Вот он город бездомных собак, Заблудившихся пьяниц в холодном ветру, Разделённый на метры, где крутят игру Недоступный банкир и последний бедняк По закону воров, до костей пропотев, Разукрасив свой танец неоновым светом… И звенит серебро, как звенят кастаньеты Опьянённых страстями блистательных дев. Освещён этот город огнём изнутри, Но в слепящем его фейерверке мне тошно… Сколько можно обманывать Небо!? Возможно ль На ладони Творца безрассудство творить… Пресны речи о пошлой любви… Как фальшивы фасады в рекламных заплатах… Бумерангом вернётся всё это обратно, И снесёт, и утопит живое в крови. Только роют «кроты» свои норы, да так, Чтобы благостный свет не проник в их покои, Где забвенье тела и дела их сокроет И… прощай навсегда толстостенный тупик… Ты прости, богомолец, в забытом скиту, Что молитвенно плачешь за наши разгулы; Понимаю тебя я, мой старец сутулый И как жаль, что один ты за нас на посту. А сейчас – темнота и внутри и извне Несмотря на холсты, акварель и палитру; Нет ни душ, ни людей, только долгие титры, Словно чёрные пятна на белой луне.