Так зачем ты мне пишешь спустя столько лун? – Ведь топорщится память моя (болезнь века!). Или думаешь, вспомнится мне, что был юн И похож на великого был человека? По тебе плачет высшая мера тоски, О, моя Королева, моя Королева!.. И магнитные цепи безумий – близки, И кустарная явь эта – справа и слева. Пазлы улиц, танцуя, обманут меня, И письмо – будто выкидыш – это больное, Как тебя, потеряю (так – Землю: хранят, Так – ковчег уберёг всех, кто не был в нём с Ноем!..) Но в расшатанном гетто моём, в суете Божьих слёз, за хрустальными мхами презренья, К праху – прах! Я и сам в этот прах весь одет, Я и сам – из него, и душа, и смиренье!.. Так зачем ты мне пишешь спустя сколько лун? – Этот век, по ту сторону от Золотого, Пусть – уносится в нашу блаженную глубь, Где не делятся на два миры и основы, Пусть – останется белой далёкой звездой В мавзолее своём, всеми нами отринут, Отдыхая от нас там, где спал Золотой, Там, где ночью не плещется ужас звериный. Мы не стоим того, чтобы помнить о нём, Он теперь – не ручной, да и не был им раньше, Он увидит меня – лишь своим смертным сном, И узнает в тебе лишь – последнюю Баньши… Так зачем ты тревожишь меня? Каково, Мне вынашивать ненависть – тьму метастазов, Столько злобы (в ожогах вся кожа – Его!), Сколько нет у всего человечества разом, Каково мне носить эту злобу – к тебе, О, моя Королева, и жить ещё тем лишь, Что любви во мне – больше, чем этих цепей, Чем любви у всего человечества… Внемли! – И уже не пиши, никуда, никуда! – Я теряю все письма, как люди – рассудок, Как теряют людей времена, города, Как находит нас мёртвыми позднее чудо.