказываются прочным муляжом, лодка взмывает вверх быстрым и безапелляционным движением, а единственный штурвал в Ваших руках - это древки таких вот качелей. И уже нет власти над направлением. Можно только увеличить или ослабить амплитуду раскачивания. В общем - кайф.... Мальтийская часть моих записных книжек была открыта страницей со стихотворением, посвященным мной моей шотландской подруге - пожилой, в общем-то, женщине со здоровыми длинными локонами, нежным и внимательным взглядом темных глаз и очень четкими и определенными чертами лица. I helplessly belong to tender past. Its flourish minuts take my heart awakened Back far away towards what was the last - Last birthmark on the wrist, last smile not to happen.. I miss you through those things which we shall never mix - Through photo in the frame and window slightly opened... And all my warmth to you with me remaines - I send you just this dancing leaf of autumn.