"Делай, что должно, и пусть будет, что будет" В.Г. Короленко Депутат государственной думы Нагишов, бывший соучредитель алкогольного холдинга, пришёл домой уставший и раздражённый. Не расшнуровывая эксклюзивные туфли «Балдинини», Нагишов со злостью скинул их на коридорный коврик и побрёл на кухню. Там он, по совету знакомого врача и в силу привычки, употребил сто грамм изысканного коньяка «Камю Наполеон» для профилактики болезней своего пятидесятилетнего сердца. Закусив бутербродом с чёрной икрой, Нагишов смачно рыгнул и заглянул в детскую комнату, где спала его пятилетняя дочь. Он поцеловал её в пухлую щёчку и тихонько вышел. Исполнив, таким образом, свой ежедневный ритуал Нагишов удалился в спальню для выполнения прочих обязанностей. -Наконец-то! - обрадовалась его появлению молодая жена, оторвавшись от компьютера. – Как прошли теледебаты с фракцией коммунистов? На ней была полупрозрачная ночная сорочка. Её голубые глаза смотрели в упор, притягивая словно магнит. Нагишов проглотил слюну и, посмотревшись в комнатное зеркало, артистично начал: -Вот вы, товарищи, говорите, что октябрьская революция была народная, - пародировал он Ленина, смешно картавя и размахивая руками. – Это в корне не верно, товарищи! Она ни крестьянская, ни рабочая, ни солдатская! Эта революция куплена мною и Троцким. Да-да, за марки и доллары. -Феерично! - улыбнулась жена. Приняв похвалу в глубоком поклоне, Нагишов продолжил: -Вы припомнили девятьсот пятый, русскую революцию? Говорите, что причина в бесправии и нищете народа? Е-рун-да! Сейчас наши историки знают, что шестьсот рублей в год зарабатывал чернорабочий, две тысячи - слесарь и двадцать тысяч - инженер. Крестьянину в пахоту платили по рублю в день. Это были приличные деньги, товарищи! Ведь, кто такой кулак? Это, просто, энергичный предприниматель. А бедняк? Это же лодырь и лежебока, который всё время хочет жрать! Вот он и устроил бунт. -Браво! – захлопала в ладоши жена. – А коммунисты что? -Да ну их! – занервничал Нагишов, срывая драгоценные запонки «Данхилл» с рубашки от «Гуччи». – Надоели своей частной собственностью на средства производства. Ещё землю и недра вспомнили. Я им про столыпинские реформы, а они про столыпинские галстуки. Причём здесь галстуки? -Не знаю, - пожала плечами жена. – Может, Столыпин был модельером или артистом? -Ну, ты даёшь! – покрутил у виска Нагишов. – Знаешь, с меня на сегодня хватит артистов! У них даже Ленин воевал: то с Германией и Антантой, то с Юденичем и Колчаком. И Сталин везде поспевал: то Царицын защищал, то Петроград. Наслушался, хватит! -Прости, - кротко извинилась жена. - Ты же знаешь, что политика меня не интересует. -Ну-ну, - нахмурился Нагишов, складывая запонки в ящик письменного стола. - Это пока ты в золоте, а не в дерьме! -Успокойся, дорогой. Не бережёшь ты себя! Что, завтра снова на работу? -Нет уж! Завтра не пойду, пора отдохнуть немножко. Устал. -Кстати, а где твой гламурный галстук от Итало Ферретти? – вдруг вспомнила жена. -Не гламурный, а богемный! - поправил Нагишов. – В машине забыл. Душно стало, вот и снял. -Представляешь, - сделав паузу, жена загадочно округлила глаза, - что наша служанка выкинула? Я предложила ей бутерброд с чаем, а она забралась в наш холодильник и украла палку финской колбасы. Ты заметил? Может, в милицию сообщим? -Пусть порадуется, - подобрел Нагишов, присев на широкую кровать, - а мы вычтем из ее жалованья. Ну, а ты все в контакте пиаришься? -В одноклассниках, - уточнила жена, отправив очередное письмо. - Неужели тебе не интересно пообщаться со школьными товарищами? -Нет, - равнодушно сообщил Нагишов. – Я не люблю вспоминать школу: портреты Ленина, пионерские галстуки, звездочки, кружки, собрания. Тебе повезло, что