Часть 1. Земля Эти огромные, во всю стену, окна сразу приковывают внимание, парализуют волю: «Бандерлоги, подойдите ближе…ближе…». За окнами простирается море огней. На его фоне расцветают красочные вспышки фейерверка. С высоты двухсот метров ночной город впечатляет. Уткнувшись лбом в холодное стекло, среди хаоса светящихся прямых пытаюсь отыскать знакомые улицы. Звук открывающихся дверей лифта словно хлопает по плечу. Машинально оглядываюсь. Звеня снаряжением, входят двое моих коллег и Макс – шеф конторы, на которую я сейчас работаю. – Привет, экстремалы, у меня две новости, – старая шутка про две новости, похоже, его любимое вступление. – Во-первых, наверху опять ветер, можно будет работать или нет – вам виднее, смотрите сами. Во-вторых, пока отдыхайте, сейчас в прямом эфире Кличко будет бить морду Леймону Брюстеру, во сколько сегодня отключат телевышку пока неизвестно. – Боюсь, Кличко не даст нам долго отдыхать. Моя реплика, имея в виду небольшой шанс очередного претендента выстоять хотя бы первые раунды, вполне заслуживала смеха, но шутка не прошла. – Справится он быстро, поработать успеем, – отозвался Николай, – только вот ветер... Поднимемся, посмотрим. Стол у окна, два стула – вот и вся мебель, поэтому мы стали располагаться прямо на полу. Мне вспоминаются слова Уинстона Черчилля по поводу его хорошего здоровья: «Я никогда не стоял, если можно было сидеть, я никогда не сидел, если можно было лежать». Следуя авторитетному примеру, ложусь, подкладывая под голову свою сидушку. – Не усните, – предостерегает Макс, видя такой поворот событий. – Как только будет звонок, сразу – наверх. 23:52, в освещенной лампой дневного света комнате, томятся в ожидании девять человек: пять альпинистов, три подсобника и Макс. Его фирма так и называется – «Альпинист». Он нашел подходящих специалистов по промышленному альпинизму, выиграл тендер на покраску Киевской телевышки и сейчас, в первые дни работы, присутствует лично и даже помогает в качестве подсобника. Николай – самый опытный, ему за сорок с копейками, он всерьез увлекается спелеологией и работает в отряде спасателей МЧС. Здесь трудится сверхурочно. Евгению – тридцать пять, помимо промышленного, занимается спортивным альпинизмом, опыта ему тоже не занимать. Рома и Дима молоды, – двадцать пять и двадцать три года соответственно, но работают уверенно. О подсобниках знаю лишь то, что зовут их Славик, Саша и Олег. Вероятно, студенты и таким образом подрабатывают. Мне скоро стукнет сорок, в промальпе не первый год, похоже, что зарекомендовал себя в этом коллективе с хорошей стороны. Жизнь загадочна. Приехав в Киев пять лет назад, я совсем не планировал заниматься промальпом. А еще раньше и в Киев не собирался, не был в нем ни разу, только сны видел странные. Снилась наша река Оскол, но она была больше, чем наяву. Величественные мосты пересекали ее в тех местах, где на самом деле их нет. По обоим берегам простирался огромный город. На левом – наша Ковшаровка доходила до Сеньково. Был канал, похожий на Русановский, высотки. На правом берегу Купянск тоже плавно переходил в Сеньково. В районе Канцедаловки возвышался какой-то грандиозный монумент. Снились купола сказочно красивых храмов, крыши, высота. Теперь понимаю, как это все похоже на Киев. Оглядываясь назад, ловлю себя на мысли: сны все-таки могут быть вещими, стольких случайных совпадений не бывает. Как это объяснить с материалистической точки зрения? Издалека доносится звонок, с трудом выхожу из состояния дремоты, открываю глаза. В кабине малого лифта звонит телефон. Макс подходит и снимает трубку. – Можно работать, – поговорив, объявляет он. – Кто победил? – зевая, интересуюсь я. – Серега, ты что сомневался? – слова Макса звучат с наигранным укором. – Немного. – Ну и правильно делал… Глядя с недоверием приподнимаюсь на локтях, Рома, оборачиваясь, задевает головой мое плечо: тишина, все вопросительно смотрят на Макса. – …что немного, – раздается смех, а Макс продолжает: – У нас четыре часа, не будем терять времени. Выше двухсот метров ходит только малый лифт. Он достаточно древний, тихоходный, с трудом вмещает четыре человека, но имеет окна, во время долгого подъема видно, как опускается вниз этаж за этажом. Чрево уходящей в небо трубы заполнено множеством кабелей, приборов и имеет довольно фантастический вид. Мы и сами, в снаряжении и малярных комбинезонах, похожи на астронавтов. Приехали, 328 метров. Это уже выше Эйфелевой башни. Далее карабкаемся по внутренним вертикальным лестницам. Пять пятиметровых пролетов приводят на уровень 353 метров, где снаружи находится очередная круговая площадка. Вчера мы докрасили как раз до нее. Самая верхняя площадка расположена двадцатью метрами выше, а над ней флагшток, достигающий 380 метров. Проезжая вчера днем по улице Индустриальной, я видел, как выгодно отличается свежеокрашенная верхушка телевышки от остальной ее части. Наружу ведет овальная металлическая дверь, гармонично вписывающаяся в окружающий фантастический интерьер. Впечатление портит попытка ее открыть. Это удается сделать лишь в результате энергичных ударов ногой. Ее тут же подхватывает ветер и распахивает настежь. То, что Макс прав, и наверху ураган, было понятно еще во время подъема малым лифтом: вышку шатает, Фонари внутри трубы раскачиваются, - мы все слегка напуганы. Вслед за Евгением с опаской прохожу в черный проем двери. Дует, как в аэродинамической трубе. Причем так же равномерно, без порывов. Круговая площадка, шириной примерно метр, опоясывает вышку. Диаметр центральной трубы на этом уровне – метра два с половиной. Двадцатью метрами ниже – такая же площадка. С нее вверх на трубу светят прожекторы. Они сильно слепят. Основание и нижнюю часть вышки не видно. Кажется, что висим над ночным городом, а