Я окажусь с тобой когда - нибудь там, где я смогу с тобой никогда не расстаться. Ты босиком перейдешь ручей. – Здесь не нужно летать над землей, здесь можно ходить, - ты сказала. – Здесь незачем бегством спасаться в небе. Оно здесь до самой земли. – Сегодня солнечный ветер, –я сказал. Ты улыбнулась: –Не солнечный ветер, а солнечный день и ветер. – Сколько вагонного чая я должен был выпить, вприкуску с тоской , пока до тебя доехал! – У всего есть изнанка печали. – Они от нас отвернулись. – Наконец - то! Наконец - то! – И они нам простили долги. Они нас совсем отпустили. Ты улыбнулась сейчас точно так же, как это всегда у тебя получалось, глаза уже улыбались, а губы только дотягивались за вспыхнувшим чувством, запаздывали. Я стал шептать: – Тамара, Тамара… – Что? – Ты такая же. – Время прогнулось, мы сохранились внутри на сгибе, не затерялись. И ты был таким же. Мы налегли на перила ведущего в неизвестную даль перехода, наверное, рельсы были под ним где - то там впереди. Внизу вдоль ручья тянулась полоска песка. Упругие стебли в уборе каких-то колючек росли из песка, от них на белом песке видны были тонкие тени, и их раскачивал ветер. Внезапно ты вздрогнула, глаза даже потемнели. – Я только что видела: мы стоим на Крымском мосту, здесь рядом, у нас за спиной ЦДХ, а с той стороны – она, госпожа Свобода, там переход обрывается , торчат небоскребы, Америка. – Сама ты Америка. На черном краю распаханного пространства я пил с трактористом Васей. Мы выпили и занюхали рукавом. – А в карты ты мастер! – он сделал мне комплимент. На донышке оставалось еще. Он показал мне бутылку, заткнутую газетным жгутом: – Будешь еще? Ты с любопытством на нас смотрела. – Я был у тебя дома два раза, верно? Что должно было дальше произойти? Опять напряженные гладкие губы мне улыбнулись: – Мне мать тогда говорила: « – Ну кто тебя замуж возьмет, такую худущую! Хоть бы тебя когда - нибудь замуж взяли! ». Я удивился: –Тогда? Ты это так сказала, как будто прошло много лет, ты много раз уже обо всем забывала и вот тебе вспомнилось. А между тем у тебя на таком расстоянии начальные классы школы а то, чего доброго , детский сад. Это сейчас она может подобное говорить! Ты согласилась и даже смутилась, что допустила оплошность: – Мы же вернулись, ну да, о чем это я... – Смотри , называется «Якорь», войдем? На нас одинаковые пальто, утепленные, черные, из жесткой как жесть синтетической ткани. И толстый ворот зимнего свитера показан поверх пальто, и ты неуверенно улыбаешься и прячешь в нем подбородок от ветра. Еще не начали перебегать в квартиры обитатели ближайших учреждений, выстраиваться по дороге в очереди в магазин. Ноябрьский день был пустым и светлым. – Куда нам? Она пожала плечами. – Разве не все равно? Ведь это только для нас самих мы здесь. Для тех, кто сейчас здесь живет, нас нет. Дорожным знаком над нами ветер с залива что-то вызванивает и слитно гудит в облетевших деревьях. Старуха нам с фиолетовым носом на перекрестке путь преграждает: – Купите бутылку водочки, я дешевле продам! – Спасибо, – я отвечаю, – мы водку уже купили. Потом мы в торговом зале в каком-то просторном продмаге оказываемся, и там только продавцы на своих местах, и нет почти никого. Мы через зал прошли к застекленным прилавкам, увидели там какие-то банки и ванночки и повернули обратно. Навстречу торговый зал как раз наполнялся: закончен рабочий день и люди пошли. Высокий парень при маленьких аккуратных усах и маленькой аккуратной кепочке на нас посмотрел неприязненно и заспешил достигнуть прилавка первым. Потом по крутым ступенькам мы поднялись в хозяйственный. У них почему-то свет не горел, одна продавщица ходила вдоль полок в ватнике. Мы тоже пошли вдоль товаров и мы там увидели мотки бельевой веревки, уложенные восьмерками и нулями, карнизы для штор и плечики для одежды, и лейки для душа, и шланги. Наконец, она к нам обратилась: Ну, молодые люди, надо что-нибудь выбрать. А то что ж так смотреть. Что будем брать? – Вот будет зарплата, и мы к вам придем и всё у вас купим; – я ей сказал. – А пока никак. И мы вышли. И мы оказались в твоем подъезде. – Ты хочешь подняться? – она сказала. Свет доходил от площадки первого этажа, здесь, у входной двери было полутемно. Она продолжала: –Что нас там ждет? Ты бы решился предположить? Не надо, я не хочу рисковать. И ты не рискуй. Я её к стенке прижал и в губы поцеловал. И только это осталось.