Гусли «...и пили они всю ночь, и играли на гуслях...» — так однажды Она охарактеризовала состояние совместной бурной беспричинной радости, чем вызвала эту радость у меня. Правда, причина у моей радости была — это было одно из тех чудесных случайных совпадений, которые частенько с нами происходят и всегда приводят меня в восторг. Дело в том, что как раз в тот момент, когда Она изрекла свою гениальную фразу, я читала, как мне сначала показалось, нелепейший «научный доклад» какого-то сумасшедшего «профессора» из еще более нелепейшего, чем сам доклад, института. Я случайно наткнулась на него, лазая по интернету, вместо того чтобы работать. Название у доклада было очень длинное, очень научное и было бы очень серьезным, если бы не два слова, единственные, значения которых я понимала (как оказалось в последствии — понимала не совсем верно). Эти слова — «феномен» и «гусли». Институт называется ИМИЧН, что означает — Институт Мизантропических и Человеконенавистнических Наук. Профессор и автор научного доклада занимал в ИМИЧН веселую должность заведующего кафедрой ПИИЧО. ПИИЧО расшифровывается как кафедра Пыток и Истязаний Человеческих Особей. В свою фразу Она заключила практически всю суть доклада. Я бы даже засомневалась — не Она ли является этим самым профессором из ИМИЧН, если бы не статья с биографией заведующего кафедрой ПИИЧО, которая сопровождала доклад. Как оказалось, автор доклада был очень уважаемым и чуть ли не самым авторитетным ученым в области Мизантропических наук. Профессор является автором большого количества научных работ, с такими же длинными и непонятными нормальному человеку названиями, как и у доклада про «феномен Гуслей», а также целого ряда научных открытий. Последним в его научной карьере открытием стал «феномен Гуслей», именно с ним связанна грустная история последних, известных автору биографии, месяцев жизни профессора, и именно с ним связано резкое окончание его научной карьеры. Как и полагалось каждому сотруднику ИМИЧН, профессор был убежденным мизантропом, причем слыл настолько «убежденным», что некоторые его побаивались. Среди совсем юных научных сотрудников, ходила легенда о том, что профессор, под видом научно-просветительской беседы и наставления на светлый человеконенавистнический путь, заманивает к себе в лабораторию ПИИЧО (самую жестокую лабораторию института) молодых и, по его мнению, самых бездарных сотрудников. По легенде, там профессор проводил над ними свои жуткие опыты. Говорят, были случаи, когда поздним вечером за юными научными сотрудниками с мягким щелчком захлопывались двери лаборатории ПИИЧО; больше этих сотрудников никто не видел, зато многие видели, как утром профессор тайком выносил на помойку чью-то обувь, и не одну пару. Примерно за полгода до того как профессору пришлось покинуть стены ИМИЧН, сотрудники начали замечать в его поведении странности. Сначала профессор стал приглашать всех подряд к себе — попить чай и поболтать. Потом начал каждый день угощать сотрудников шоколадом. По словам автора биографии, дошло до того, что у профессора с собой всегда было что-то наподобие элегантного портсигар, внутри которого лежали крошечные плитки дорогого шоколада. Он эффектно доставал его из костюма при беседе, открывал и предлагал «попробовать отменного швейцарского шоколада». Естественно, это вызвало панику. Люди решили, что и раньше склонный невзначай подсыпать яда профессор, достиг в своей мизантропии апогея и решил перетравить весь ИМИЧН. Результат тщательного химического анализа чая и шоколада был пугающим. Оказалось, там не только не было яда, но и отсутствовали любые мало-мальски вредные для человеческого организма вещества. Именно тогда сотрудники заподозрили, что с профессором не все в порядке, потому как подсыпать друг друг вредные, но не ядовитые вещества, в стенах ИМИЧН было доброй традицией, этим баловались все сотрудники. А уж для завкафедрой ПИИЧО «подсыпание и подмешивание» входило в обязательную программу, что-то вроде подтверждения своего статуса. Прошло немного времени и сотрудники начали осторожно шушукаться в коридорах ИМИЧН о том, что во время работы в своей лаборатории профессор напевает странные песенки подозрительно любвеобильного содержания. И вот, однажды, профессор пришел на работу взъерошенный, перевозбужденный и слегка помятый. Он всем подряд рассказывал о новом открытии, которое представит на ближайшей научной конференции ИМИЧН, и которое «перевернет сознание абсолютно всех сотрудников». Когда его спрашивали, в чем заключается открытие, профессор отводил глаза и загадочно вполголоса