покачивание еще больше усиливает эту иллюзию. Евгений привязывает веревки к перилам. Я подхожу к нему вплотную. Ветер шумит так, что приходится кричать: – Можно красить площадку снизу и часть вышки под ней. – Жека смотрит вниз, обдумывая мои слова. – Метра на два ниже площадки, и то, наверное, к стенке уже не дотянешься - ветер будет отрывать. Вяжи пока свои «шнурки», а я посоветуюсь с Николаем. Определив сектор между Женей и Ромой, я стал привязывать веревки. В полу площадки много отверстий. В них опускаю два «шнурка», поближе к стенке вышки. Завязываю два конца одной веревки на перилах площадки, она развевается на ветру шестиметровой петлей. Евгений, обойдя вокруг, выходит с другой стороны. В ответ на мой вопросительный взгляд кивает, показывая жестом: «О'кей». Нужно пошевеливаться, в пять часов телевышку должны включить. Напряженность электромагнитного поля вблизи излучателей будет смертельной. Я заправляю веревки в спусковые устройства и перелезаю через перила. Стоя с наружной стороны, еще раз осматриваю снаряжение. В промальпе, как и в любой работе, рисковать не имеет смысла, принято работать, как минимум, на двух веревках. Аппарат для покраски все время барахлит, верхушку, вплоть до уровня двухсот метров, решено красить большими кистями и валиками. Саша уже подает ведро с краской, привязанное «шнурком» за ручку: я принимаю, пристегиваю карабином к сидушке. Опустившись до уровня пола площадки, начинаю красить ее снизу. Четверо коллег уже делают то же самое. Перемещаясь с одной веревки на другую, каждый может захватывать три метра. Мы распределились так, что охватываем весь периметр. Первые же минуты работы доставляют массу «удовольствия». Кому хоть раз доводилось красить потолок, тот в какой-то степени сможет понять. Подчиняясь законам физики, краска течет по руке до самого локтя, капает с кисточки, а осторожничать нет времени. Добавьте сильный ветер, представьте, что висите на высоте триста пятьдесят метров, посреди ночи и... все равно вам не понять моих эмоций! В полной мере я оценил ситуацию, начав красить участок слева от себя. Как не изворачиваюсь, кисточка с брызгающей краской оказывается каждый раз между ветром и лицом. Защитные очки быстро вышли из строя. При очередной попытке их протереть выдавил стекло, и вставить его назад в таких условиях не смог. Развернув их на затылок, матерясь и выплевывая краску, медленно, но уверенно закрашиваю швеллера, уголки и листы, мудрено соединенные каким-то «гением» конструкторской мысли. «Кто так строит? Ну, кто так строит?» – крутятся в голове слова Семена Фарады, только у меня они каждый раз заканчиваются матом. Похоже, конструкторы-АРХИтекторы, меньше всего думали о том, как это все потом будут красить. Тем временем я справился с участком, который захватывал с веревок, привязанных к перилам. Перебрался на веревки у центральной трубы и, подтянувшись повыше к потолку, зафиксировался. Веревка, веревка, веревка... Это самое главное слово, когда на ней, в буквальном смысле, висит жизнь. Впрочем, чтобы ее разорвать, нужно усилие в две с половиной тонны. Мысль об этом каждый раз успокаивает безотказно. Надо лишь правильно, в нужной последовательности выполнять определенные действия, для чего иметь хорошую физическую подготовку, и уровень риска будет меньше, чем у пешехода, идущего по тротуару. Красить центральную трубу легко. На востоке уже разгорается заря. Время – около трех часов ночи. Я, впрочем, как и остальные, с поставленной на сегодня задачей справился. Спускаться ниже при таком сильном ветре не имеет смысла. Опустившись под площадку всего на три метра, до стенки вышки уже не достать. Николай выбирается назад на площадку, а я, сняв перчатки и обнаружив, что руки сравнительно чистые, решил сделать мобильником пару снимков. Свет прожекторов позволяет это сделать. Они слепят уже не так сильно. Утро в конце июня наступает рано. Тьму сменили утренние сумерки. Теперь в полной мере можно оценить высоту. Зрелище впечатляет настолько, что захватывает дух. В горах приходилось висеть и повыше, но здесь это воспринимается намного острее. Там нет привычных предметов, размер которых известен, огромные камни выглядят как щебень и не дают представления о высоте. Совсем другое дело здесь. Крошечные размеры машин не оставляют сомнений – подо мной секунд восемь свободного падения. – О чем мечтаешь, Серега? Вылезай! – голос Евгения оторвал меня от созерцания. Он переместился на привязанные к перилам веревки и лезет вверх. Дотянуться до нужных «шнурков» непросто. Пробую раскачаться. Захватываю веревку сначала носком ботинка, затем рукой. Переход на другую веревку - волнующая процедура. Это стремно! Нервы на взводе, начинаю подниматься и вдруг… веревка обрывается! В одно мгновение тысячи «мурашек», стартовав от корней волос, пробежали до самых пяток, тут же последовал рывок! Сердце бешено колотится: вишу на страховочной веревке, инстинктивно вцепившись в ту, которая коварно подвела. Спустя секунду понимаю – опасности нет, есть страховка, да и напугавшая веревка надежно привязана, просто ветер забросил ее за угол швеллера, откуда она и сорвалась. Он же, разбив на мелкие капельки, понес вдаль разбрызгавшуюся из ведра краску. Хорошо, что ее было немного, а то ручка бы не выдержала, и падающее ранним утром с неба ведро, могло бы кого-нибудь, в лучшем случае, озадачить. Выбираюсь на площадку, вытаскиваю «шнурки» и приготавливаю таким образом, чтобы в следующий раз как можно быстрее ими воспользоваться. Все, кроме Димы, вошли внутрь, а он, добравшись до перил, держась за них, стоит с наружной стороны. Я подхожу к нему: просто так, поболтать. Наши взгляды встречаются и у обоих вырывается смех. Если бы мы не знали, что это красная краска, можно было бы стать заикой. – Ну, ты «красавец»! – На себя посмотри! Такого макияжа я ни в одном триллере не видел. У Димы – смех на грани истерики. Я беру его за грудную обвязку. – Перелезай скорее, а то свалишься. Будет не смешно, когда начнем отмываться. Для нашей хозяйственной деятельности администрация телевышки выделила большой гараж. Здесь мы отмываемся уайт-спиритом. Душ в соседнем здании, там же – комната для отдыха, где есть топчаны. Без пяти минут четыре, все уже разъехались по домам. Я, чтобы не терять времени, решаю отдохнуть здесь. Выбираю топчан помягче, устанавливаю будильник и ложусь спать. Сегодня суббота. Выходные я запланировал посвятить роуп-джампингу, дабы произвести впечатление на девушку, с которой недавно познакомился. Удивительно, у меня такое впечатление, словно знаю ее всю жизнь - дежавю! Нужно обязательно ей понравиться. Роуп-джампинг - это то, что надо. Впервые попробовал это экстремальное развлечение прошлой осенью, будучи в командировке. Как-то в выходной день, чтобы не скучать в маленьком городке, я и Рома побывали на мосту, о котором ранее слышали от местного парня. Мост оказался высоким – метров сорок. Я вслух подумал, что было бы здорово попрыгать с него на веревке. В следующее воскресенье мы вдвоем стояли на этом мосту уже со снаряжением. Я прыгал всего один раз: в Киевском Гидропарке на эластичном тросе. Ни Рома, ни другие ребята, приехавшие с нами в командировку, раньше не прыгали вообще. Мы знали лишь то, что полет должен происходить «маятником» - это смягчает рывок. Расстояние между опорами моста показалось слишком узким, вдобавок мешала широкая металлическая балка. Нужный «маятник» не получался. Чтобы смягчить рывок мы придумали штуку, которая, как я потом узнал, называется «динамическая база». Во всем перестраховывались, везде применяли двойные веревки, двойные карабины и контрольные узлы. Вскоре, на такси подъехали остальные коллеги. На велосипеде приехал Паша, который ранее рассказывал нам об этом месте. Откуда-то взялись трое местных пацанов лет двенадцати. К тому же недалеко на берегу реки отдыхала большая компания. В общем, зрителей хватало, прыжки обещали быть веселыми, а теплая, солнечная погода радовала душу. Первым полетел «дядя Ваня». Это я потом, когда искал в интернете все о роуп-джампинге, узнал, что его так зовут, а тогда он был для нас просто мешком со щебнем. Полет «дяди Вани» я наблюдал из-под моста, с площадки на опоре. Пролетев метров двадцать пять в чистом свободном падении, он мягко ушел в «маятник», деревьев не задел. Следующим, как главный инициатор, должен быть я. Нужно было развеять всё ещё царивший среди коллег скепсис. И вот этот момент настал. Операторы заняли свои позиции, все внимание зрителей сосредоточено на мне. Посторонние зеваки думают, что мне прыгать не впервой, и все нормально. У наших, у меня лично, такой уверенности нет. Стою на перилах моста и с ужасом смотрю в сорокаметровую пропасть под собой. Это выше десятиэтажного дома. Двойная веревка гарантированно выдержит, но каков будет рывок, можно только гадать. Назад дороги нет, все равно придется прыгнуть в ближайшую минуту. Мой дикий страх просто зашкаливает, но я уже произнес какую-то бестолковую речь, подался вперед, с силой оттолкнулся … «... где с дубов колдунов облетает листва, на поляне траву зайцы в полночь косили...» - И кому это не спится? Тянусь за мобильником, девять утра, звонит Лиля: – Привет! Ты уже проснулся? Не забыл, куда сегодня собирались? Да, с логикой женщинам не повезло. Засопел в трубку, словно еще сплю. – Ну, не дурачься, – обиженно продолжает она, – я хотела спросить, не разбудила ли тебя. – Разбудила. – Ну, вот и вставай, уже девять часов, – её тонкий голосок вызывает умиление. – Знаю, радость моя, мы все успеем. Будь умницей и жди дома, скоро за тобой заеду, – отвечаю я таким тоном, каким говорят с детьми. – А давай я к тебе заеду, пока будешь собираться? – Я еще на работе. – Как на работе? – А вот так. Вчера я собрал все что нужно, захватил с собой, и чтобы не терять времени на дорогу домой, поспал здесь. Тут в комнате отдыха есть все условия. Сейчас почищу зубы, позавтракаю, и – к тебе. – Какой ты молодец! А я вчера рассказывала Маринке… – Лилееек… – ласково перебиваю я. – Ой, извини… ну, не буду тебя отвлекать, приезжай поскорее. – Вот и умница, приеду – поболтаем. Пока. Выхожу из проходной телецентра, 9:20. Июнь, погода замечательная, птицы поют… Настроение – фантастическое. Такое состояние души, наверное, и называют счастьем. За плечами тяжелый рюкзак с веревками, карабинами и прочим снаряжением для прыжков. Лучший транспорт в данной ситуации - такси. Подхожу к дороге, голосую первой попавшейся машине с шашечками. Зеленая «DAEWOO» включает поворот, открытое окно дверцы останавливается точно напротив меня. На Братиславскую не более двадцати минут езды, но, выехав на улицу Елены Телиги, попали в «тянучку». Таксист, мужчина лет пятидесяти, не стесняется в выражениях и каждый раз, когда мы останавливаемся, комментирует ситуацию, используя ненормативную лексику. Я не спешу, не расстраиваюсь, а поведение таксиста просто забавляет. Я, Лиля, Рома и девушка Димы – Вика должны встретиться в 11 у Димы, на «Голосеево». Оттуда на его машине предстоит ехать в Житомир, где есть подходящий для прыжков мост. Автомобильная «тянучка» эти планы пока не нарушает. Нарушить их может, скорее, Житомирская милиция. Роуп–джампинг до сих пор вне закона и классифицируется как хулиганство. Обычно стражи порядка смотрят на это дело снисходительно, о пятнадцати сутках речь не идет, но прогнать могут запросто. Надеюсь, что они не появятся, а если и появятся, то мы уже успеем попрыгать. «Тянучка» позади, проехали Московский мост и движемся по проспекту Ватутина. Слева – ряд цилиндрической формы небоскребов, перед ними – живописные озера, смотрю по сторонам, любуюсь пейзажем. Подъезжаем к перекрестку. По Бульвару Перова на огромной скорости, и не думая останавливаться, приближается серая «AUDI». Гляжу на таксиста: « Вот черт!!! Он ее не видит!» Рука потянулась к его плечу: «…стооой!!!»