Прекрасное утро! Я не пил три дня - и это после трёх месяцев ежевечернего пьянства! За неделю я не написал ни строчки, хотя до этого, не особенно напрягаясь, строчил по три-четыре более или менее приличных стихотворения в день. От перемены погоды (или от выкуренных сигарет, или от того и другого) болит голова. Гадкий растворимый кофе за счёт фирмы не лезет в глотку, но без него только хуже. Вторая симфония Брамса, звучащая из динамиков, прекрасна ровно настолько, чтобы дать мне осознать свою чудовищную отдалённость от этой музыки. Неуплаченные проценты по залогам тянут за душу, намекая на то, что денег нет и не будет. И я не пил три дня! Прекрасное утро! Утро человека, которому вроде бы нечего терять. Но вот - странная штука, - кажется порой, что достиг дна, что дальнейшее движение вниз уже невозможно, а стоит осмотреться повнимательнее, понимаешь, что это самое дно - всего лишь новая поверхность. Дальнейшее зависит от того запаса оптимизма и воли к жизни, которым обладает конкретный человек: или всплываешь, или опускаешься ещё глубже. В моём случае этого запаса пока хватает, чтобы потихоньку начать двигаться наверх. Наверное, это живучесть, присущая всем обитателям грязных окраин небольших провинциальных городов. Тем, кто живёт не "ради чего-то", не "благодаря чему-то", а просто "назло". Я - представитель коренного населения этих трущоб. Таких как мы не сломать ни творческими кризисами: мы, как правило, вообще далеки от творчества; ни сюрпризами погоды: сырость, грязь и холод, которых сменяют невыносимая жара, пыль и смог - наша привычная среда обитания; ни гнусными напитками: мало кто из нас представляет, как варить кофе или какой должна быть на вкус настоящая минеральная вода; ни неспособностью воспринимать великое наследие гениев прошлого - тоже следствие отдалённости от творчества; жизнь в долгах давно стала нормой для нас из-за постоянной безработицы; семейные неурядицы не так уж и глубоко трогают нас - наши родители, пытаясь хоть как-то свести концы с концами, не научили нас любить. И только трезвость слегка выбивает нас из колеи, не давая расслабляться мозгам, заставляя осознавать окружающий мир во всей его красе, но и от этого есть средство: идиотские юмористические шоу, второсортные сериалы и порнофильмы. Вообще говоря, мы редко опускаемся до какого бы то ни было дна - в том океане дерьма, которое называют "жизнь", мы плаваем где-то посередине, так как состоим из вещества, по всем физическим параметрам мало отличающегося от окружающей жидкости... Вряд ли кто поймёт, к чему клонит автор, но если это не так, обязательно дайте мне знать, ибо уж сам-то я точно никогда в этом не разберусь. Я всегда боюсь писать прозу - мне кажется, что я употребляю слишком много ненужных слов. Обычно всё так и обстоит. Любую мысль, которую можно уместить в пять-шесть строк, я растягиваю на несколько страниц словесного поноса, а в итоге сам с трудом понимаю, что хотел этим сказать. Впрочем, читать всё это я никого не заставляю: просто подумайте про меня что-нибудь вроде "а, вот ещё один стебанутый графоман" и забудьте все эти словесные испражнения. А я тем временем продолжу... Итак: прекрасное утро! Самое лучшее время суток. По крайней мере, я чувствую себя превосходно. Люди ещё только-только проснулись и не в полной мере осознают окружающее: толпа сомнамбул, расползающихся по своим рабочим норам. Никому ни до кого нет дела - что может быть лучше?! Не то что вечером: от накопившегося за день раздражения (меня раздражают люди, их глупость и жестокость, их невероятное самомнение, их уверенность в непоколебимости своих убеждений, хотя я наверное несправедлив к ним - некоторые не так уж и плохи) так вот, от накопившегося раздражения кажется, будто все только и делают, что пялятся на меня да хихикают мне в спину, словно у меня расстёгнута молния на брюках или вся задница перемазана краской. Можете сказать, что я параноик, но каждый раз, когда я