произносил: «Гусли...» В ИМИЧН по-началу решили, что в своей лаборатории профессор открыл что-то отменно мизантропическое и жуткое, а гусли как-то связанны с новым способом пыток и истязаний. Коридоры гудели предположениями, на время все забыли последние странности профессора. За неделю до конференции ИМИЧН буквально замер, напряженно ожидая доклад профессора. И все бы ничего, если бы только профессор не кинулся обнимать и целовать ректора ИМИЧН у всех на глазах за день до конференции. Автор биографии сообщает, что у ректора от шока случился сердечный приступ. Вот тогда все и насторожились, особенно Ученый совет. Почуяв неладное, Ученый совет потребовал от профессора представить свой доклад заранее, до того как он будет зачитан перед всем мизантропическим сообществом. И когда профессор не только не затаил злобу, но и очень дружелюбно пообещал «непременно представить доклад сегодня же», все стали ожидать самого худшего. Так и случилось. Доклад о Феномене Гуслей вызвал бурное негодование Ученого совета ИМИЧН. Профессор был уличен в лояльном отношении к людям, а затем в срочном порядке снят с должности заведующего кафедрой ПИИЧО. После этого в ИМИЧН профессор пробыл не долго. Три раза на глазах у сотрудников с ним случились приступы филантропии. После третьего приступа он был напрямую обвинен в этой самой филантропии и с позором исключен из ИМИЧН. Профессора лишили всех научных «степеней» и «званий». На этом следы автора доклада о Феномене Гуслей теряются. Некоторые утверждают, что бывший профессор мизантропических наук, не пережив позора и непонимания, покончил с собой, съев около двухсот штук ржавых гвоздей. Другие говорят, что профессора отравили бывшие сотрудники, не простившие ему предательства мизантропических идей. А третьи убеждены, что он подался в Африку и теперь пребывает в одном из диких племен — наслаждается и продолжает свои научные поиски, начатые докладом о Феномене Гуслей. Ни одному, ни другому, ни третьему автор биографии подтверждений не нашел. Я бы не сказала, что этот доклад «перевернул мое сознание». Посвящен он тому способу, с помощью которого я и Она общались давно, практически с самого момента знакомства. Но, все-таки, надежды профессора я частично оправдала. Через какое-то время я неожиданно обнаружила, что мое отношение к людям в чем-то изменилось. Трудно уловить — в чем именно. Скажем так, через некоторое время я начала смотреть сквозь некую «призму Гуслей» не только на Нее, но и на всех людей и все что с ними связано. Позволю себе не раскрывать полного названия доклада, так как состоит оно из семнадцати сложных, понятных только сотрудникам ИМИЧН слов. Приведу краткое, более-менее понятное название — «Феномен Гуслей». Также, позволю себе опустить первые три страницы доклада, ограничившись лишь их кратким содержанием. На первой странице автор, в качестве вступления, поет дифирамбы мизантропическим наукам, пространно и пафосно рисует перспективы человеконенавистнических наук и завершает, как я полагаю, достаточно стандартную для всех научных докладов ИМИЧН часть вступления, очень громкими фразами. Профессор категорично утверждает, что «мизантропия — есть смысл всего сущего на земле, и только искренняя нелюбовь к людям спасет этот отвратительный мир... конечно, если вообще кому-нибудь в голову придет дурацкая идея его спасать...» Всю вторую страницу профессор рассказывает о «неоценимом значении открытия Феномена Гуслей для будущего всего мизантропического сообщества». Пытаясь увязать тему своего доклада с мизантропией, профессор путается. Все доводы, на основании которых он заявляет о «неоценимом значении», выглядят притянутыми за уши. Складывается ощущение, что профессор просто-напросто оправдывается. На третьей странице своего длинного вступления автор доклада сообщает нам, что открытие сделано «буквально на днях» и ему «ничего о нем неизвестно. Более того, вряд ли на данный момент удастся внятно описать или объяснить в чем заключается открытие». Далее профессор сам себе задает вопрос: «Тогда зачем он так спешит представить уважаемым мизантропам непонятно что?», и сам же отвечает, что делает это, потому что чувствует «огромную значимость» открытого им Феномена, и «чем раньше начнется глубокое его изучение, тем лучше». «Для изучения Феномена Гуслей необходима человеческая база, нужно огромное количество людей, нужны абсолютно все люди на планете, потому как только они могут многое объяснить в Феномене.» И наконец, профессор переходит, как можно ожидать, к самой содержательной части доклада. На самом же деле, «содержательной» назвать