… Часть 2. Элизиум Так ли я представлял себе «тот свет»? Во всяком случае, интуитивно не верил, что со смертью наступит вечное небытие. Подсознательное чувство спокойствия и веры в то, что просто не может быть, чтобы я исчез навсегда, являлось частью моей души. Оно знакомо каждому, заложено в сознание человека наряду с прочими «заводскими установками», иначе жизнь была бы мучительным ожиданием неминуемой смерти. Если бы мне еще до автокатастрофы предложили триста лет жизни, но после – неотвратимую смерть без надежды, я бы никогда не согласился. Сейчас мне не дают покоя вопросы: что я должен был совершить, какие делал ошибки, в ладу ли теперь со своей совестью? Звонкий голос Лилии, прерывает мои мысли: – Так на чем там все закончилось, мы собирались прыгать с моста? – она смотрит и улыбается так, словно у нее для меня какой-то сюрприз. – Ну, что ты придумала? Выкладывай. Вместо ответа протягивает руку, я подаю свою, и она меня ведет. Покидаем уютную террасу, проходим через мою комнату, выходим в сад. Солнечное июньское утро, мощеная дорожка, окаймленная мрамором и цветами, ведет вдоль неглубокого канала с кристально чистой водой, изумрудным дном и разноцветными рыбками. Канал извивается змеей, пересекает в двух местах дорожку под каменными арочными мостиками и, в глубине сада, соединяется с прудом. Среди всего этого великолепия главное украшение сада все же – Лилия. Она ведет меня к стоящей на берегу пруда беседке. Издалека вижу: там сидят два парня и девушка, даже догадываюсь кто. Рома, Дима и Вика, улыбаясь, выходят навстречу. Им не нужно ничего объяснять, все прекрасно понимают мое состояние: – Ну что, Серега, пора приходить в себя. Не надоело сидеть дома? Надо развеяться. У нас есть хорошая идея, как это сделать. Дима прав: прошло два дня после моего возвращения в Большой мир. Я проанализировал всю свою земную жизнь, от рождения до самой смерти, сделал выводы, ознакомился с официальной рецензией. Пора возвращаться к жизни. К нормальной жизни в Элизиуме. Здесь воплотилась мечта человечества о рае, возвращаясь сюда, понимаешь это как никогда. Сохраняя интригу, ребята не говорят, куда мы собираемся. Хотя у меня в доме есть телепорт, я предложил прогуляться в город, потому что, с тех пор как вернулся, за пределы своего сада не выходил. Из беседки в сторону, противоположную от пруда, открывается великолепный вид на горное озеро. Вдоль берега вокруг бухты раскинулся утопающий в садах живописный городок. Он изобилует небольшими разнообразными домиками в старинном стиле с черепичными крышами и цветущими балкончиками. В бухте вдоль пирсов раскачивается на волнах флотилия яхт, катеров и лодок. Мы спускаемся по широкой лестнице на извилистую улочку, идем по ней вниз, к озеру. Все вокруг – такое родное. По пути встречаются прохожие, большинство из них – знакомые. Как же я безмерно соскучился по этим людям, по всему, что меня окружает! Пройдя метров триста, выходим на набережную. Я сразу замечаю свой катер. – Ну, мы же не туда собирались, Серега! – перехватывая мой горящий взгляд, спешит вмешаться Рома. – Я только посмотрю. В конце концов, там тоже есть телепорт. – Ну, он же там маленький, а нас пятеро, – Ромина улыбка обезоруживает. – О'кей, о'кей, убедил! – сдаюсь я. – Надеюсь, вы придумали что-то стоящее. Рядом у дороги – общественный телепорт. Заходим в небольшую светлую комнату без окон. Рома подходит к пульту и становится так, чтобы я не видел, какое он выбирает место прибытия. Через секунду выходим в большой зал. Он похож на дворец Снежной Королевы, каким я его себе представлял: «Стены дворца намели снежные метели, а окна и двери проделали буйные ветры». Ай да Рома!!! Ай да сукин сын!!! Впрочем, почему Рома? Я же не знаю, кто именно автор идеи вытащить меня сюда. Но он или она, в общем, они попали в точку. Часть зала, в которой мы оказались, выйдя из телепорта, отделена прозрачной стеной. Здесь тепло. Лед, сосульки и прочие атрибуты Снежной королевы – бутафорские, а вот за призрачным занавесом – все настоящее, поэтому нам предстоит одеться потеплее. Каждый выбирает одежду на свой вкус, переодеваемся, обуваем коньки и отправляемся в ледяной мир. Большой зал дворца поражает красотой. Пол, стены, нагромождения огромных кристаллов – все из прозрачного, голубоватого льда. Когда-то, целую жизнь назад, я бывал здесь, но сейчас все ново, возможно, интерьер регулярно меняется. Готовлюсь к тому, что увижу за пределами дворца. Выкатываясь из ворот, я невольно присвистнул. Имитирующий небо, огромный, километровой высоты, темно-синий свод, украшает северное, то есть – южное, сияние. Перед нами простирается хрустальный сказочный город. Нет даже снега, только кристально чистый лед. Весь город светится изнутри мягким лазурным светом. Это действительно целый город, сотворенный в толще ледяного покрова Антарктиды. Дворец Снежной Королевы стоит на ледяной скале, его соединяет с городом ледяной мост. Город раскинулся на гигантском ледяном плато. Вертикальные стены скалы и плато обрываются в бездонную пропасть и уходят во мрак. Из-под небес звучит величественная музыка, наполняя собой все пространство. Стоим у ворот дворца, завороженные зрелищем. – Очнитесь, истуканы! – Вика слегка толкает каждого из нас, объехав множество посетителей сказочного города, выкатывается на дворцовую площадь, ловко выполняет какой-то элемент фигурного катания, заканчивающийся вращением вокруг своей оси, затем останавливается, и смотрит на нас, словно приглашая к соревнованию. Первой