ты не видела этого маразма. А то бы понянчилась с ветеранами, побегала бы по магазинам. Ты ещё не знаешь, что такое субботники и работа на грядках. -И слава Богу! - усмехнулась жена, выключив компьютер. – Не хватало мне, дворянке, свои ручки пачкать. -Не язви, - насупился Нагишов, положив свои престижные часы «Патек Филипп» на тумбочку. - Во всяком случае, в прошлой жизни, я точно был непростым человеком. -Скажи, а ты был членом КПСС? – подозрительно спросила жена, расчёсывая свои белокурые волосы. -С чего ты взяла? – напрягся Нагишов. - Это была ошибка. Тогда всех заставляли вступать, вот я и вступил. А потом, как порядочный человек, я сжёг свой партбилет! -Если ты забыл, то я подскажу, что он лежит у твоей мамы, - деликатно напомнила жена.-На фотографии ты такой молоденький, со смешными усиками! Мне твоя мама показала. Разозлившись на мамину нерасторопность, Нагишов подошёл к окну. В ночной темноте он рассмотрел свой люксовый «Инфинити» и машинально нажал на кнопку брелка. Автомобиль откликнулся, мигнув фарами. -Ну, ты моя белая косточка, иди ко мне! - сладко пропела жена, упав на кровать. Нагишов поторопился. Аккуратно повесив свой элитный костюм «Бриони» в шкаф, погасил свет… *** Нагишов видел вокруг себя бездонное небо и плывущие по нему белоснежные облака. Он чувствовал себя в центре этого сказочного мира и наслаждался его созерцанием. Вдруг откуда-то появилась точка, которая, стремительно приближаясь к нему, приняла форму человеческой фигуры. Ангел, сотрясая воздух мощными крыльями, совершил посадку на маленькое облако, что было напротив Нагишова. Сложив крылья, он подтянул свою набедренную повязку до уровня талии и присел на край облака. -Ну, здравствуй, депутат! – сказал ангел бархатным голосом, заставляющим слушать. – Значит, хочешь знать, кем ты был в прошлых жизнях? -Предположим, – согласился Нагишов. -Не скромничай! - звонко засмеялся ангел, покачивая ногами. «Вроде юноша, а похож на девушку», - подумал Нагишов, рассматривая его красивые голубые глаза, аккуратный носик и кучерявые золотистые волосы. -Я бесполый, - невозмутимо ответил ангел. – У души нет тела. Ты видишь меня таким потому, что этот образ в твоём подсознании. -Интересно, - задумался Нагишов. -Перейдём к делу? – взглянув вверх, поторопил ангел. – Чтобы найти себя в прошлой или будущей жизни нужно физически умереть в настоящей. -Но я не хочу умирать! – забеспокоился Нагишов. – У меня всё в порядке, жизнь удалась! -Не волнуйся, - подмигнул ангел. – Переселять твою душу я не буду, а вот переместить тебя во времени могу. Хочешь ведь посмотреть на своих предков со стороны? -Фу! - обрадовавшись, выдохнул Нагишов. - Это другое дело! -Куда рванем? – поинтересовался ангел, расправляя крылья. – В тысяча девятьсот пятый? -Я не успел подумать, а ты уже знаешь, - удивился Нагишов. – Надеюсь, это не больно? -Не бойся, – успокоил ангел, размахивая крыльями, – я же твой хранитель. А сейчас, закрой глаза. *** Нагишов ничего не видел и не слышал. Точней, он видел непроглядную темноту и слышал полную тишину. "Это лишь сон, – успокаивал он себя. – Ещё чуть-чуть и проснусь"! -Не торопись, - услышал он ангела. – И во сне бывает явь! В это мгновение Нагишов услышал щебетание птиц, почувствовал запах травы и цветов. -Я могу открыть глаза? – спросил Нагишов. -Да, - разрешил ангел. – Может, прозреешь. Темнота сменилась на зелёные холмы и овраги. Вечернее солнце, цепляясь за ветки, закатывалось за берёзовую рощу. Рядом, догоняя друг друга, кружились разноцветные бабочки. За полем виднелись деревянные избы. -Красиво здесь, - осматриваясь вокруг, оживился Нагишов. – Эх, сейчас бы пивка! -Типа, кто пойдет за «Клинским»? – подмигнул ангел. – Что, раньше алкоголь пиарил? -Было