ее трудно. Доклад действительно «непонятно о чем» и производит впечатление, что профессор хочет донести до нас очень простую и ясную для него вещь, только вот ни слов, ни других доступных способов выражения, он не находит, несмотря на то, что изо всех сил старается. Профессор не знает с чего начать, частенько сбивается с мысли и перескакивает с одного на другое. Но, в целом доклад о Феномене Гуслей написан на достаточно понятном человеческом языке, автор великодушно избавил нас от научно-мизантропической терминологии. Кроме того, доклад на удивление короткий и занимает от силы четыре страницы. К счастью, на протяжении всех четырех страниц профессор, видимо пытаясь хоть как-то донести «Гусли» до мизантропического сообщества, говорит насколько получается просто и, даже, как-то антинаучно. Итак, доклад о Феномене Гуслей, начиная с его четвертой страницы. Автор — бывший профессор мизантропических наук, бывший сотрудник ИМИЧН, бывший завкафедрой ПИИЧО, а ныне, хочется верить, живой и здоровый, полноправный член дикого африканского племени... «... Итак, о Феномене Гуслей. Думаю, здесь мне нужно самого себя поправить. Если быть точным, феноменом нужно называть Игру на Гуслях, а сами Гусли являются уже неотъемлемой составляющей Игры. Так что, прошу простить меня за некоторую неточность, допущенную в вступлении, далее феноменом я буду называть именно Игру на Гуслях. Попробую дать определение. Игра на Гуслях — это особое состояние, которое возникает между людьми при каком-либо взаимодействии. Взаимодействие. В качестве примера можно привести самый распространенный вид взаимодействия между людьми — это общение. Однако, изучая Игру на Гуслях, не стоит ограничиваться столь частными случаями. Если смотреть на проблему шире, становится ясно, что виды взаимодействий далеко не ограничиваются непосредственным личным общением. Поэтому, очень может быть, для Игры на Гуслях совершенно не обязательно в данный момент общаться с человеком, кроме того, совершенно не обязательно быть знакомым с ним лично. Но, это совсем не изученная область Игры, предполагаю, как-то связанная с телепатией. Небольшое отступление. В дальнейшем, вся информация о феномене Игры на Гуслях будет представлена, в основном, на простейшем примере непосредственного личного общения людей. Таким образом вы можете получить лишь наиболее общее представление Игры на Гуслях, что на данный момент и является моей задачей. Тем, у кого возникнет желание, так сказать, вникнуть в суть Игры, в первую очередь необходимо отказаться от частных случаев взаимодействия. Сделать это достаточно сложно, небольшой совет — делайте это постепенно. Как это сделать? Приведу пример. Возьмем двух человек, совершенно обыкновенных полноценных человеческих особей. Поместим их в одну комнату, с условием, что они знакомы друг с другом, ведут беседу и, в данный момент, Играют на Гуслях. Получаем Игру при наиболее частном виде взаимодействия — непосредственном личном общении. Теперь необходимо постепенно абстрагироваться от него. Берем по-очереди каждое необходимое условие для осуществления такого взаимодействия и исключаем. Проще всего начинать, ограничивая возможности человеческих особей. Здесь у вас большой простор для творчества, начиная ограничения с простых физических возможностей, заканчивая более сложными, социальными и психологическими. Тут можно зайти в дебри, лишая каждую человеческую особь индивидуальных качеств, необходимых для полноценного непосредственного общения, но это уже ваше личное дело, а сейчас мы рассмотрим наиболее простые варианты. К примеру, для начала, исключаем фактор знакомства, пусть они видят друг друга впервые. Теперь нужно снова хорошо представить себе Игру на Гуслях между этими людьми, снова собрать все условия, за исключением предварительного знакомства. Таким же образом можно последовательно исключать у особей возможности разговаривать, видеть друг друга, затем возможности осязания и так далее. В последнюю очередь исключайте комнату — это самое сложное. И вот, когда вы представите двух человек, лишенных всех необходимых условий для непосредственного личного общения, находящихся на расстоянии друг от друга... Куда вы их там поместите? Ну допустим, одного из комнаты вы отправили в космос, а другому посчастливилось попасть в психиатрическую клинику, где-нибудь в Будапеште. Да, надеюсь, вы понимаете, что при этом Игру на Гуслях исключать не нужно. Вообщем, когда вы сможете ясно представить себе Игру на Гуслях между двумя особями, одна из которых находится в космосе, другая в одной из психиатрических