-Эй ты, рыбак! Чего поймал то? Изловил то, кого спрашиваю, опять впустую? Что опять без рыбки домой топаешь? А что жена то скажет? Не скажет? Скажет, скажет, да ещё и отругает, права и будет. А не чего попусту время тратить, да сопли морозить! Да не сердись на меня, присядь, милок, сказку послушай, что люди бают про рыбаков то? Да подивись малешко, а то и рыбки то настоящей не видал, акромя магазинной ледышки? Ну? Верю видал, не обижайся, садись, рыбия твоя душа! Так вот давно это было, годков полсотни прошло, а может и боле, а старухи до сих пор помнят, слезой давятся. Жил в нашей деревне мужик отчаянный, шабутной, конечно пьющий по прозвищу Серёга Рваный Ус, почему так звали? Да в драке как- то кто-то ус ему и оторвали. Так с одним и ходил по деревне да ещё и припевал: « Я, Серёга рванный ус, шибко не съестной на вкус». Только как - то по пьянке поспорили мужики о том кто рыбину большую поймает, а Серёга тут как тут, волчком вьётся, и кто его за язык тянул, не знаю.А только говорит своим сотоварищам так: -А если я изловлю большую рыбу вином поить будете? Да условие одно, чтоб и винцо по рыбе! Пока этой рыбой закусывать будем, чтоб вино на столе стояло. -Да об том не переживай, не боись, вина столько поставим что и косточкой последней закусить хватит. Ну, сговорились, значит, по рукам рубанули, да разошлись, дела ждут. Серёга на утро не спит, лодку конопатит, сети читает. Что на удочку не ловят? А на удочку только дурак ловит в наших местах. Два дня бился со снастями, выправил. Весла новые сделал, шутка ли на вино спорил, а где ему денег то на вино взять, ведь и самому выпить очень хочется, аж до боли внутрях -, И рассказчик показал на свою впалую грудь. - А третьего дня утром, в туман ещё заскрипел вёслами, правя к старой церкви, что по колено стояла в водах озера наклонив к волне поникшую голову, привечая косяки рыб. Ведь не зря Серёга Рваный Ус поспорил с друзьями, что он сумеет поймать большую рыбину, какую никто до того не видел. Будет ли это огромная пятнистая зубатая щука или с оточенными иглами в плавниках красавец судак, а может горбатый с оттопыренными губами лещ? О том Серёга не знал, но почему- то верил в свою рыбацкую удачу. Ведь ничего кроме рыбалки и не умел он делать более исправно, с душой. Но с утра ветер переменился и гнал волны с устья Ковжи, отгоняя косяки рыбы от Кьяндского берега к другим более спокойным местам.. - Батя мой рыбаком был, да и дед рыбачил, чего я то не сумею, могу ерша от леща отличить,-упирался вёслами в волны Серёга. Там где- то и сеть поставил, как и всегда ожидая нагонный с озера ветер. Зашумел ветер трестой, будто шептал о Серёгиной удаче. Но неделя прошла зазря, в сети попадала всякая мелочь: сорога, окушки да чёша. Путней рыбы не было. Он боялся ходить по улицам деревни, где уже гудели громче пароходов мужики и бабы о Серёге: -Забулдыга этот, серый , только языком трепать и умеет, рыбу поймает, вино готовьте, вот и верь ему, а сам из дому и головы не кажет боится шакалёнок, дрожит у печки. Ха! только Серега- то парень не из робких был, не пугливый. И опять над озером скрипели надрывно уключины, их плач сливался с воем ветра, хватавшим как за шиворот избитую временем лодку, бросая её на встречные горбатые, будто испуганные спины волн. Волны дрожали, пенясь пытались сбросить со своих усталых горбов лодку, но кто-то ловко управлялся вёслами, ставя смолёный нос рыбацкого баркаса поперёк волн, не давая бушующему озеру захлестнуть борта . И вдруг как-то вмиг ветер сник, ершистые волны дрогнули в последний раз и озеро заблестело зеркалом, отражая и спешащие куда-то облака и чаек купающихся в голубом небе и церквушку с разорванным куполом. Серёга уже был у сетей, хватил целбу, нащупал сеть и начал выбирать её в лодку. Рыбья мелочь серебрилась под ногами и вдруг лодка остановилась, от усилия вытащить сеть лодка заиграла, черпнув воды за борт. -Коряга -догадался Серёга. Наклонился за борт, чтоб посмотреть в воду и обомлел. Запутав на себя всю оставшуюся сеть на него смотрела рыбина огромных размеров. Он как- то сразу понял, чутьём рыбацким почувствовал рыбину эту в лодку не затащить, такой большой она была. В тот же момент рыбина извернулась в сети, на мгновение вывернув свою замшелую морду из воды, схватила воздуха и… сеть затрещала, как паутина оборвалась дель и лочи, в руках у рыбака остались одни верёвки. -Ушла..ушла.,-.