По улице бежала собака . Свернувшаяся длинная шерсть , пучком на спине - небольшим горбиком вперемешку с засохшей грязью , бело - чёрного окраса с закрывающими глаза на лбу , спадающими прямо на глаза прядями шерстин и почему то мокрых ... Живот у собаки и задние лапы тоже были мокрые . Она даже небежала эта собака , а волочилась как то странно - то и дело оглядываясь и прижав уши , опустив голову прямо к земле - казалось она просто крадётся . Временами она ложилась прямо посреди улицы и замирала повернув голову назад и внимательно вглядываясь , то вдруг вскакивала и мчалась без оглядки . Собака была очень грязная и непрсто уставшая , а у неё уже не было абсолютно никаких сил . Пройдя или пробежав несколько шагов , она падала бывало прямо на бок и оскалив зубы , хотя поблизости никого небыло она начинала рычать . Временами она просто брела вывалив язык и казалось полностью смирившись со своим положением - лишь бы её никто не трогал . Горбиком на спине вперемешку с грязью и шерстью виднелся узел стальной проволоки , вокруг по пояснице и через живот - кусок длиной в два или три раза длиннее самой собаки - волочился как белая змейка гладко поблескивая на солнце и можно было взять его или наступить и собака была бы на привязи и не смогла бы убежать . Так казалось на первый взгляд . Но все попытки поймать её и облегчить её , освободить , сделать свободной - ни кчему не приводили . Собака сразу же падала на спину и отчаянно вращая головой щёлкала зубами и кричала , кричала так как могут кричать только собаки когда им уже нечего больше терять и не на что надеяться , кричать так , как может самый последний раз в жизни . Она сражалась , она боролась за свою жизнь и казалось готова была умереть , но никому больше не дать коснуться хотя бы края проволоки , как вроде эта самая стальная проволока и была её жизнью - нитью жизни её собачьего века , тянувшегося как эта улица и не кончающегося . И в голове не укладывалось и нельзя было понять откуда она взялась и кто с ней такое вытворил и коим чудом ей удалось убежать и почему чудо это никак не покидает собаку , а куском проволоки - как мучитель - напоминает о себе и окончательно выматывает её ведя к неминуемой гибели . В таком положении , затянутая на животе железом , замотанная словно в пеленах - она неминуемо должна была погибнуть . Сумраком дня , тревоги отражаясь в витринных стёклах магазинов , высвеченные неоновыми фонарями висели одежды . Как дни и времена года , порой не по размеру , не совпадая цветами и оттенками с желаниями . Собака устала , она сидела прислонившись спиной о фасад и временами прижимая голову почти к самой земле - провожала взглядом машины которым случалось проезжать мимо . Она окончательно выбилась из сил . Непросто выбилась , а выбилась вон . И жизнь провожала её , прощалась с ней и этими машинами и светом цветных неоновых фонарей , и одежды в витринах словно немые очевидцы и свидетели этого последнего вечера . Больше её никто никогда нигде не видел , никто не слышал о ней . Никто не показывал её никому по телевизору , не говорил о ней в новостях и не писал в газетах . C полузакрытыми глазами , слегка подрагивающая от холода , она то и дело время от времени , повернув голову , касаясь языком горбика на спине лизала его . Эти её усилия доставляли ей огромную боль , но пытаясь время от времени дотянуться , она лизала , лизала и лизала свой горбик на спине . И он этот комок шерсти с узлом проволоки на спине был её .