чувствую нечто подобное, я машинально проверяю, не вывалилось ли моё хозяйство на всеобщее обозрение (наклоняю голову и смотрю вниз) или провожу рукой по заднему карману, стараясь на ощупь определить степень загрязнённости (и не определяю). Конечно, выгляжу я в такие моменты по-настоящему странно: чувак с невероятно мрачным лицом (чтобы все боялись), постоянно разглядывающий свою ширинку и хватающий себя за задницу. Естественно все пялятся и хихикают - я бы и сам так делал. А паранойя моя тем временем растёт. Только добравшись до дома, я чувствую себя в относительной безопасности, но при этом совершенно вымотанным и неспособным на какие-либо осознанные действия. Только жрать, пить пиво, трахаться и спать. Да я так бы и жил и даже был бы счастлив, но на еду, алкоголь и всякие там штучки, доставляющие удовольствие моей жене и располагающие её к половым сношениям со мной, нужны деньги, а чтобы их раздобыть, приходится время от времени выползать из своего убежища и таскаться на работу. И если бы не надо было по вечерам проходить через все вышеперечисленные мучения, а просто телепортироваться прямо из-за рабочего стола за кухонный, всё было бы не так уж и плохо. По утрам мне бывает приятно чувствовать себя живым. Причём не просто так, а вспоминая всякие забавные вечера из моего прошлого - такие вечера, когда я бывал всего в одном шаге от тотального финала своей бессмысленной жизни. Я всегда как-то умудрялся выкарабкаться. Везло. Когда я начинаю пить, то не останавливаюсь, пока не кончатся деньги, но они, как правило, не кончаются - все знают этот трюк: пока ты трезв, ты едва-едва можешь купить самое необходимое, но почему-то, стоит забухать, как бабло для продолжения возлияний находится само по себе. Остановить меня мало кому под силу. В итоге я пью, пока не вырубаюсь, а для этого надо немало - и времени, и алкоголя, - то есть покуролесить я успеваю на славу! К сожалению, я обычно не помню всех подробностей – узнаю всё потом от тех, кому посчастливилось сопровождать меня в моих нетрезвых скитаниях. Бывало так, что я и впрямь удивлялся тому, что жив. Впрочем, жить хотелось не всегда. Частенько я отдыхал с таким размахом, что, как правило, весь следующий день мучился вопросом: а почему же это мне не удалось свернуть себе шею, покуда я взбирался на второй этаж своего дома? Подобный вариант развития событий представляется наиболее логичным, если выпиваешь столько всяких напитков: галлоны пива, дешёвое вино, несколько вариантов водок и самогонов, - да ещё в таких невероятных комбинациях. То, что творилось со мной по утрам, нельзя было называть похмельем. Это была катастрофа. Но я всё-таки выжил. Однажды, например, я с толпой полуслучайных друзей-подруг пьянствовал в каком-то кафе на набережной. Пили по обыкновению много: водка, вино и несколько различных ликёров – на них-то я и налегал с нечеловеческой силой. Закусывали почти никак. В итоге всех не просто развезло – о нет!- мы были в таком состоянии, когда передвигаться имеет смысл только ползком (для самых стойких – на четвереньках). Я как мог старался рассадить всю толпу по нужным им автобусам, но сам уже никуда не поехал – тошнило страшно. Так как идти у меня получалось очень плохо, я присел на первый попавшийся бордюр и стал ждать, когда хоть немного протрезвею. Не дождался. Мимо проезжал доблестный ментовский патруль. Они остановились поближе ко мне и начали брать интервью: - Что, плохо? - Угу! - Что пил? - Я не пил! - Да-а-а?! А чё ж ты здесь-то сидишь? - Меня… Ммм… Мне… в троллейбусе… плохо стало! - А-а-а… Ну дыхни тогда! - Х-х-ху-у-у… - Ну вот, а говоришь, не пил! Сколько выпил-то? - Э-э-э… Немного… - Эт сколько же? - Ну грамм триста… Ммм… Не, четыреста… водки… - В машину садись! Не пил он!.. Понятное дело, сопротивляться смысла не было - я сдался без боя! Меня немного покатали, попугали чудовищными мучениями, которые мне яко бы предстояло вынести в «обезьяннике», попытались отобрать