Поток ненависти Посвящается всем сексуально озабоченным самцам Утро … Пока все спят, я тихо шуршу на кухне и ловлю себя на мысли, что ножи надо ставить в сушилку отдельно от прочей утвари. Чуешь свое не-преходящее влияние? Тут же мелькает в голове, как ты обходишься без своей коллекции ножей? Возможно, вместе с новой вагиной положено начало но-вой коллекции. Что на этот раз? Зубочистки? Скрепки? Жетоны на метро? Ты любил складировать всякий мусор – билетики на автобус, этикетки с носков, которых я набрала 2 огромных пакета (и передала их сыну, бедный мальчик – обрадовался, папа оставил мне носки, не покупай, не трать деньги …, да папа тебе ничего не оставил, Н-И-Ч-Е-Г-О, он бежал от нас, от меня, от тебя, его, ведь, здесь никто не любит, не уважает, etc, побросал все, что не влезло в чемоданы и понесся по велению перца) плюс еще один пакет, кото-рый выбросила, копеечки и пятачки, старые газеты, рекламки и прочий хлам, который годами не перебирался, пылился и хранился на всякий случай. Как избавиться от этого наваждения? От наркотической зависимости от того, кого любила и считала не просто мужем, а другом, подругой, собесед-ником, единомышленником, отцом? Пока я занималась домом и созданием комфортной обстановки в рамках наших доходов, ты, вечно недовольный аб-солютно всем, с маниакальным упорством занимался поисками новой жилет-ки. Наверное, нет дурнее русских баб. Мы готовы терпеть рядом с собой лю-бое ничтожество, согласны на любые унижения, готовы простить две тысячи раз, поверить лживым обещаниям – лишь бы не уходил… Если нет надежно-го плеча, то пусть будет то, которое досталось. Мы тешим себя иллюзиями, что это и есть семья, что у других так же или даже хуже. Не пьет, не бьет, зарплату приносит, а то, что ни во что не ставит, да готов засунуть свой хво-стик в любую дырку, так все они такие, где их взять, идеальных? А речь-то не про идеальных, а про то самое доверие между супругами, чистоту взаимоотношений, про лицемерие, про хорошее отношение к лоша-дям … «Я к тебе хорошо отношусь», – говоришь ты, как заклинание. Именно в результате хорошего отношения ты меня сравнял с плинтусом – я – исчадие ада, создала тебе, несчастному, невыносимые условия существования. Бед-ный, неоцененный, с манией стать Наполеоном, занятый решением глобаль-ных проблем, где уж тут думать про батареи или ремонт смесителя, а тут, вдруг тревожат тело, в вертикальном положении, занятого поисками новых впечатлений по Интернету, «помоги донести сумки с базара…» и истерика «я только тебе для этого и нужен!!!». А, действительно, зачем ты нужен? Говорить мы практически перестали, секса с той, которую не любишь, не получалось, партнером по досугу ты быть не хотел. Конечно, гораздо больше адреналина получаешь, ведя переписку с озабоченными тетками по Интерне-ту, или, просматривая порносайты и читая порнорассказы, пряча от меня рас-красневшееся лицо и прикрывая ноутбуком, вздыбившееся от впечатлений одеяло. Вместе почитать или посмотреть, конечно, в голову тебе не приходи-ло. Каждый читал и мастурбировал в одиночестве. Но, в отличии от тебя, мне в голову не могло прийти искать удовлетворения на стороне. У меня же муж! Я, как Пенелопа, все ждала, когда же он подарит мне минуты внимания и ласки. Иногда я просила «полежи со мной немного рядом», но отвращение твое приобретало форму вежливого отказа «не разлагай меня, а то я усну». А что случилось бы, если бы уснул? Не успеешь на Интернет-свидание? Мне же просто хотелось почувствовать тепло твоего тела, услышать твое дыхание, и чем черт не шутит, вдруг появится желание войти в меня и наполнить собою? Что за странное погружение в мужчину, до полного растворения в нем? Оно это надо? Что я имела? Практически никогда не испытывала оргазм, не считая несколько десятков раз, по молодости, не благодаря, а вопреки тебе. Молодой организм требовал удовольствия и догонялся сам, ибо механиче-ские телодвижения, даже если они длятся полчаса, грубое тисканье груди и вечное недовольство моей «активностью» ничего не давало. В процессе ждешь окончания, скорее, скорее, когда же он кончит? И в конце пыхтишь, вроде как тоже довольна процедурой, а сама жду, когда уйдешь, чтобы полу-чить хоть какое-то удовольствие, мастурбируя и рисуя в воображении свои порнографические