откликается Лиля. Она прокатывается вокруг площади спиной вперед и завершает движение каким-то «тулупом». – Вы это видели? – Рома изумленно смотрит на девушек, впрочем, мы с Димой – тоже. – Надо же… – многозначительно добавляет Дима. Смеясь, едем к ним, а они тем временем взявшись за руки катятся к мосту, да так, что мы за ними не успеваем. В городе все ледяное: дороги, тротуары, фонарные столбы, дома и даже деревья. Разумеется, в домах никто не живет, постоянных жителей в городе нет. Одни приезжают сюда развлечься, другие - на работу. Кое-где на первых этажах – кафе, рестораны, сувенирные лавки, а выше первого этажа дома пусты и прозрачны. От моста в глубину города уводит широкий бульвар. Наши спутницы, проехав по нему метров сто, остановились у мороженщицы и высматривают нас в толпе. Тем временем я и Дима, пользуясь многолюдностью, объезжаем их сзади, подхватываем на руки и кружим. Писк постепенно переходит в смех, ставлю Лилю перед собой, целую. Нос и щеки – холодные. – Ты не замерзла? Может, вместо мороженого горячий кофе или – в ресторан? – Уже нет времени, мы тебе не сказали… Сейчас на главной площади начнется концерт. – Вот как? Значит, сюрпризы продолжаются? – Угу, – сияет улыбкой Лиля. – Скажи еще, что это будет… – …«Агама», – продолжает она. В это время кто-то из проезжающей мимо шумной компании нечаянно меня толкает. Я машу руками, неуклюже падаю на спину, а Лилия, пытаясь меня удержать, падает на меня сверху. Первым, громче всех засмеялся Дима: – Ну вы и грохнулись! По бульвару пошла трещина. – Вы целы? Извините, я нечаянно, – это, вероятно, толкнувший меня парень. Он подает руку, помогает подняться, еще раз извиняется. Рома, Дима и Вика стоят рядом, смеются. Здесь мы обращаем внимание, что Рома стоит не один. Стройная, высокая, под стать ему брюнетка обнимает его за талию, а он ее – за плечо. – Это – Лена, – заметив наше внимание, представляет спутницу Рома. – Мы договаривались встретиться здесь. На главной площади многолюдно. Она раскинулась на противоположном от дворца Снежной Королевы конце города. Это большой каток прямоугольной формы. Его длинная сторона проходит вдоль широкого склона, спускающегося в глубокую долину. Склон представляет собой огромную ледяную горку, на которой множество трасс для спуска, начиная с самых простых и заканчивая очень экстремальными. Длина некоторых превышает километр. Слева от площади, на склоне – ледяная скала. Ее вершина чуть выше уровня главной площади. На ней – площадка с оборудованной сценой. Друзья знают: всем музыкальным коллективам я предпочитаю «Агаму». А в этом месте можно совместить концерт любимых музыкантов с не менее любимым экстремальным развлечением. Мы решили не ждать начала концерта и размяться на горке, именуемой «Антигравитация». Ее гладкая трасса широкой волнистой лентой уходит вниз. Никаких транспортных средств не требуется. Спускаться следует лишь в специальном шлеме и комбинезоне с наколенниками и налокотниками. Разогнавшись посильней, плюхаюсь на живот и устремляюсь вниз. Миновав вершину плавной волны, чувствую, что трасса уходит из-под меня, я в буквальном смысле парю в полуметре над поверхностью. Затем, так же плавно, трасса возвращается на место. Между волнами и во время подъема испытываю небольшую перегрузку, затем легкость и невысокий, но всё же длинный, полет. Трасса светится разноцветным причудливым узором, от чего ощущение скорости – еще острее. Примерно на середине трассы скорость достигает максимума, а узор начинает двигаться навстречу, создавая иллюзию непрерывного разгона. Волны большие, но плавные, скорость – бешеная. Антигравитация – именно это слово подходит для состояния, наступающего за вершиной каждой волны. Наконец волны сменяются ровной горизонтальной поверхностью, скорость замедляется, и, проехав по инерции метров триста, я останавливаюсь. Следом за мной финишируют Рома с Леной и Дима. Рома помогает Лене подняться. Она закрывает лицо руками: смеется или плачет? Он заботливо ее обнимает: – Испугалась? – Не так, чтобы очень... Сняв шлем, она явила нам улыбку. Вика и Лилия остались на площади. Оттуда уже доносится знакомая музыка, мы поспешили наверх. Односторонний телепорт очень прост. Здесь это голографический туман, стоящий стеной вдоль финиша. Пройдя сквозь него, выходим на «старте» той горки, с которой спустились. Сняв надетые поверх одежды комбинезоны, снова обуваем коньки и отправляемся на площадь. Лиля и Вика ожидают у выхода с аттракциона и сразу же увлекают за собой. Они приводят нас на балкон стоящего у площади дома. Балкон большой, отсюда наилучшим образом видно и площадь, и сцену, словом, все зрелище. Шоу начинается! Лед на катке превращается в огромную светомузыку. Скала под сценой плавно переливается, меняя один цвет на другой. Над ней в большом газовом облаке плывут голографические образы. Необыкновенно объемный звук блуждает в пространстве. Я прислонил Лилию к себе спиной и обнял. С каждой новой композицией музыка – все динамичнее, холод дает о себе знать. Размеры балкона позволяют, и девушки начинают по нему кататься. У них здорово получается: грация и пластика, невольно любуюсь. Надо бы к ним присоединиться, но шестерым танцорам места на балконе явно не хватит. Спускаемся на площадь и, выбрав участок попросторнее, закручиваем бешеный хоровод. Вшестером, держась за руки, раскручиваемся все сильней и сильней… Слабым звеном оказались Лиля и Лена. Их руки расцепились, центростремительное ускорение разбросало нас по сторонам. Крепко держа Лилию за руку, лечу вместе с ней. Она падает, но, опираясь на мое предплечье, ловко поднимается. Продолжая движение, сбиваем какую-то пару, остановившись, спешим к ним. Тем временем они поднимаются и жестикулируют, что все в порядке. Извиняемся, и едем к