деньги, но за, неимением оных, свезли в ближайший отдел. В отделе я подписал какие-то бумаги – не знаю, может сознался в серийных убийствах или ещё что. Потом мне доходчиво разъяснили, каким образом надлежит оплатить штраф за нарушение общественного порядка (я по незнанию его всё-таки нарушил). Но сажать почему-то не стали. Мне было всё равно. Добраться до дома мне было так же непросто, как торчать за решёткой. Если против последнего восставала моя свободолюбивая душа, то первое было явно не по силам моему телу. Однако же я совершил невозможное и добрался-таки. Правда не до своего дома, а до квартиры Теда, где меня сразу же засунули в холодную ванну, а затем накормили невероятно вкусными мясными пирожками. Плохо было по прежнему, но я хотя бы стал достаточно уверенно передвигаться в пространстве. Тед проводил меня до дома, где я смог-таки, сказавшись больным, немного отлежаться. На следующее утро было действительно странно обнаружить себя не на нарах, не под забором, а в собственной кровати… А впрочем, это - лишь один из наиболее безобидных эпизодов. Мне собрать бы все сведения о тех моментах, когда я отключался… Тогда-то начиналось самое интересное! Чего только не было: и блуждания под проливным дождём по близлежащему лесу; и отчаянные зимние пьянки с какими-то блядями на заброшенной стройке; и нетрезвые дебоши во всевозможных заведениях общепита – от студенческой столовой, до не особенно дешёвых ресторанов; и распитие спиртузов на всевозможных рок-концертах и дискотеках; и Бог ещё знает что, где и с кем… Да, Бог, он всё видит, всё знает и всё помнит! А вот у меня с памятью порой бывали серьёзнейшие проблемы. Когда я отдыхал вместе с людьми, с которыми более-менее часто встречался (ну или хотя бы созванивался) - то есть когда находились те, кто мог пролить свет на мои подвиги, - тогда я, с некоторой долей сомнения, всё же мог восстановить относительно полную картину сотворённых мною злодейств и благодеяний. Совсем другое дело, если меня заносило в какую-нибудь совершенно случайную компанию или если я вообще расслаблялся в гордом одиночестве. После таких вечеров, ночей, а порой утр и дней, я мог с достаточной уверенностью утверждать только то, что никого не убивал и не насиловал – по крайней мере, арестовывать меня не приходили, и свои портреты с подписью «ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!» я ещё ни разу, ни на одном столбе не встречал. Да честно говоря, насилие во всех его проявлениях мне как-то и не свойственно. Меня даже садомазохистские игрушки из секс-шопов – всякие там плётки, ремни, ошейники наручники и прочая дребедень, - совершенно не заводят. Такие дела! На основании вышесказанного сдаётся мне, что в пьяном виде моя персона угрозы обществу не представляет - ну разве что могу рассмешить кого-нибудь до смерти. Клоуном-то я был всегда: и в детстве, и в юности, из которой этот талант благополучно перекочевал в моё теперешнее состояние (взрослостью это состояние назвать как-то не получается). Не то чтобы мне нравилось попадать в дурацкие ситуации, скорее даже наоборот – я их панически боюсь. Нет, я не против того, чтобы надо мной смеялись – пожалуйста, - мне нравится быть центром внимания, но я должен быть готов, то есть любой казус, если он касается меня, должен быть мною же спланирован. По этой причине я, например, боюсь женщин. Пока я трезв, я не могу просто подойти к понравившейся мне особе и попытаться познакомиться со всеми вытекающими из этого последствиями – а вдруг то, что я считаю своим обаянием, на деле окажется набором дешёвых и вышедших из моды понтов? Каким идиотом я себя тогда выставлю? Страшно подумать! Ну, после трёх-четырёх банок «Карлсберга», отполированных рюмочкой-другой «Смирнова», страх, конечно же, пропадает. Вот только остановиться на столь незначительном количестве принятого внутрь алкоголя как-то не получается. В конце концов, я допиваюсь до того состояния, когда не боюсь уже