клиник Будапешта, без каких-либо средств связи, тогда можете считать, что вам удалось вникнуть в суть Игры. Еще, хочется сразу отметить эмоциональное состояние людей во время Игры на Гуслях. Мне кажется, что, хотя это замечание и вставлено невпопад, оно чрезвычайно важно для дальнейшего восприятия феномена. Впрочем, сейчас трудно сказать, что в докладе сказано невпопад, а что наоборот, обладая таким скудным изученным материалом. Так вот, Игра на Гуслях может как вызывать спектр различных эмоций, от крайне положительных до крайне отрицательных, так и не вызывать их вообще, то есть проходить в абсолютно безэмоциональном состоянии. Ну вот, теперь я перехожу к сравнительно последовательной части своего доклада. Позвольте напомнить, что феномен Игры на Гуслях открыт буквально на днях, поэтому информации у меня очень мало и она практически не систематизирована. Феномен Игры на Гуслях — одна большая загадка. Чтобы придать этой загадке хоть какую-то структуру, я выделяю в ней три основных составляющих, так называемых, Три неизвестных Игры на Гуслях. Первое неизвестное — факт осознания отдельно взятым человеком, в данный момент Играющим на Гуслях, своего состояния. Основываясь на личных наблюдениях, могу сказать — определить, что вы в данный момент находитесь в состоянии Игры достаточно сложно, не говоря уже о том, чтобы ощутить ее «начало». Чаще всего, человек может только констатировать факт Игры на Гуслях в прошедшем времени, то есть, уже не пребывая в этом состоянии. Не берусь утверждать, что осознание Игры на Гуслях непосредственно во время Игры, невозможно. Я предполагаю, здесь все дело в тренировке. Скорее всего, постепенно человек может развить в себе способность к сознательной Игре на Гуслях до такой степени, что сможет не только улавливать «первые звуки», но и будет способен намеренно начинать Игру на Гуслях. Людей, способных создавать и контролировать Игру, я еще не встречал, однако существования таких людей не отрицаю. Должно быть, они либо гении, либо просто большие профессионалы в этой области. И, прежде всего, для изучения феномена нам с вами нужны именно такие люди, потому как, обладая такими способностями, они могли бы дать много ценной информации, как о Трех неизвестных в частности, так и о феномене в целом. Второе неизвестное — это то, что вызывает Игру на Гуслях. У Второго неизвестного также есть две составляющие. Первая — относительно независимая от человека, я называю ее Ситуацией. Прошу не путать Ситуацию с взаимодействием. Ситуация — это то, что вызывает взаимодействие. Безусловно, для Игры должна быть создана какая-то ситуация, люди должны каким-то образом «пересекаться», взаимодействовать друг с другом. Как я уже говорил, люди могут взаимодействовать не только при непосредственном общении, и Игра на Гуслях вполне может происходить между людьми. которые о существовании друг друга могут только догадываться. Поэтому, под Ситуацией следует понимать не только частные случаи, приводящие к непосредственному общению, но и более общие случаи. К примеру, взаимодействия возникающие посредством каких-либо предметов, событий, погодных явлений и так далее. Конечно же такая модель Ситуации очень упрощена, в реальности участие Ситуации в Игре на Гуслях следует рассматривать как «систему Ситуаций». Однако, совсем необязательно, что наличие Ситуации приведет вас к Игре на Гуслях. Здесь должно быть что-то еще, скажем так — Вторая составляющая Второго неизвестного. Пока не удалось выяснить, что за этим скрывается, но я предполагаю, что вторая составляющая сосредоточена в самом человеке и называю ее — Гусли. Я склоняюсь к тому, что потенциально Гусли есть у каждого человека, но не каждый на них Играет. Не удивлюсь, если окажется, что существуют люди, которые ни разу их не применили. Опять же, из собственных наблюдений: человеческие Гусли обладают целым рядом интересных особенностей. Самая главная особенность — наличие Гуслей по отношению к различным людям. Чаще всего бывает так, что по отношению к одному человеку у вас есть Гусли — вы можете с ним Играть на Гуслях (конечно, если у этого человека по отношению к вам тоже есть Гусли), а по отношению к другому человеку у вас их нет — вы не можете Играть на Гуслях. Из этого я делаю вывод, что наличие Гуслей можно определить только по реакции на конкретного человека. Ну и думаю понятно, что Игра на Гуслях происходит только в случае наличия у обоих особей по отношению друг к другу Гуслей. С наличием Гуслей связан один интереснейший эффект, я называю его Эффектом переориентации. Заключается он в