Многие поколения философов мечтали о счастье человечества. Некоторые из них ограничивались теоретическими построениями, как Томаззо Кампанелла. Другие строили малопонятные социальные эксперименты, как экономисты Фурье и Оуэн. Третьи устраивали революции, как Ленин, Гитлер и Че Гевара. Но все они, вне зависимости от удачливости и шарма становились жертвами четвёртых — стихотворцев. Стихотворец — это удивительное животное, само по себе требующее отдельного изучения. Логика его принципиально отличается от человеческой логики, однако, по совокупности физических характеристик, мы всё-таки склонны причислять этих приматов к homo — может быть, и не sapiens, но хотя бы habilis… «Умелость» — вероятно, одна из важнейших характеристик, объясняющих, как стихотворец может придумать, например, такие бессмертные строки: «Размахнувшись крылами улетают сердца» Или: «И вдохновенье куда-то смылось // Водой из унитаза бытия». Или: «Вертя запястьями впопад» — ну, и так далее (более подробные примеры можно найти в моих работах на странице http://www.lito.ru/avtor/karakovski1). Один из моих недавних пациентов, некто Генрих Залтанс (http://www.snezhny.com/autors.php?id=10), пока ещё не стал знаменитым стихотворцем. Во всяком случае, в данный момент яркость его индивидуальности не дотягивает даже до провинциального краеведческого музея, не то что, скажем, анатомического театра. Однако, недавно обнаруженные мной сочинения оного Залтанса неопровержимо указывают, что скоро оного представителя приматов (далее — «г. з.») ожидает большое научное будущее — в качестве экспоната и предмета исследований. Уже стихотворение «Che Guevara» недвусмысленно указывает на яркую одарённость молодого рифмоплёта. Приведу этот текст целиком — согласно источнику. Генрих Залтанс. Che Guevara (http://www.snezhny.com/texts.php?id=4292) Я под светом луны Помечтаю о счастье И под шепот волны Перережу запястья. Хлынет кровь на песок, И закружатся звезды. Пусть дожить я не смог, Но закончил аккордом! Все! Оборвана нить Между жизнью и смертью. Но не стоит винить, Тех, кто бил меня плетью. Быть похожим на Че Я когда-то мечтал И струной на плече. Его образ писал. Думал это спасет От слепого удара И меня в бой возьмет. Сomandante Che Guevara. Знамя славных побед, Будет реять над нами. Ром, табак, пистолет, Революций цунами. Да… Когда-то мечтал Я прожить без измены. Но от жизни устал И порвал себе вены. Я по свету луны Улечу в бесконечность. И под шепот волны. Бог простит мне беспечность. Итак, на что обращает внимание читателя молодое дарование? «Я под светом луны // Помечтаю о счастье // И под шепот волны // Перережу запястья» — этот фрагмент, бесспорно, указывает на то, что суицид молодого Г.З. — есть ни что иное, как условие счастья как самого Г.З., так и человечества в целом, лишённого после оного суицидального акта радостей общения с Г.З. Но возникает вопрос: почему молодой Г.З. ещё жив и проповедует суицид без петли на шее? Этот парадокс, в целом характерный для примитивных форм приматов, мы оставим на совести рифмоплёта. Отдадим ему должное: если бы он ничего не писал, нам бы было нечего исследовать. «Хлынет кровь на песок, // И закружатся звезды. // Пусть дожить я не смог, // Но закончил аккордом!». Не будем акцентировать внимание на восхитительной рифме «звёзды / аккордом». Самое главное, что «дожить не смог» потому что «перерезал запястья». А если бы не перерезал — смог бы. Такая простая логика. «Все! Оборвана нить // Между жизнью и смертью. // Но не стоит винить, // Тех, кто бил меня плетью». К сожалению, Генрих не уточняет, кто его так бил плетью, что ему пришлось покончить с собой, как и не уточняет он того, каким образом написано это стихотворение — в реанимации или в психиатрической больнице (то есть, там, куда привозят после неудачных суицидальных попыток — во всяком случае, в России). «Быть похожим на Че // Я когда-то мечтал // И струной на плече. // Его образ писал». В последних двух строках вполне недвусмысленно намекается на изготовление татуировки в кустарных условиях. Сколько было нужно отваги, чтобы покрыться татуировками так, чтобы тебя не отличали от Че, чтобы тебя приняли в революцию и позволили творить описанное в последующих трёх катренах! Но далее: «Да… Когда-то мечтал // Я прожить без измены. // Но от жизни устал // И порвал себе вены». Так молодой Залтанс устал от жизни и пошёл из Че Гевар в предатели. После чего, вероятно, и вознамерился «порвать себе вены» — в качестве не то самосуда, не то самострела. Наивно полагая, что «Я по свету луны // Улечу в бесконечность // И под шепот волны // Бог простит мне беспечность». А ведь предателей и самоубийц, по христианским канонам обычно не только не прощают, но и не хоронят толком… несмотря на всю христианскую любовь Залтанса… к себе… Стихотворение заканчивается. Слёзы умиления душат просветлённых читателей. Все зацеловывают смущённого и растроганного автора. Девушки пачками предлагают безвозмездную любовь. Публикацию немедленно выдвигают на Букеровскую премию… Вероятно, мы наблюдаем только начало пути поэта. Кто знает, может, мы имеем дело с новым Бродским, который не раз потрясёт окостеневшие каноны языка и морали!