дело! – повеселел Нагишов. – Слушай, а где мы? -В 1905 году, у деревни Пралевка. -Это где? -В Нижегородской губернии, в Лукояновском уезде, образованном в 1779 году. Здесь мы невидимки и неслышимки. Это тебе не алкогольная белка, а реальность. Теперь, смотри и слушай. По просёлочной дороге, в сторону деревни, бодро вышагивал бородатый мужичок. На нём, поверх залатанных портов, красовалась выгоревшая на солнце рубаха – косоворотка, голову защищал засаленный картуз, разбитые лапти требовали ремонта. На встречу ему, поднимая дорожную пыль, неслись три могучие лошади, управляемые высокими и упитанными наездниками в чёрных черкесках и папахах. Один из них на скаку, словно играючи, махнул нагайкой в сторону мужичка. Тот ловко отпрыгнул в сторону, но плеть всё же достала его левую щёку. -Я до тебя доберусь! – злобно выкрикнул казак, продолжив свой путь. – Погоди, бунтарская морда! Мужичок обтёр ладонью просочившуюся кровь и прижал к ране лист подорожника. -Что за пугало? – рассматривая его с ног до головы, рассмеялся Нагишов. – Уж больно похож на бородатого гнома из фильма «Властелин колец»! -Того звали Гимли, – улыбнулся ангел. – А этот твой прадед Иван. Здесь он ещё не самый маленький. -Мы что, в деревне полуросликов? – продолжал шутить Нагишов. -Здесь средний рост у мужчин сто шестьдесят два, у женщин сто пятьдесят три сантиметра, - уже серьёзно ответил ангел. - Скажу без линейки, что у Ивана сто пятьдесят восемь. Всё дело в нехватке белка, в постоянном голоде. Тем временем Иван подошёл к покосившемуся от старости дому. Во дворе светловолосый мальчуган, в одной рубахе до колен, стругал деревянную ложку. -Бать, к тебе брат Дмитрий приехал! - поспешил сообщить мальчуган. -Это хорошо, - прокряхтел Иван. -И казаки были, - выйдя из дома, добавила худосочная женщина в цветном сарафане. Следом за ней показался усатый мужичок в красивой рубахе и яловых сапогах. -Знаю, - улыбнулся Иван, продемонстрировав им лиловую гематому. Братья обнялись и присели на пороге. Дмитрий достал кисет, отсыпав табачку Ивану. Скрутив самокрутки, братья закурили. -Хороший табак, - похвалил Иван. -Да, это тебе не крестьянская махорка, - улыбнулся Дмитрий. Солнце становилось оранжевым, опускаясь всё ниже и ниже. Вокруг застрекотали кузнечики. -Ну, как устроился в Московской губернии? – начал расспросы Иван. -Работаю на фабрике Коншина. Вот, приоделся. -А нам уже невмоготу. За десятину плачу 16 рублей, а доход с неё 5 рублей. Вытапливают из нас деньги, как из скота сало. Хоть беги. А может, это план такой у них, чтобы нас переселить в города или Сибирь? -Может. Вот что, перебирайся к нам на фабрику, в Серпухов. По началу, рублей пятнадцать в месяц получать будешь, потом семнадцать. -А где жить-то? -Как все, в казармах. Тесновато, конечно, но жить можно. -Это как? -До десяти человек в коморке. -Я же с семьей, как нам жить с другими? -Можно снять квартиру. Если не живёшь в казарме, то фабрика должна выплатить квартирные деньги. -Это сколько? -От рубля до двух. Правда, этих денег и на половину квартиры не хватит. Вот что, есть у нас ещё рабочий поселок. Твоей семье фабрика может дать отдельный дом, но нужно, чтобы и твоя жена там же работала. Детей отдашь в ремесленную школу, станут подмастерьями. Правда, за дом плата побольше, чем квартиру. Зато дом есть дом, можно и скотину завести. -А почём в лавках продукты? -Пуд ржаного хлеба 70 копеек, фунт говядины 14 копеек, коровьего масла - 40 копеек, баранок - 6 копеек, соли - копейка, -А керосин? -Фунт керосина 4 копейки, мыла - 11 копеек. -Ну, а сколько нужно в месяц на проживание? -Чтобы не опухнуть от голода и холода, рублей пять с носа. -Остальных-то денег хватит на жилье? -Должно. -Ладно, пошли в дом, - пригласил