своим. Все целы, веселы, и самое главное – согрелись. «Паровозиком», едем через весь каток. Музыка – заводная, «паровозик» растет и растет, темп все ускоряется… и вдруг… усыпанный звездами небосвод, шатается и, наклоняясь, начинает медленно вращаться. Мой вестибулярный аппарат – в замешательстве, ухватиться, кроме как друг за друга, не за что, «паровозик» невольно разваливается. Все останавливаются, и, стоя отдельными группами, держась друг за друга, наблюдают такое неожиданное явление. Кажется, весь город пришел в движение. Сообразил не сразу: в движение пришли лишь проецируемые на ледяной небосвод звезды, но эффект оказался поразительным. Отовсюду слышатся одобрительные крики и свист. Музыку одинаково хорошо слышно везде, и, когда все встало на свои места, мы отправились на горки. У входа в аттракционы оставляем коньки, надеваем специальные комбинезоны, берем шлемы. Комбинезоны сделаны из толстого мягкого материала, напоминающего пористую резину, на локтях и коленях – щитки. Шлем – жесткий снаружи но, мягкий внутри, а специальной формы козырек исключает контакт лица со льдом. Идем к самому ужасному аттракциону. Называется «Черная дыра». На краю пропасти чуть выступающая площадка, нужно прыгнуть с нее вниз. Никаких веревок, никаких эластичных тросов, а тем более парашютов, но все те же комбинезон и шлем. Стоя на краю площадки, вижу далеко внизу лишь клубящиеся облака. Звучит один из лучших хитов «Агама» - такая музыка убивает любые сомнения. Прыгаю головой вниз, аки прыгун в воду. В первые секунды ощущения – самые необычные. Я просто проваливаюсь в пустоту и падаю совершенно беспомощно. Вскоре, набрав скорость, в плотном воздушном потоке начинаю управлять положением тела. Принимаю горизонтальное положение, лицом вниз, и лечу между двумя ледяными стенами. Расстояние между ними сокращается. Вот я уже, словно в трещине, могу дотянуться локтями до обеих стен. В нижней части профиль щели имеет форму кривой, радиусом не меньше ста метров: испытывая небольшую перегрузку, я просто съезжаю по гладкой, ледяной стене на горизонтальную поверхность, и, спустя некоторое время, останавливаюсь сам собой. Рома и Дима появляются с интервалом в пять секунд. Девушки ждут у телепорта. «Черную дыру» они проигнорировали. А впереди – увлекательный «Полет в антимир». На старте совсем не страшно. Широкая ледяная дорога с небольшим уклоном выглядит вполне безобидно. Лиля, Вика и Лена изъявили желание прокатиться. Даю им небольшое наставление: – Все горки рассчитаны на то, что от вас не требуется никаких действий, просто отдайтесь на волю законов физики. Если будет совсем страшно, можете закрыть глаза и ни о чем не беспокоиться. Мы отправляем девушек в головокружительное путешествие и, конечно же, следуем за ними. Широкая, сравнительно пологая вначале, дорога, становится все круче и круче, надо мной появляется точно такой же потолок и плавно спускается, я уже лечу между двумя поверхностями. Двигаюсь в вертикальной плоскости, по окружности, мир плавно переворачивается, и вот я скольжу на спине. Проскочив нижнюю точку, по инерции продолжаю движение вверх, скольжу на спине, потом лечу головой вниз, потом на животе, снова вверх… Мой вестибулярный аппарат сходит с ума. Потеряв всякое представление о том, где верх и где низ, вылетаю в пустоту. Надо мной или подо мной мерцают звезды, падаю, или взлетаю… Но вот по сторонам опять появляются стены, сближаются, я снова лечу между ними и съезжаю по одной из них на спине. На этот раз я стартовал последним из нашей компании. Ребята ожидают наверху. Они стоят у выхода и очень эмоционально обсуждают последнее приключение. Время пролетело быстро: звучит последний хит, это шоу посвящалось проводам «Санта-Марии». Но об этом – позже. Часть 3. Большой Мир Любимое плетеное кресло, терраса с видом на озеро. Теплый летний вечер украшает огромная багровая Луна. В спокойной глади озера отражаются ранние звезды и горы – черный силуэт на фоне алой зари. Вновь просматривая официальную рецензию, на парящем бестелесном экране вижу свою земную жизнь со стороны, прокручиваю указанные в рецензии эпизоды, анализирую все свои грехи и ошибки. Теперь понимаю, как мудро вела меня судьба. Там, на Земле, ситуации, в которых показывал себя не лучшим образом, повторялись снова и снова. Меня словно «тыкали носом» еще и еще, заставляя, в конце концов, усвоить урок. «Демоны» и «ангелы» знают свое дело. В целом, моим нравственным качествам дана неплохая оценка. Особенно подчеркивается моя способность иметь и высказывать собственную точку зрения, когда намеренно навязывались ложные, якобы поддерживаемые чуть ли не всем миром, мифы. Но во многих случаях большим минусом была моя пассивность, лень, а иногда и откровенная трусость. Поэтому такие случаи, рано или поздно повторялись, и я, в конце концов, выходил из предложенных ситуаций с достоинством. В море жизненного опыта, положенного на мою чистую память, в море научно-технической информации, доступной мне в земной жизни, мои мысли дрейфовали в правильном направлении. Об этом говорят сделанные мной в то время записи. Это были мои предположения о возможном устройстве мира, мои убеждения о бесспорной ценности, в первую очередь – нравственных качеств человека. В то время я писал: «Как-то по дороге в Киев, моими соседями по купе оказались адвентисты - приятные, вежливые, воспитанные люди. В этом им не откажешь. Когда заговорили о религии, я не мог не сказать, что со многим не согласен. Речь шла о том, что миру якобы 6000 лет, о том, что события двухтысячелетней давности четко задокументированы и не подлежат сомнению. В частности говорили о том, какую, когда и кому нужно подставлять щеку. Я привел пример нашествия монголо-татар. Разве защищать женщин и детей - грех? Да это же - святой долг - остановить зло, ведь оно пойдет дальше. Впрочем, допускаю: могут быть ситуации, когда и вторую щеку надо подставить, но только в частных случаях. Чем больше я с ними говорил, тем больше убеждался, что их вера слепа. Но ведь так нельзя. Таких можно убедить, что черное - это белое, если достаточно большое количество достаточно авторитетных людей будут утверждать оное. Религия говорит: нужно верить. А я убежден, что иногда полезнее сомневаться. Все анализировать и делать свои выводы - вот правильный путь. Только так можно понять, что Земля круглая, сколько бы поколений до этого не верили, что она плоская. Вера нужна, но не слепая. Верящими своей совести, принимающими только факты и беспристрастно их анализирующими – вот какими хочет видеть нас та сила, которая управляет этим миром. Я не верю, что этой силе нравятся жалкие рабы. Ей нужны люди, способные построить вокруг себя мудрый, гармоничный, справедливый мир. Возможно, из таких людей берут кадры для управления большим миром. А на Земле нужно разобраться, кто чего стоит, видеть людей такими, какие они есть. Вот почему никто не явится на Землю и не скажет, как устроен мир, и как жить правильно. Атеистам я тоже не верю. Как-то мне приснился сон: я иду по краю высокого обрыва, а внизу - моя родная Заборовка. Но она вовсе не такая, как на самом деле: черепичные, красные крыши, странные дома, да и обрыва вокруг Заборовки никогда не было. Я спускаюсь по крутому склону, прохожу мимо огородов, на меня нападают собаки, одна из них черная. На следующий день я поехал в Крым, в Бахчисарай, где ни разу до этого не был. Все сбылось до мельчайших подробностей. Нет, мир устроен непросто. Товарищам материалистам еще во многом нужно разобраться. Они говорят, что окружающий нас мир реален и дан нам в ощущения, а я могу представить, что нам в ощущения может быть дан иллюзорный мир. Со времен первых слушателей патефонов, первых зрителей "Прибытия поезда" мы знаем, что звук и изображение можно записывать и воспроизводить. Сейчас мы уже смотрим кино в формате 3D, с помощью компьютерной графики можем создавать любое фантастическое кино. Осталось совсем немного, чтобы пойти дальше: передавать изображение, звук, все ощущения в комплексе, причем непосредственно в мозг, на зрительный, слуховой нерв и т. д. Сможем ли мы понять, что внутри некой супер онлайн-игры, и кто мы на самом деле, в реальности?» «… что же такое твое «Я»? А это, представь себе, не тело, и даже – не мозг. Это невообразимо сложная, но, тем не менее, всего лишь информация, обладающая массой уникальных свойств и качеств, комплекс программ и память. Название этой неуловимой субстанции придумано еще в древности – душа. Искать ее в теле, все равно, что искать операционную систему в компьютере». «Все начиналось еще в древние времена, с примитивных компьютерных игр. В процессе их совершенствования геймер все глубже погружался в виртуальное пространство игры, все большее количество игроков могли принимать в ней участие. Революционное значение имело изобретение технологии передачи чувств непосредственно в мозг. Производительность компьютеров со временем стала практически безграничной. Моделируемая ими виртуальная реальность все больше приближалась к совершенству, могла копировать реальный мир до мельчайших подробностей. Более того, виртуальные миры компьютерных игр становились ярче, интереснее реального мира. Массовое, бесконтрольное увлечение виртуальной реальностью создало в свое время еще одну проблему для человечества: наделяя своих жителей безграничными возможностями, давая им все, что они пожелают, виртуальные миры зачастую делали людей моральными дегенератами. Между тем, планета находилась в плачевном состоянии, нуждалась в людях, способных поддерживать порядок». Последний отрывок моих записей был в точности похож на реальные события из истории развития человечества. Впрочем, мог ли я, получив столько информации, сделать другие выводы? То же относится и к следующему отрывку, выражающему мое понимание важности нравственных качеств человека: «Главным показателем, определяющим достоинство человека, является чистота его совести. Она зависит от способности противостоять как внутренним соблазнам, так и влиянию извне. Оставаться верным самому себе в любых условиях, причем – вопреки обстоятельствам и мнению окружающих, поступать по совести, особенно при отсутствии внешнего контроля – есть кратчайший путь к наивысшему достоинству. В процессе накопления опыта убеждения могут меняться, но сверять их нужно только со своей совестью. Нужно отличать объективное и субъективное, истинные ценности от мнимых. К примеру, если это вещь, то ценить ее нужно за качества, а не за ярлык, бренд. Все, навязываемое извне, например, в виде общественного мнения, чему противится совесть, должно быть отвергнуто. Если каждый станет думать сам, высказывать свое мнение, поступать так, как велит совесть, – мир будет таким, каким он должен быть. Религия права, бог в каждом из нас, это – совесть». Основная функция Земли - селекция людей, на которых держится мир. В гармонию Элизиума они должны попасть совершенными. В Большой мир нельзя пускать зло, но без него не познаешь добро. Не познав горя, не познаешь счастья. Пройдя сквозь горнило земной жизни, я получил грандиозную закалку. Это как прививка от любой моральной заразы. Мне давали уроки и тут же экзаменовали. По здешней шкале времени я отсутствовал сорок дней, но на Земле это были долгие сорок лет испытаний, ковавшие мой характер. В расцвете сил, на пике активности меня вырвали с Земли, чтобы в лучшей форме вернуть в Большой мир. Желая «смягчить» мое возвращение, «наверху» применили стандартный прием. Десятью месяцами ранее появились мои лучшие друзья Рома и Дима. «Судьба» свела нас как