следующем. Возьмем двух человек, одного назовем человек-А, другого человек-Б. Допустим, по отношению к человеку-А у вас есть Гусли, а по отношению к человеку-Б у вас их нет. Так вот, в один прекрасный момент все может диаметрально противоположно измениться. То есть, по отношению к человеку-А у вас теперь нет Гуслей, я называю это Состоянием утерянных Гуслей, а вот по отношению к человеку-Б они появились. На основании этого эффекта, я делаю еще один вывод, что Гусли и их наличие по отношению к разным людям — вопрос сугубо индивидуальный. Итак, Ситуация и Гусли составляют Второе неизвестное. Опять небольшое отступление. В качестве примера я все время привожу Игру на Гуслях между двумя людьми. Естественно, никакого количественного ограничения для Игры не существует. Единственные ограничения — Ситуация и наличие Гуслей. Возьмите хоть стадион, до отказа набитый людьми. Упростим задачу, изначально предположив наличие Ситуации. Если у всех по отношению друг к другу будут Гусли (вариант, конечно, фантастический), или хотя бы один человек, по отношению к которому у большинства есть Гусли, а у него по отношению к этому большинству — с великой долей вероятности, начнется Игра на Гуслях. Перейдем к Третьему неизвестному. Под Третьим неизвестным скрываются ощущения, которые испытывает человек, Играя на Гуслях. И, так как, наличие Гуслей и возможность Играть на них с различными людьми, для каждого человека мне представляется сугубо индивидуальным, я предполагаю, что и ощущения эти также индивидуальны. Говоря об ощущениях, я не имею ввиду эмоции, как я уже сказал, вы вообще можете находиться в безэмоциональном состоянии. Третьим неизвестным является ответ на вопрос: «Что Вы ощущаете во время Игры на Гуслях?» Пока не ясно, возможно ли дать общую характеристику ощущениям Игры. Я предполагаю, что это некий баланс между состоянием полного бездействия и крайней активности. Представьте себе, что вы замираете на старте. Допустим, вам нужно пробежать быстрее всех четыреста метров, причем победа для вас крайне важна, даже жизненно необходима. И вот вы замерли, ждете команду на старт. Вы в абсолютном напряжении, готовы сорваться с места в любую секунду, а в голове как будто бы пустота. А теперь представьте, что вы смотрите на себя в записи. Нажмите на паузу в ту секунду, когда начинает звучать команда. Вы остановите кадр, когда команда только прозвучала и вы еще не побежали, но уже не стоите на месте. Вспомните эти ощущения. Я предполагаю, что ощущения Игры близки именно к ощущениям той доли секунды, когда команда на старт только-только прозвучала, и вы, одновременно, как будто срываетесь с места и как будто стоите все в том же напряженном ожидании. Но, опять же, имея ввиду индивидуальную сторону вопроса, могу сказать, что такая приведенная мною общая характеристика — мои сугубо личные ощущения. Так что, Третье неизвестное Игры на Гуслях остается неизвестным. Однако, в отношении изучения Третьего неизвестного сразу же прослеживается подход — сбор большого количества информации с обширной человеческой базы, которая затем будет обрабатываться, чтобы выделить наиболее общие ощущения. Думаю, Третье неизвестное наиболее доступно для исследования в данный момент, в отличие от двух других, с ними не все так просто. Мне кажется, у многих уже возникли совершенно обоснованные претензии, что я никак не описываю саму Игру, не привожу никаких характеристик. Могу сказать, что делаю это целенаправленно. Дело в том, что обладая такой скудной информацией, основанной только на личных наблюдениях, давать какие-либо описания достаточно рискованно, боюсь ввести вас в заблуждение. Кроме того, учитывая огромное значение индивидуальной составляющей в Игре на Гуслях, практически невозможно дать какие-либо характеристики, не обладая обширной человеческой базой под рукой. Однако, получить некоторое представление об Игре на Гуслях все же можно, рассматривая Вариации Игры. Под Вариациями я понимаю способы Игры на Гуслях. Исходя из все той же пресловутой индивидуальной составляющей, можно предположить, что Вариаций существует бесчисленное множество. Повторюсь, что общее описание способов Игры на данный момент мне представляется невозможным. Поэтому здесь, в качестве примера, я приведу три наиболее распространенных и чаще всего наблюдаемых Вариации Игры в Ситуации наиболее частного взаимодействия — непосредственного общения между двумя человеческими особями, основываясь только на личных наблюдениях. Прошу обратить внимание — все изложенное ниже, только лишь описание того, как могут выглядеть со стороны