Они так часто открывают рты И извлекают языками звук, Что я часто завидую глухонемым, Объясняющимся с помощью рук. (Майк Науменко) «Всегда нужно все проговаривать, все наши проблемы от недосказанности», - как часто Алекс слышала эту фразу в последнее время. Если быть точнее, последние полгода, с момента, как познакомилась с Мэй. Это было ее принципом – всегда говорить, если есть проблема. Начиная от нежелания идти на очередную пару и заканчивая глобальным потеплением и угрозой ядерной войны. Алекс же привыкла молчать. Она выговаривалась крайней редко, и только тому, кто действительно мог ей помочь. Не любила говорить впустую. Зачем всем знать подробности ее жизни? Это глупо. Так она и думала, сидя в темной комнате, с сигаретой и бутылкой дешевого вина, уронив голову на грудь и тщетно пытаясь забыться. Она никому сейчас не могла рассказать о том, что происходит. Даже Мэй, любимой женщине. Тем более, Мэй... Открылась дверь. Алекс подняла голову и тут же опустила ее обратно. Мэй тихо подошла к ней и опустилась рядом. − Снова пьешь? Зачем? − Не знаю. Так проще, − Алекс сама удивилась тому, каким хриплым стал голос. Все от выпивки и сигарет. Мэй приобняла ее и легонько коснулась губами виска. − Может, хочешь поговорить об этом? Девушка покачала головой. − Извини. Не могу. − Мне очень больно смотреть, как ты страдаешь. Алекс посмотрела на нее. В глазах Мэй была искренняя тревога, именно то, чего Алекс так боялась. Не хотела, чтобы кто-нибудь волновался за нее, тем более, любимый человек. − Все будет хорошо. Правда, − Алекс провела рукой по лицу девушки, притянула ее к себе, и поцеловала. Мягкое прикосновение губ Мэй дало понять, что все и правда будет хорошо. Когда-нибудь. Может, в следующей жизни. Но будет. Мэй провела рукой по спине девушки. Этого оказалось достаточно, чтобы возбудиться. Дальше – никаких слов, только прикосновения. Провести рукой по шее, спуститься к груди, слегка сжать... Поцелуй. Рука ползет ниже, язык касается шеи. Укусить – это возбуждает. На спине подушечки пальцев заменяются ногтями. Потом будет больно принимать горячую ванну – плевать. Главное – сейчас они хотят друг друга. Девушки часто разговаривали между собой на этом языке. Языке жестов, языке прикосновений. В этом они друг друга понимали: «Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты – моя», − больше не требовалось ничего. Внезапно Алекс отстранилась. Мэй удивленно посмотрела на нее. − В чем дело? − Извини, − девушка уткнула лицо в ладони. – Я... просто не могу сейчас. Слишком много мыслей. − Может, ты их все же выплеснешь? − Нет. Мэй кивнула и откинулась спиной к стене. Господи, как же Алекс это ненавидела. Ей всегда казалось, что Мэй в такие моменты обижается на то, что она не нужна или не может понять. Очень хотелось закричать: «Нет! Пожалуйста! Ты нужна, очень сильно мне нужна. Ты – мой воздух. Просто держи меня за руку и все будет хорошо!» Но она лишь прошептала: − Извини... Это слово стало самым частым в их отношениях. Они постоянно просили друг у друга прощения. Подчас ни за что. Просто «прости»... − Да нет, все в порядке, − ответила Мэй, даже не повернув головы. Алекс ударила кулаком по стене. Снова этот чертов безразличный тон а-ля «все в порядке, детка, ты ни сколько не задеваешь мои чувства»... А в душе – слышно ведь за километр: «Ну, за что ты так со мной?? Я ведь тебя люблю, чем я заслужила подобное недоверие?» − Ты... черт возьми, я же вижу, что не в порядке! – сорвалась девушка. – Неужели ты не понимаешь? Я просто устала от этого! Мне больно смотреть на страдания, которые я тебе приношу. Ты – самое главное в моей жизни. Да что там, ты – единственное, что у меня есть, − она закрыла лицо ладонями и продолжала сдавленным голосом, тщетно пытаясь спрятать слезы. – Знаешь, каково это, когда ты доверяешь только одному единственному человеку, потому что больше у тебя никого и ничего нет. Я принадлежу только тебе, ты знаешь это... Мэй вздрогнула и положила руку на спину девушки. − Мне? Принадлежишь? – голос ее дрогнул. – Что ты говоришь такое? Алекс резко подняла голову. − А разве нет? Ты спасла мне жизнь, вытащила меня из полнейшего дерьма. Если бы ты тогда не появилась на горизонте, черт знает, как я жила бы дальше... Я обязана тебе. Поэтому ты – мой хозяин. Поэтому я не имею права причинять тебе боль, и именно поэтому я не могу сейчас тебе рассказать то, что у меня в душе. Я не хочу причинять тебе лишние страдания. И.. я боюсь, что, узнав мое прошлое, ты просто уйдешь. Мэй внимательно посмотрела на нее. Бедный ребенок с окончательно поломанной психикой. Она крепко обняла Алекс, прижала ее к себе, позволив расплакаться у себя на груди. − Все хорошо. Не надо ничего говорить. Если не хочешь – не надо. Я рядом. Она погладила девушку, бьющуюся в истерике, по голове. Все будет хорошо, любимая. Мы не станем об этом говорить. Я всегда буду защищать тебя. Я все пойму и приму. Давай просто об этом помолчим.