ничего, но, как правило, ни на что уже и не способен. Разве что поговорить. Не думаю, что женщинам это нравится – не всем, по крайней мере, - хотя многие привыкают со временем и даже находят в этом определённую выгоду: мне можно пожаловаться на жизнь, мужчин и всё такое. Я выслушаю и даже дам какой-нибудь не очень глупый совет – решать чужие проблемы куда проще, чем пытаться хотя бы увидеть свои. Да, я боюсь женщин… Но в то же время я, чёрт возьми, люблю их! Женщины всех видов – от откровенных проституток до всевозможных интеллектуалок и просто тех, у кого вполне сложилась жизнь, - постоянно присутствуют в моём мире. С этими непостижимыми существами всегда интересно, хотя и не всегда легко. Наш мужской способ мышления, наше представление об окружающем являются преимущественно чёрно-белыми (в лучшем случае добавляются ещё два-три цвета) – то есть чрезвычайно категоричными: да-нет, день-ночь, добро-зло; в то время как женщины умудряются оперировать всем цветовым спектром, включая мельчайшие оттенки. Изобразить иначе эту разницу в менталитетах я, пожалуй, не смогу, но мне кажется, что такая картина вполне понятна. По крайней мере, для «слабого пола». С ними всегда надо быть настороже и ни в коем случае не пытаться истолковывать однозначно любые их эмоции, слова и поступки, - здесь всё слишком расплывчато, условно и противоречиво. В общем, разница между нами огромная – я уж не говорю о внешних отличиях. У них всё сделано как-то… Не знаю… Художественно что ли? Ну так, словно придумавший все эти ножки, попки, губки (и верхние, и нижние), бюсты всевозможнейших форм и размеров, шейки, ушки, глазки и так далее, - словно придумавший всё это великолепие был настоящим эстетом с весьма изощрённой фантазией. За размышлениями о слабом поле (дурацкое обозначение - мужчины куда слабее! но так уж принято говорить), я подзабыл, о чём собственно хотел ещё рассказать. Подождите! Сейчас вспомню! Э-э-э… М-м-м… Чёрт его знает! Ну давайте, раз уж речь идёт в основном о возлияниях, я расскажу о своих любимых напитках что ли! Нет, я не то чтобы очень уж много всякого попробовал за свою жизнь. Но кое-что было. Довелось, к примеру, как-то раз мне пить одеколон. Да-да, одеколон «Саша»! Да ещё в компании бомжей! И что, думаете, что я тогда был на дне? Ничего подобного! У меня было немного денег – вполне достаточно, чтобы купить хотя бы какого-нибудь мало-мальски приличного вина. Ну, или пива. Собственно пиво-то я и пил, сидя на лавочке в одном из центральных скверов моего города. Конец мая или начало июня. Жара. Настроение у меня было прекрасное – как обычно в это время года. И вот, сижу я, значит, наслаждаюсь летом, поглядываю на только недавно обнажившиеся ножки и увеличившиеся декольте, утоляю жажду – ну, радуюсь жизни, в меру своих скромных способностей, - а рядом с лавочкой пасётся такой грязный, заросший бородой тип. Бутылку пустую от меня дожидается. Мне-то что? Не жалко, пусть ждёт. Допил не спеша и вручил ему желанную тару. Наверное лицо его мне показалось интеллигентным – захотелось познакомиться. Так я и сделал. Мужичок оказался забавным и… ну позитивным что ли… То есть не было в нём уныния. Поговорили мы с ним о чём-то отвлечённом, а потом он предложил мне употребить в честь знакомства их традиционный напиток. Кто-то из нищей братии сгонял в ближайший хозяйственный и притащил оттуда этот вот самый одеколон. Разлили, разбавили, выпили. Оказалось не настолько плохо, как я себе это представлял… Нормально. Спирт, только запах другой, более приятный (для меня во всяком случае). Вот сейчас кто-то подумает, что вкус у меня извращённый или ещё что: обещал, мол про любимые напитки, а начал с одеколона! Нет, со вкусом у меня всё нормально – одеколон я пробовал раз только и в ажиотаж от него не пришёл. А вот что я действительно люблю, так это вермут. Мартини, Чинзано и иже с ними. Лучше всего Мартини-Бьянко. Потом в моём рейтинге идут белые вина (полусладкое, сухое), затем – красные, дальше – водка и коньяки. Отдельным пунктом следует абсент – мне понравились вкусовые ощущения, а кроме них я ничего особенного не ощутил, - с этим напитком ещё предстоит поэкспериментировать, чтобы понять как следует. И уж вовсе вне всяких рейтингов - и вообще вне всего, - находится пиво. Не скажу, что мне нравится этот напиток – с таким же успехом можно было бы утверждать, что я люблю воздух. Ведь вне зависимости от моего отношения к атмосфере, в которой приходится существовать, мне (да и не только мне) приходится этим дышать. А иначе само моё существование сразу же ставится под сомнение. С пивом всё в точности так же! Но надо заметить, что весь представленный хит-парад отличается некоторой условностью. Я хочу сказать, что в сфере употребления горячительного мои фавориты меняются минимум раз в неделю. Такие дела! Непосредственно к питьевым предпочтениям примыкают и мои музыкальные пристрастия. Здесь меня так же кидает в разные крайности, и наблюдаются бардак и неразбериха. Одно время я был упёртым в тяжёлый рок в самых абсурдно-брутальных его проявлениях, потом фанател от ранней психоделии, блюза, арт-рока, панка, качественной мелодичной попсы, джаза, снова психоделии, снова арт-рока. Затем на какое-то время воскресла забытая страсть по злобному струнодёрганию. В таком виде всё это продолжается уже не один год. Периодически, чтобы отдохнуть от громких звуков, я слушаю академическую музыку. Тут спектр воспринимаемого мной так же достаточно широк: Бах, Моцарт, Бетховен, Брамс, Шуберт, Барток, Онеггер, Шёнберг, Штокхаузен, Кейдж, Веберн, Прокофьев, Рахманинов, Мусоргский… Да Бог ещё знает кто и в каких сочетаниях! Не думайте, я не хвалюсь своим разносторонне развитым музыкальным вкусом. Всё это перечисление скорее указывает на полное отсутствие какого-либо вкуса, как такового. Но учтите, что я ни на что и не претендую – просто слушаю то, что нравится на данный момент. Ладно, забыли! Могу ещё сказать немного о кино. Действительно немного: всё, что мне нравится в этом искусстве, обозначается одним коротким, но крайне ёмким словом «порно». Больше ничто (как в кинематографе, так и в живописи, и в фотографии, да и в жизни тоже) не пробуждает во мне столь искреннего интереса. А как иначе? Любимый мой режиссёр – Тинто Брасс, хотя он и снимает последнее время какую-то муть с дохлыми актрисками. Раньше-то, в 80-х, он делал великолепные, яркие картины с потрясающе натуральными женщинами в главных ролях. Да одна «Паприка» чего стоит! В тот период Брасса можно было, пожалуй, назвать «Ренуаром эротического кино». Эх, жаль, пошёл на поводу у моды! Ну да и чёрт с ним! Вообще, мне кажется, что пора бы уже как-то сворачивать это словоблудие. Конечно, у недоумевающего читателя может возникнуть ряд справедливых вопросов. Что хотел сказать автор? Какова цель вышеизложенного? В чём заключена мораль сего произведения? Что ж, придётся мне ответить. Сделать это будет непросто, потому что автор и сам-то с трудом понимает, к чему он затеял всю эту писанину. Но я постараюсь. Сейчас… Сейчас… Минуточку подождите!... Ага, вот, придумалось кое что… Иногда попадаешь в какую-то чёрную полосу: кажется, что всё рушится и катится к чертям, что сейчас тебе очень плохо, но впереди ждёт только худшее, и так – до бесконечности. Нечего выпить, нечего написать, идиотская работа приводит в бешенство, музыка оскорбляет твой грубый слух своим неземным великолепием, голова раскалывается третий день подряд, долги... А что впереди? Тотальное отсутствие вдохновения, денег, вообще каких-то перспектив. Не просто отсутствие, а постоянное уменьшение шансов. Жизнь представляется каким-то жалким кувырканием в дерьме, но из-за своей трусости ты не можешь сунуть голову в петлю, шагнуть из окна или пустить себе пулю в лоб. И ты прекрасно понимаешь это. И становится ещё хуже… Не говорите, что с вами такого не случается – не поверю! - Может, ты знаешь способ преодолеть