люди, Играющие на Гуслях. Первая Вариация — активная, когда люди, чаще всего при длительном общении, доходят до такой степени, что понимают друг друга по бессмысленным отрывкам фраз, междометиям и жестам. При такой Игре люди зачастую выглядят нелепо и даже странно. Например, глядя друг другу в глаза, синхронно накручивают свои волосы на кончик носа или на ухо (все зависит от длины волос). Или каждый из них пытается удержать зажигалку, либо другой небольшой относительно плоский предмет, между носом и верхней губой (для этого необходимо сильно тянуть губы к носу). Вторая Вариация — пассивная или созерцательная, может быть логическим продолжением первой активной Вариации. Если же Игра на Гуслях начинается сразу во второй Вариации, то выглядит это примерно так. Люди в разгар бурного эмоционального разговора, очень увлеченные им, внезапно резко замолкают, словно кто-то нажал кнопку «Пауза» и выключил звук. Разговор может оборваться на середине слова без какой-либо на то причины. В такой Вариации люди находятся в абсолютной тишине и бездействии, создается ощущение, что их действительно кто-то «выключил». Однако, они не впадают в задумчивость или мечтательность, они просто замирают и молчат. Чаще всего, такая созерцательная Вариация не продолжительна, и, через некоторое время, если Игра на Гуслях продолжится, она перейдет в первую активную Вариацию. К третьей вариации я отношу все моменты Игры на Гуслях с незнакомыми людьми — первыми или случайными встречными и называю ее случайной активно-пассивной. Такая Игра, можно сказать, в пару звуков происходит совершенно случайно с теми людьми, которых вы можете встретить на улице, в транспорте или в любом другом месте, где концентрация людей достаточно высока. Думаю, каждый человек имел возможность хоть раз в жизни Сыграть на Гуслях в случайной активной или пассивной Вариации. К примеру, часто можно наблюдать активную, когда незнакомцы сталкиваются на улице и не могут разойтись, потому что пытаются обойти друг друга с одной и той же стороны, при этом синхронно шагая из стороны в сторону. Или, также достаточно часто, в переполненном транспорте можно встретить случайную пассивную Вариацию Игры, когда двое незнакомых людей очень сильно мешают друг другу. Причем, состояние дискомфорта достаточно ясно выражено на их лицах. Они пытаются мимикой, различными жестами, взглядами и даже звуками, дать понять друг другу, что каждый из них явно мешает другому удобно расположиться. Но ни один из них не меняет своего неудобного положения и не пытается этого сделать, даже если неподалеку появилось более-менее свободное пространство. Такая Игра продолжается либо пока в транспорте не станет достаточно просторно, либо пока один из участников не выйдет на своей остановке. Повторюсь, что Вариации условны, являются лишь описанием того, как может выглядеть Игра на Гуслях со стороны, и изложены исключительно для более наглядного представления. Все вышеописанное может происходить и вне состояния Игры на Гуслях. Поэтому, остается только искать ответы на Три неизвестных открытого мною феномена. Неизвестно, можно ли будет когда-нибудь сказать, что является Гуслями и выделить хотя бы несколько качеств или свойств человека, отвечающих за Игру на Гуслях. Также, достаточно интересными вопросами являются: совместимость Гуслей с различными людьми, Состояние утерянных Гуслей и Эффект переориентации. Ну вот, кажется и все, что я могу сообщить мизантропическому сообществу. Это все, что на данный момент известно о феномене. Могу только добавить, что все в наших руках. Мы можем и должны изучать этот феномен для будущего процветания нашего замечательного сообщества, которое, как я недавно осознал, я так сильно люблю. Благо, перед нами безграничные возможности для изучения Игры на Гуслях в виде населения нашей большой планеты. К сожалению, забыл, сколько их там сейчас миллиардов?..» Девочки В последний раз я встречалась с Ней из-за того, что не могла попасть к себе домой. Замок закрыли изнутри так, что его невозможно было открыть. Я стучала — никто не открывал. Постоянно стучать в дверь мне не нравилось, просто стоять в подъезде тоже не устраивало, а на улице было темно и холодно. Я решила пойти к кому-нибудь, кто живет поближе к дому. Выбор был невелик: моя соседка, которая не взяла трубку, и Она. Она взяла трубку и сказала приходить, а еще лучше остаться ночевать. Ночевать у Нее мне не хотелось, а вот дождаться, когда меня пустят домой, была не против. На пороге Она сказала, что у Нее в гостях Саша, но это — ничего. Я подумала, что вечер испорчен окончательно. Если