Иван. Хозяйка поставила на центр стола большую миску, разложила деревянные ложки и хлеб. -Всё, что в печи, на стол мечи! - скомандовал Иван. -Щи да каша – пища наша, - ответила хозяйка. Первым за столом, под иконой, расположился Иван. Рядом присел Дмитрий, за ним светловолосый мальчуган и два его меньших брата. Все перекрестились и преступили к трапезе. Хозяйка присела отдельно, на лавке у плиты. За столом ели из общей миски, по старшинству. Старший мальчуган торопился зачерпнуть жижу дважды, не откусив хлеба. Заметив это, Иван мгновенно обрушил свою ложку на его лоб. -А что они едят? – вдруг спросил Нагишов. -Пустые щи, - ответил ангел. – В голод, а он бывает часто, едят хлеб из соломы или лебеды, мох, коренья, древесную кору. -Чуть не забыл, - привстал Дмитрий, – дырявая моя голова. Я же вам гостинцы привёз! Ребятишкам - пряники, вам - копчёное мясо, сало. Ну-ка, хозяйка, неси-ка сюда мешок. Он во дворе, в телеге лежит. Хозяйка тихонько вышла, но вернулась бегом, передав мешок Дмитрию. -Кажись, к нам поп идёт! – отдышавшись, засуетилась она. – Ты бы вышел к нему, а то он над душой усядется. -Чует поп, что гости у нас, - улыбнулся Иван и вышел из дома. Недалеко от дверей, не решаясь войти, остановился человек в черной рясе. Он что-то обдумывал, поглаживая свою седую бороду. -Здравствуйте, батюшка! - приветствовал его поклоном Иван. -Вот, решил к вам зайти, проведать вас, - начал священник, оперевшись всем телом на посох. – Что-то вы перестали в церковь захаживать? Может, что случилось? -Случилось, что люди на себя руки накладывают, - преградил ему путь Иван. -А-а, это ты про Настьку? – перекрестившись, вспомнил священник. – Она что, ваша родня? Раз так, то большой грех совершила она. -Мы все братья и сёстры. Вы сами говорите это. Не всякий может выдержать издевательства и такой тяжкий труд. Если мы все дети Божьи, то мы не должны притеснять друг друга. -Бог терпел и нам велел! – повысил голос священник. - На всё должна быть воля Божья! Вам мало, что в 61-м, через Государя, Господь Бог даровал вам свободу? Что ещё нужно? -Свободу с кабалой? – усмехнулся Иван. - Мы платим за аренду земли до 50 рублей за десятину в лето! Мы разорились до полной нищеты. Что ещё нужно? Нужно, чтобы все были равны перед законом и перед Богом. Нужно, чтобы богачам запретили скупать общинную землю и раздали её крестьянам. В моем доме от болезней и голода померло пять детишек из восьми. Что ещё нужно? Нужно, чтобы моих детей лечили и обучали, как господских. Чтобы их труд уважали, чтобы у них было время и на отдых. -Не отдыхать, а работать нужно! Тогда и богатство придёт. -С того богачи сытеют, что бедняки потеют! - выпалил поговорку Иван. -Что, решил бунт учинить? – рассвирепел священник. – Лучше бы шёл воевать за Царя и Отечество! -Хватит, что мой средний брат в японском плену под Артуром, когда половина дворян на балах! -Шибко грамотным стал? – понизил голос священник. - Этому тебя ссыльный писатель Короленко научил? А ты хоть знаешь, что он с язычниками общается? -С боярами знаться - честно, с попами – свято, а с мордвой хоть и грех, а лучше всех, - напомнил известную пословицу Иван. -Смотри, книжки до добра не доводят! - погрозил посохом священник. - Меньше знаешь – ближе к Богу. Вот вернутся казаки, дурь-то из тебя выбьют! Иван промолчал. Поклонившись попу, он зашёл в дом, закрыв за собой дверь на задвижку. Поп, оставшись наедине с собой, удалился, растворившись в вечернем сумраке. -Этот не поп, а Саруман какой-то, - подумал вслух Нагишов. – А правду говорят, что дно ада выслано священниками без совести? -Все те, кто поставлен помогать братьям и сёстрам, а вместо этого обманывают их, посмеиваясь над ними, будут наказаны страшнее, чем обычные