полосу депрессий и неудач? – спросят меня особо любопытные читатели (если таковые вообще будут). - Нет – отвечу я, - не знаю! - Что же тогда ты делаешь в подобных случаях? - Жду! - Ждёшь? - Ну да, мучаюсь, страдаю, как и все. Помышляю не то о самоубийстве, не то об уничтожении человечества. А между делом жду. И в конце концов оно происходит… - Что? - А вот что: Однажды ты просыпаешься, умываешься, завтракаешь, одеваешься, выходишь из дома… Утро. И вот тут вдруг приходит какой-то щенячий восторг от того, что ты всё ещё жив. И ты вспоминаешь все свои невероятные похождения (ну тебе-то они точно кажутся невероятными) - вспоминаешь всё, что пил и с кем; вспоминаешь, где приходилось спать и, опять же, с кем. Все дороги, все подворотни, все подъезды, все квартиры… Что там ещё? Да у тебя было множество шансов скончаться какой-нибудь самой нелепой смертью, но ты предпочёл остаться среди живых, предпочёл проснуться утром. Так ли уж это плохо? Пожалуй, нет! Через твою жизнь проходит огромное количество разных людей – негодяев и праведников, музыкантов и водопроводчиков, удачливых бизнесменов и нищих бродяг, - каждый из них оставляет свой скромный (или не очень) след, оставляет в твоей душе частичку себя. Всё куда-то движется – в тебе, через тебя, от тебя; что-то постоянно происходит – с тобой, около тебя. Никогда не знаешь, куда приведёт тебя новый день. Интрига. Игра. Неопределённость. Плохо ли это? Нет, не думаю. Утро – дверь, за которой лежит дорога к трону (главное – по ошибке не отправиться на эшафот). Кто знает, может быть именно на сегодня судьбой назначена твоя коронация? Эй, ау, где горностаевая мантия, где скипетр, где корона, наконец? Ага, всё уже давно готово. Свита ждёт, Ваше Высочество!... Но даже если впереди нет ничего похожего, всегда остаётся шанс прожить новый день так, чтобы завтра, выходя из дома можно было бы абсолютно искренне воскликнуть или хотя бы громко подумать: - Ах, чёрт бы меня побрал, какое же ПРЕКРАСНОЕ УТРО! Прекрасное утро! Я не пил три дня - и это после трёх месяцев ежевечернего пьянства! За неделю я не написал ни строчки, хотя до этого, не особенно напрягаясь, строчил по три-четыре более или менее приличных стихотворения в день. От перемены погоды (или от выкуренных сигарет, или от того и другого) болит голова. Гадкий растворимый кофе за счёт фирмы не лезет в глотку, но без него только хуже. Вторая симфония Брамса, звучащая из динамиков, прекрасна ровно настолько, чтобы дать мне осознать свою чудовищную отдалённость от этой музыки. Неуплаченные проценты по залогам тянут за душу, намекая на то, что денег нет и не будет. И я не пил три дня! Прекрасное утро! Утро человека, которому вроде бы нечего терять. Но вот - странная штука, - кажется порой, что достиг дна, что дальнейшее движение вниз уже невозможно, а стоит осмотреться повнимательнее, понимаешь, что это самое дно - всего лишь новая поверхность. Дальнейшее зависит от того запаса оптимизма и воли к жизни, которым обладает конкретный человек: или всплываешь, или опускаешься ещё глубже. В моём случае этого запаса пока хватает, чтобы потихоньку начать двигаться наверх. Наверное, это живучесть, присущая всем обитателям грязных окраин небольших провинциальных городов. Тем, кто живёт не "ради чего-то", не "благодаря чему-то", а просто "назло". Я - представитель коренного населения этих трущоб. Таких как мы не сломать ни творческими кризисами: мы, как правило, вообще далеки от творчества; ни сюрпризами погоды: сырость, грязь и холод, которых сменяют невыносимая жара, пыль и смог - наша привычная среда обитания; ни гнусными напитками: мало кто из нас представляет, как варить кофе или какой должна быть на вкус настоящая минеральная вода; ни неспособностью воспринимать великое наследие гениев прошлого - тоже следствие отдалённости от творчества; жизнь в долгах давно стала нормой для нас из-за постоянной безработицы; семейные неурядицы не так уж и глубоко трогают