коллег по промышленному альпинизму. За неделю до автокатастрофы я «случайно» в Интернете познакомился с Лилией. Я не мог их помнить и не догадывался, что мы знакомы давным-давно. Моя жизнь на Земле завершилась, но жизнь продолжается. Она бесконечна, и бесконечно интересна. У нее еще много нерешенных проблем, и решать их – людям. Солнце не вечно, а Гео – до сих пор единственная известная «живая» планета, поэтому человечество постоянно ведет поиск подходящих для жизни космических островов. Для исследования перспективной планеты, находящейся в сравнительно близкой звездной системе, на орбите вокруг Гео построен гигантский звездолет «Санта-Мария». Его конструкция рассчитана на полет в одну сторону и создание из его модулей на поверхности планеты надежной автономной базы. По результатам исследования планеты на подлете и с орбиты вокруг нее, будет понятно, пригодна ли она для жизни и – в какой степени. В случае отрицательных результатов, души экипажа просто вернутся по электромагнитным волнам на Гео. Если она окажется пригодной, то, один за другим, будут спущены все модули корабля. Из них роботы построят базу, где люди приложат все усилия для воссоздания всего разнообразия жизни. Впоследствии жизнь будет организована по проверенной тысячелетиями схеме. Возникнув когда-то на Гео, жизнь вознесла на вершину эволюции человека, он стал гарантом ее процветания. Достигнув колоссальных успехов в научно-техническом прогрессе, люди разобрали по песчинкам программы роста и строения живых организмов, программы управления всеми происходящими в них процессами, то есть не что иное, как их души. На основе этих знаний они смогли воссоздавать любой живой организм из неживой материи, но не стали вмешиваться в эволюцию, а лишь берегли ее результаты. Был создан абсолютно защищенный, автономный, питающийся энергией горячих недр Гео, «Ковчег», куда помещены информационные копии всех живых организмов. Мы научились создавать информационные копии души человека, добились бессмертия. В результате долгих исканий человечество остановилось на совершенно логичной, гармоничной, существующей и поныне схеме жизни. Предпочтение отдали естественной эволюции жизни на Гео, в реальном мире. Все результаты эволюции живых организмов сохраняются в виде их информационных копий в «Ковчеге». Для людей была утверждена такая схема: на Гео человек рождается и живет до смерти биотела. С самого момента рождения, в «Ковчеге» создается информационная копия его души, которая постоянно синхронизируется с оригиналом. После смерти биотела душа остается в «Ковчеге» и помещается в виртуальный карантин. Это мир, называемый "Земля" - полигон добра и зла, кузница «стойких оловянных солдатиков», чистилище. Здесь у человека работает память только текущей земной жизни. Несправедливость и пороки нужны здесь затем, чтобы выработать к ним стойкий иммунитет. «Устоим хоть раз в самый жуткий час, все напасти нам будут трын-трава» – хочется напомнить всем «невезучим». Напротив, глупы и наивны мнящие себя хозяевами жизни, пекущиеся о своих личных интересах. Все они преуспели лишь в доказательстве своей никчемности, они – пример того, как жить нельзя, соблазн для слабых духом. Жизнь на Земле есть урок и экзамен, по результатам которого достойных допускают в Элизиум - высший мир, сотворенный в безграничном виртуальном пространстве «Ковчега». Теперь меня не удивляет существующая на Земле тенденция, когда хорошие люди «преждевременно» уходят в иной мир. Земные легенды о рае небеспочвенны. Здесь, в Элизиуме, живут только достойные люди. Отсюда управляется весь Большой мир. Элизиум мог быть создан и в реальном мире, тело из плоти и крови не проблема. Самые важные работы и так выполняются в реале людьми Элизиума. Реальность – как тыл, который должен быть надежен, но она сера, скучна, и ограничена законами физики. Даже Земля, в сравнении с реальной Гео, значительно усложнена и приукрашена. Наверное, каждый удивлялся разнообразию, красоте и гармонии, присущим Земле. Случайным стечением обстоятельств и эволюцией такой феномен необъясним. Виртуальный мир предпочтительнее во всех отношениях. Как только технологии позволили создавать совершенную виртуальную реальность, ей отдало предпочтение абсолютное большинство людей. В те далекие времена человечество пережило один из самых критических периодов развития. Гео была перенаселена и заброшена. Люди жили в своих виртуальных мирах, где, развращая души, потакали всем своим желаниям. Сейчас каждый гражданин Элизиума, по мере необходимости, отправляется на Землю, где рождается и проживает целую жизнь. Это делается по ряду причин: во-первых, для проверки и закалки моральных качеств; во-вторых, для получения новых, порой необычных, знаний и опыта; в-третьих, чтобы просто почувствовать новый вкус к жизни. Не прошедшим экзамен еще и еще раз дается шанс, но количество попыток не безгранично. Смерти нет. Есть только жизнь, но она либо есть, либо нет. С ней есть все, без нее нет ничего. Она есть и будет для тех, на кого сама сможет положиться, как на себя. Естественный отбор таковых – вот в чем смысл жизни. P.S. Если человечество действительно находится на заре своего развития, то мы в большой опасности. Нам нужно учиться жить в гармонии с окружающей средой, а для этого нужен качественно новый уровень нравственности всего общества. Нужна некая критическая масса высоконравственных людей, которая будет способна направить усилия общества не на получение сиюминутной выгоды, а на путь стратегически мудрого развития. Если же Земля - это виртуальный мир, где мы учимся жить, то нам срочно нужно исправлять свои оценки по главному предмету - нравственности. Это стержень, на котором держится благополучие общества. Бесконечно оставлять на второй год никого не будут.