грешники, - со знанием дела ответил ангел. -А это, что за группа идёт к нашему дому? – поинтересовался Нагишов, разглядывая трех мужичков в лаптях. – Прямо, как на собрание идут! Группа крестьян встала под окном, самый высокий мужичок постучал в раму. -Что вам? – спросил Иван, открыв окно. -Ты один грамотный среди нас, - тихо заговорили мужички, перебивая друг друга. - Помнишь, ты обещал нам письмо в Думу составить? -Помню! Но не сегодня, у меня гости. Приходите завтра. -Ты, Иван, напиши о наших тяготах, о жизни, - продолжил самый высокий мужичок. - Может в думе задумаются над этим. А если нет, то падет и на них вся тяжесть наша. Больше так продолжаться не должно. И чтобы не случилось, им придется выполнить наши требования. Напиши об этом. -Хорошо, - кивнул Иван, - идите по домам. -Интересно, что же дальше будет с братьями? – в нетерпении задумался Нагишов. -Младший станет эсером, потом большевиком, - решился рассказать ангел. - Будет сослан в Сибирь, пройдёт гражданскую войну в партизанских отрядах. После, станет председателем колхоза. У него будет самый большой дом, своё стадо и пастбище. В ноябре 1937 года, за нарушение клятвы коммуниста, его расстреляют свои же товарищи. Средний погибнет в декабре 1914 года на первой мировой войне. Старший, Иван, за крестьянский бунт казнён военно-полевым судом через повешенье в октябре 1906 года. Эти казни народ назовет столыпинскими галстуками, а Столыпина – палачом. -М-да, нелегкая у них судьба, - проснулась совесть у Нагишова. -А ты, наверное, уже хотел забыть крестьянское родство? – грустно улыбнулся ангел. - Это понятно, что теперь мода на баронство и дворянство. Только твоя фамилия Нагишов, от слова нагишка, что значит бедняк, нищий крестьянин. Писатель Владимир Короленко говорил твоему прадеду так: делай, что должно, и пусть будет, что будет. Знаешь что, найди фотографию известного мастера Максима Дмитриева, называется она «Народная столовая в деревне Пралевке». На ней твои предки. *** Нагишов проснулся от большой горечи, которая мешала дышать и сводила горло до тошноты. Осознав, что дома, он встал и побрёл в туалет, где его вырвало на дорогостоящую плитку. В коридоре Нагишов остановился напротив зеркала. Его лицо стало серо-коричневым, на левой щеке виднелась какая-то лиловая отметина. -Тьфу, дура! – выругался Нагишов, стерев помаду с лица. Он вернулся в комнату и начал собираться на работу. * * * -Кто я здесь? – вопрос Нагишова повис в воздухе зала Государственной думы. Нагишов выглядел взлохмаченным, правый рукав элитного костюма был надорван по шву, под левым глазом виднелась лиловая гематома. -Во дает! – раздался чей-то громкий смех. – Очнитесь, вы же депутат государственной думы! -Я знаю, что не народный, - отмахнулся рукой Нагишов. - Всё, что не хватает народу у меня в избытке и в первую очередь. Даже про Куршевель не забываю. Я ведь депутат Государственной думы! -Что он несёт?! – продолжался смех из зала. - Посмотрите, он же пьян! -Возможно, - кивнул головой Нагишов. – По пути сюда я зашёл в рюмочную и пообщался с народом за жизнь. Мне припомнили бездомность, наркоманию, беспризорность и нищету. Спросили о гарантии на труд и жильё. И я признался, что не готов и не способен помочь народу. -Боже, на него напали! – раздался женский крик. -Ерунда, - отмахнулся Нагишов, - ещё работает моя неприкосновенность! -Отключите ему микрофон, – забубнили голоса. -Минуточку, - поднял руку Нагишов. - Я решил покинуть думу. Уверен, что на моё место найдется человек. Повторяю, что человек, который имеет совесть и смелость, чтобы сократить свою депутатскую зарплату до прожиточного минимума, чтобы отказаться от депутатской квартиры и машины. Прошу всех поддержать меня… "11" декабря 2008 г.