картинки … В то же время – это было важно для меня, твое присутствие в моем теле, ощущение крепкого члена, извержение вулка-на в мой кратер, и чувство удовлетворения, что ты кончил. Ну и что, что я не получила оргазм? Мне все равно было хорошо. А ведь, чтобы девушка, жена, любовница дала тебе больше, чем вагину для совокупления, ее надо разогреть поцелуями, ласками … Может, тогда она откликнется на твои позывы и сделает для тебя даже то, что ей противно делать? По большему счету, все мы – эгоисты, нацеленные на удовлетворение только своих потребностей. Я хочу, чтобы любили меня, ты – требуешь люб-ви к себе. Но при этом удивительно неравномерно распределяются роли и обязанности в семье. Ты, принося зарплату домой (кстати, весьма скромную, но, ведь, я никогда не упрекала тебя в количестве получаемых денег!), считал свою миссию мужа выполненной на все 200 процентов. Между прочим, я то-же работаю. Да мой доход меньше, но я прирабатываю на 2 работах, и на ма-никюр и театр себе зарабатываю, так что твои доходы на меня не тратятся. Наши общие официальные зарплаты идут на жизнь семьи – платежи, пита-ние, мелкие траты, кое-что из одежды, в основном сыну. Я не волшебник, у меня нет неразменного пятака, чтобы из него можно было отложить на кос-тюм тебе, на лечение или поездку. Может, стоило поискать еще приработок, а не сидеть сутками за компом, пока жена, бегает по магазинам, моет, стира-ет, готовит, убирает, делает ремонт, занимается дополнительными заработ-ками, пока усталый супруг, поужинав, не засядет за комп на долгие часы, а, если и решит оказать внимание, то, как султан – обслужите меня по полной программе. Извините, даже, чтобы лежать как бревно, требуются силы, а уж, чтобы обслуживать клиента, то тогда зарабатывать надо больше, чтобы на домработницу, повара хватило или на девиц, работа которых в обслуживании клиентов, а в браке должно быть партнерство. Я же, как лошадь … Вот оно хорошее отношение … Когда я предложила тебе обслуживать себя самому, ты возмутился, «а жена на что»? Возникает вопрос, а муж на что? Что ты внес в наше совместное проживание? В обуст-ройство дома, в рутинное ведение хозяйства? Отдавал зарплату? Я свою зар-плату тоже не пропивала, на украшения или гулянки не тратила. Но я же же-на … «Лошадь, не надо, лошадь, слушайте, что вы думаете, что вы их плоше? Деточка, все мы немного лошади. Каждый из нас по своему лошадь…» Но что-то это мало утешает, я не хочу быть лошадью, мне тоже хочется заботы и внимания, партнерства во взаимоотношениях. А не так, когда один, вернее, одна, несет на себе все заботы по ведению хозяйства, а второй, живет, как квартирант, на полном пансионе и только скулит о том, какой он несчастный, какие кругом все дураки, какой он больной, и манипулирует членами семьи истериками, что его никто не любит, не уважает, что ему, с моста, что ли сброситься? А аргументы, что так живут миллионы людей, а кто-то и хуже, как красная тряпка для быка. «Да, разве это жизнь?!» - вопил ты. Кстати, если уж так жизнь достала, то ведь с ней можно и покончить. Только тот, кто хочет уйти, не кричит о своем желании на каждом углу. А просто уходит. Я не к тому, что хочу, чтобы ты покончил с собой, а к тому, что не хорошо, шантажировать близких, и выдавливать из них к себе жа-лость. И уж совсем непонятно в свете твоего отношения к себе и к жизни, по крайней мере того отношения, которое ты демонстрировал мне, твой поиск новых ощущений. Ты же не любишь себя, ты же не сегодня, завтра умрешь, зачем же ты ищешь удовольствий?! Все вы, мужики, тянете одеяло на себя. О, как я тебя ненавижу! Как ты там устроился? Так же, как здесь, сутками ничего не делая, падишах гребанный? Или тебя новая леди припахала? Или она изголодалась по мужику так, что согласна все его выделения слизывать, только за то, что штаны в доме прописались? Волны моей ненависти увеличиваются с каждым днем, они, как цунами. Я хочу, чтобы ты захлебнулся в моей ненависти, чтобы тебе стало плохо, пло-хее и еще хуже, чтобы ты утонул в черном квадрате моего отвращения, пре-зрения, брезгливости и ненависти. «Прости меня», - говорил ты, бросая меня и сына. - «Я к тебе хорошо отношусь». А я – нет, теперь я отношусь к тебе очень плохо и никак. Бог простит, если он есть, а я индульгенции не выдаю.