билось раздосадованное рыбацкое сердце -Какой лещ был? На всю бы деревню хватило! Серёга вымотал обрывки сети, освободил трепыхавшую под ногами мелочь и выбросил с руганью её за борт. Через полчаса его лодка ткнулась устало о берег. Затем простонали что-то непонятное деревянные мостки по которым ещё взволнованный шагал Серёга. Он обернулся на этот скрип и увидел, у деревянного плотика где полоскали бельё деревенские бабы возится какая то рыбина. Рыбина видимо заскочила на мель и запуталась в цепкой траве, неистово била хвостом и ворочалась всем своим телом, пугая чаек, круживших неподалёку. Серёга в несколько шагов оказался на плотике, схватил оставленный бабами деревянный ребристый валёк для белья и прыгнул на берег. Он ударил в шевелящуюся траву с размаху и ему показалось, что по знакомой замшелой морде леща. Лещ в предсмертной агонии было рванул к воде, Серега хватил его ещё раз, подминая рыбину под себя.. Лещ был огромных размеров, Серёга тащил его на веревке через плечо, а хвост рыбины волочился по земле. Сзади казалось, что сам рыбак превратился в рыбину, и теперь его чешуя блестит и играет на солнце. Восторгам в деревне не было предела. -Во рыбину поймал, бродяга!- вопили друзья и товарищи, тесали затылки и пересчитывали деньги, спеша исправно выполнить заключённый уговор. Вечером бабка Матрёна испекла пирог с ржаной корочкой. А как долго для такого пирога искали печь, чтобы вместить его! Из всех печей лещ лез наружу, хотя уже был разрезан и потрошён. Но печь нашли, по- соседски приветливо истопили хорошими дровами и пирог задышал. Задышал особым рыбным ароматом, возбуждая аппетит и праздничное настроение. Серёга сидел за столом женихом, присутствующие меряли пирог взглядами, кто- то разлил водку по озябшим стаканам и стопкам, женщинам налили красного пахучего и кислого вина, дети отрывали кусочки пирога и как воробьи прыгали от стола, пир начинался. На следующий вечер всё повторилось - Серёга за столом сидит королём, пирог на столе распахнутый, обнаживший рёбра лещ, казалось, мог бы ещё побарахтаться на столе, деревня опять гуляла до утра….не хватило вина. На третий день пришёл председатель из другой деревни, вначале с руганью на Серёгу и мужиков, но увидав на столе ещё завёрнутый корочкой рыбник, потянулся за стаканом, ему налили. На пятый день на ревущем мотоцикле примчался милиционер с района. Заглушил своего железного зверя, проверил кобур, толкнул дверь Серёгиной избы. И исчез надолго. Пирог ещё не доели. Прошла неделя, никто не работал. Дети бродили по деревне, ели рыбник и плевались костями, но так смачно это делали, что другие, глядя на них, спешили к Серёге. Ещё через два дня в избу, где ещё доедали леща, ввалился маленький старичок, казалось он и на ногах то стоять не может, всё за стенку держится. -Что за беда в деревне у вас, пожар или болезь какая? Чего хлеб то не убираете, мужички? А Серёга то, племяничек-то мой где, нехристь? Пьёт что ли? -Да леща проклятого доесть не можем, уговор у нас, дедушка, с Серёгой, да вот он пьяненький лежит.- и трезвый ещё мужик рассказал старику всё как на духу, указывая на чуть объеденного леща и лежавших на полу Серёгу, мужиков, милиционера и председателя. На кухне у печи выли бабы. -Ну так, это не проблема, плесни водочки то, дедушке… - подсаживался старик к столу, а на него как то насмешливо смотрели варёные белые глаза леща. Те кто ещё мог смотреть по сторонам и оценивать происходящее через мгновение убедились дед необычный. Он после выпитого вина закрыл глаза и начал валить в свой беззубый рот куски пирога как в бездонную яму, мурлыча под нос заунывную песню про бродягу переплывшего Байкал. Старичку подлили вина, он не открывая глаз, махнул ещё две стопки и только шибче зардел. Оторвав голову у запечённого леща, он стал её обсасывать. Затем как-то ловко разобрал её и съел всё содержимое рыбьнй бвшки. А на столе остались лежать две жаберных крышки, да белые шарики удивлённых рыбьих глаз. И лещ больше не щурился хитрыми глазами по сторонам. Ещё после двух стопок старик кривыми пальцами ухватил хребёт рыбины, рванул его и вместе с костями затолкал в рот. Хвост рыбы старик доел без водки, иногда убирая с губ мелкие кости. Ещё через час последние крошки пирога старик бережно отправил в свой, кажется по-прежнему голодный рот. -Я что, пришёл то милые…, - очнулся старик, - леща я давеча изловил, больше энтово, старик указал на кости от съеденного леща, мне бы пирожок испечи, не могу я без рыбы то, у озера родился, на каждый день рыбник организм требовает, да бабка у меня недавно умерла, весной схоронил, а сам пироги месить не мастак. А без рыбки то истосковался, пирожка бы, милые…видимо душа у меня рыбия, как старуха моя говорила.