бы Она сказала по телефону, что у Нее Саша, я бы не пришла. Мне захотелось уйти, но я все-таки сняла пальто, сапоги и прошла в зал. Когда я поняла о какой Саше идет речь, вечер показался мне не таким уж плохим. Саша — приятная девушка с простым и очень красивым лицом, одна из немногих моих знакомых, обладающая двумя замечательными качествами. Саша всегда хорошо выглядит, не зависимо от ситуации, времени суток, цвета волос, лишнего веса, наличия косметики или расчески, окружающих ее людей и предметов — одним словом, не зависимо от всего того, что некоторых может изуродовать до неузнаваемости. Саша всегда остается Сашей, поэтому, для меня, она «безусловно» красива, и это первое, что мне нравится. Второе — с ней можно запросто разговаривать о чем угодно: о колбасе, о кошках, о парикмахерской, о своих соседях, и даже, кажется, она запросто могла бы поговорить о каком-нибудь Хаиме Сутине, о котором скорее всего представления не имеет, конечно если развить тему из колбасы. Саша принадлежит к тем людям, с которыми можно спокойно застрять в лифте поздно ночью, не опасаясь за свою жизнь, моральное здоровье и бесцельно потраченное время. Вот и сейчас я обрадовалась именно этой Саше, полусидящей на диване в благородно-ленивой позе, с сонным прекрасно выглядящим лицом. Саша прислонилась спиной к стене, с которой местами были содраны обои, перед старым деревянным столом, покрашенным белой краской и накрытым клеенкой. Стол напомнил мне те столы, что вкапывают в землю на кладбище. Это ощущение усиливали квадратные деревянные табуретки, составлявшие с ним гармоничный ансамбль. На столе стояла картонная коробка дешевого вина. Она начала что-то объяснять по поводу обстановки. Непонятно зачем, Она должна была знать, что такая обстановка мне понравится. Я ответила, что мне все очень и очень нравится: замечательная ободранная стена, замечательный стол, а табуреточка — слов нет, и сейчас я на нее сяду. У меня с собой была еда, я несколько раз предлагала девочкам поесть, но они несколько раз вежливо отказались. Оказалось, они встретились еще вчера днем и, с тех пор, никуда не выходили, а это вино осталось еще «со вчера». Мне предложили выпить, я вежливо отказалась. Она была не в лучшем своем состоянии, жизнь в последние дни Ее не радовала, к тому же, вчера случился потоп. Она рассказала о том, как поставила размораживаться курицу в ванну, потому что раковина на кухне была занята. Курица стояла на дне ванны, на нее полным напором лилась вода. Вода шумела в ванной долго, а подлый полиэтиленовый пакет, оставшийся незамеченным под курицей, разморозился первым, выплыл и решил применить себя в качестве пробки для слива. В результате, когда, где-то через час, Папа вежливо поинтересовался: долго ли ему еще слушать этот шум, и Она открыла дверь ванной... Ее сбил с ног поток воды. Я удивилась, я думала, что в таких случаях вода сама вытекает из-под двери, а не ждет, когда ее кто-нибудь откроет. Она тоже считала произошедшее удивительным, но больше всего удивлялись соседи, по которым Она ходила, кажется, три этажа вниз, и которым обещала возместить ущерб. А денег сейчас и так нет, поэтому у Нее такое паршивое настроение... Ее рассказ привел меня в восторг, Она представилась мне Алисой, которая в своей стране чудес открывает дверь и Ее подхватывает поток воды. Заполняя квартиру, вода несет Ее от ванной в коридор, из коридора в зал. Она качается на волнах, проплывая мимо своего стола и табуреток; мимо коробки с вином; мимо удивленного Папы; мимо злых, очень злых соседей — совершенно безучастна к своей судьбе. А вода все прибывает. Вот уже белые шторы, висевшие на окне, всплывая, не спеша колышутся в воде. Проплывая мимо окна, Она запутывается ногами в шторах и останавливается. Даже и не подумав освободить ноги, Она ложится на спину и смотрит в непривычно близкий потолок. Как и поступила бы каждая уважающая себя Алиса в такой ситуации, Она рассуждает вслух о мышках и кошках, прилежно пытается вспомнить какое-нибудь стихотворение, дабы убедить себя, что Она не сошла с ума, и что Она — это Она. Я спросила: «Во сколько случился потоп?» Мне было интересно, потому что вчера, бесцельно переключая каналы телевизора, я остановилась на кадрах какого-то неизвестного фильма, где девушка уснула, набирая ванну. Пока вода хлестала через край, девушке снился мрачный сон. Она стояла в темноте, то ли в метро, то ли в подземном переходе. С потолка срывались потоки воды, а вокруг, ссутулившись, ходили серые неприятные люди. В конце-концов девушку разбудили соседи, грозно стучавшие в дверь. Как