В пионеры я принят весной в сорок пятом в первый послевоенный День Пионерии. Помню: гордо себя ощущал я солдатом, и готов был на подвиги я и к потерям. Не один я, а все мы – войны той подранки, пацаны-переростки клялись перед строем, принимая напутствия, словно подарки, что из нас каждый будет героев достоин. Миновали с поры той десятилетья – наши детские клятвы исполнены честно. И хотя есть о каждой на сердце отметины, вспоминать то, что сделано в жизни, всё ж лестно. И себя продолжая считать пионером, по-тимуровски щедро я трачу мгновенья и стараюсь во всём быть для внука примером, но… у внука другие совсем устремленья.