А мы стоим на побережьи моря, как на самой крыше мира, Под серебристым светом от невидимой, надломленной Луны, И – эта ночь бессмертна здесь, и быть ей скоро – нашим конвоиром, Но мир ущербен здесь и продан нам за полцены. И мы бессмертны, как стоп-кадры, но бессмертие – всегда ущербно, И живы мы, пока мы не поймём, что спрятало от нас луну, Пока остановил нас ветер цепкий в недвиженьи нашем вербном, Пока случайный невидимка миг не провернул… Индиго-серая волна надломлена медузы дихроскопом, И линзой аурелии – лилово-бирюзовая волна. Ты вышла из воды, и Лунный Путь, её ксеноновая копоть, С твоей не сходит кожи, словно некий тайный знак. И, как одежды, лучевая эта вакханалия идёт нам, Но моря органист, и оркестровый вал, и изумрудный рейд Считают, что мы созданы из шелеста бумаг бесплодных – Копировальных, из квадратов чёрных – пустырей. И хочет нам помочь лесов пастельный тихий небожитель-ворох, И нас спасти хотят гризайли приполярных монастырских льдов, Но море, оттолкнувшись вдруг от нашего дыханья, наших взоров, Брезгливо отступает вдаль, на – запад, на – восток. И в этой странной монохромной голограмме лазерного сада, Безудержных лучей луны, и отблесков, и птиц, и немоты, Не всё ль равно, дать морю яда или нам самим здесь выпить яду, Но – яд беспомощно ущербен, точно как и ты. Мир-капсула, аттракцион, мир, так и не привитый к Мирозданью, Ещё упругий и неукротимый, словно маска палача… И ты, среди него, внутри, стоишь, вся – лунная, вся – ожиданье Очередных страниц, эпох-ловушек и начал. Здесь, затаившись, замерев, на самой крыше мира, Хтон и Сирин, Лежать я буду, здесь – у самой кромки оркестровой бездны вод, Как будто крыша мира – эшафот, как будто сделал харакири Мне невидимка здесь, и океан весь мировой – Моя больная кровь, что превратилась в воду в это воскресенье, (Шестая ли, седьмая группа крови? – не понять здесь никому), И то ли крови зараженье, то ли адских снов землетрясенье… – Она стекла в утробу сумасшествия, во тьму… А ты – смотри на это свысока, смотри и стой, смотри на это, Как смотрят свысока на нас мои заморыши, седые сны – Горя, как маятник, в серебряных лучах неведомого цвета, На фоне звёзд, откуда лунный свет и нет – Луны.