и предполагала, я смотрела эти кадры приблизительно в то же самое время, когда у Нее случился потоп. Обычно я сразу воодушевленно рассказываю Ей о таких совпадениях, но в этот раз решила промолчать. Я задумалась о потопе в фильме, о потопе у Нее дома и об Алисе, уставившись на фрукты, напечатанные на клеенке, точнее на прорезанную мохрящуюся полосу посередине одной желтой виноградины, и пропустила момент, когда коробка с вином была открыта. Она уже сидела с бокалом красного, с осыпавшейся тушью под ресницами, совсем не веселая, и, кажется, собиралась красить ногти. Она красила ногти, а я разговаривала с Сашей. Мне не хотелось чтобы повисла тишина, тогда бы появилось ощущение, что девочки ждут, когда же меня наконец пустят домой, а мне так все нравилось, что уйти я собиралась минимум через полчаса. Поэтому я говорила обо всем, что приходило в голову — сначала, естественно, о колбасе, потом о соседях. У нас с Сашей получался оживленный разговор. Она периодически участвовала, не поднимая головы, продолжая красить ногти, не помню каким, но по-моему чудовищным цветом. Как-то плавно, незаметно от колбасы и соседей разговор перешел к больнице, от больницы к гинекологу, потом к тому, какими бесцеремонными бывают женщины-гинекологи, к фашисткам-женщинам-гинекологам, к рукам фашисток-женщин-гинекологов... Вообще-то я знала, что Она может выдержать не больше двух-трех минут разговора на такую тему, и надо было бы нам с Сашей остановиться сразу же после «гинеколога», но Саша так непринужденно болтала... Уже на «бесцеремонных женщинах-гинекологах» Ее глаза округлились, Она закрыла рот руками и, издав пронзительный визг, попросила закрыть тему и окончить разговор. Мы улыбнулись, Саша продолжила. На подробностях о том, что могут вытворять «фашистки-женщины-гинекологи», Она вскочила с табуретки и, выразительно задыхаясь, потребовала немедленно прекратить говорить в Ее доме об этом, или Ей станет плохо. Вот! Все! Все — Ей уже плохо! Когда Саша рассказывала про руки «фашисток-женщин-гинекологов», Она уже бесновалась около балконной двери. Часто дыша, Она прислонялась щекой к стеклу, снова и снова требуя прекратить немедленно. Закрывая руками то рот, то уши, Она жалобно завывала, откинув голову назад, затем бессильно сползла по балконной двери и сидела, немного покачиваясь, на корточках, изображая предсмертную отдышку. Мы не прекращали. Мне не нравилась наша тема, зато мне очень нравилось, как Она, повизгивая, в исступлении чуть-ли не рвет у себя на голове волосы, как пытается запутывающимися, дрожащими руками открыть балкон, открывает его, ловит ртом воздух и удаляется со сцены на балкон в одних только рубашке, шортах и тапочках. Действие окончено. Она была бесподобна. Цветы и овации. Тема себя исчерпала. Стало скучно. Она все еще покрякивала на балконе. Наконец, Она вернулась к нам — измотанная и уставшая, немного ворчала. Пока Она подходила к столу, я разглядела, что Она одета в тонкую леопардовую рубашку и атласные ярко-фиолетовые шортики от комплекта спального нижнего белья. Все вместе это очень шло Ее слегка смуглой коже, темно-каштановым волосам, осыпавшейся туши на веках, светло-карим глазам и бокалу красного вина в руке. Я сказала, что мне ужасно нравится, как выглядит на Ней сочетание леопардового и атласно-фиолетового, Ей это очень идет, но постаралась скрыть свое искреннее восхищение. Саша вяло поддержала меня своим сонным «ага». Я находилась в приподнятом настроении. Все что было вокруг — восхищало и радовало меня. Мне было комфортно, пока среди нас не повисла тишина, тогда я решила не злоупотреблять гостеприимством, к тому же было поздно. Девочки пошли Меня провожать. Они провожали стоя в коридоре, наблюдая за тем, как я одеваюсь. Когда я одевала сапоги, Она вдруг осознала, что хочет есть. Я сказала, что Она может взять несколько сосисок из пакета, в результате чего пакет оказался разорванным и было, в буквальном смысле, отгрызано несколько сосисок. Напоследок, я потребовала, чтобы Она поделилась сосиской со своей кошкой, которая бегала под нашими ногами и жалобно мяукала. Она протестовала, но нам с Сашей удалось Ее убедить, и кошка получила свой кусок. Затем мы попрощались. Она выразила готовность приютить меня у себя, если меня все-таки не пустят домой. Я закрыла за собой дверь. Двери лифта медленно закрылись, лифт подумал несколько секунд и беззвучно поехал вниз. Я улыбалась, мне нравилось, как я провела вечер. Я вышла из подъезда и пошла домой. На улице было темно и морозно, под ногами поблескивал снег. Тогда я подумала, что Гусли утеряны. Навсегда.