нас - наши родители, пытаясь хоть как-то свести концы с концами, не научили нас любить. И только трезвость слегка выбивает нас из колеи, не давая расслабляться мозгам, заставляя осознавать окружающий мир во всей его красе, но и от этого есть средство: идиотские юмористические шоу, второсортные сериалы и порнофильмы. Вообще говоря, мы редко опускаемся до какого бы то ни было дна - в том океане дерьма, которое называют "жизнь", мы плаваем где-то посередине, так как состоим из вещества, по всем физическим параметрам мало отличающегося от окружающей жидкости... Вряд ли кто поймёт, к чему клонит автор, но если это не так, обязательно дайте мне знать, ибо уж сам-то я точно никогда в этом не разберусь. Я всегда боюсь писать прозу - мне кажется, что я употребляю слишком много ненужных слов. Обычно всё так и обстоит. Любую мысль, которую можно уместить в пять-шесть строк, я растягиваю на несколько страниц словесного поноса, а в итоге сам с трудом понимаю, что хотел этим сказать. Впрочем, читать всё это я никого не заставляю: просто подумайте про меня что-нибудь вроде "а, вот ещё один стебанутый графоман" и забудьте все эти словесные испражнения. А я тем временем продолжу... Итак: прекрасное утро! Самое лучшее время суток. По крайней мере, я чувствую себя превосходно. Люди ещё только-только проснулись и не в полной мере осознают окружающее: толпа сомнамбул, расползающихся по своим рабочим норам. Никому ни до кого нет дела - что может быть лучше?! Не то что вечером: от накопившегося за день раздражения (меня раздражают люди, их глупость и жестокость, их невероятное самомнение, их уверенность в непоколебимости своих убеждений, хотя я наверное несправедлив к ним - некоторые не так уж и плохи) так вот, от накопившегося раздражения кажется, будто все только и делают, что пялятся на меня да хихикают мне в спину, словно у меня расстёгнута молния на брюках или вся задница перемазана краской. Можете сказать, что я параноик, но каждый раз, когда я чувствую нечто подобное, я машинально проверяю, не вывалилось ли моё хозяйство на всеобщее обозрение (наклоняю голову и смотрю вниз) или провожу рукой по заднему карману, стараясь на ощупь определить степень загрязнённости (и не определяю). Конечно, выгляжу я в такие моменты по-настоящему странно: чувак с невероятно мрачным лицом (чтобы все боялись), постоянно разглядывающий свою ширинку и хватающий себя за задницу. Естественно все пялятся и хихикают - я бы и сам так делал. А паранойя моя тем временем растёт. Только добравшись до дома, я чувствую себя в относительной безопасности, но при этом совершенно вымотанным и неспособным на какие-либо осознанные действия. Только жрать, пить пиво, трахаться и спать. Да я так бы и жил и даже был бы счастлив, но на еду, алкоголь и всякие там штучки, доставляющие удовольствие моей жене и располагающие её к половым сношениям со мной, нужны деньги, а чтобы их раздобыть, приходится время от времени выползать из своего убежища и таскаться на работу. И если бы не надо было по вечерам проходить через все вышеперечисленные мучения, а просто телепортироваться прямо из-за рабочего стола за кухонный, всё было бы не так уж и плохо. По утрам мне бывает приятно чувствовать себя живым. Причём не просто так, а вспоминая всякие забавные вечера из моего прошлого - такие вечера, когда я бывал всего в одном шаге от тотального финала своей бессмысленной жизни. Я всегда как-то умудрялся выкарабкаться. Везло. Когда я начинаю пить, то не останавливаюсь, пока не кончатся деньги, но они, как правило, не кончаются - все знают этот трюк: пока ты трезв, ты едва-едва можешь купить самое необходимое, но почему-то, стоит забухать, как бабло для продолжения возлияний находится само по себе. Остановить меня мало кому под силу. В итоге я пью, пока не вырубаюсь, а для этого надо немало - и времени, и алкоголя, - то есть покуролесить я успеваю на славу! К сожалению, я обычно не помню всех подробностей – узнаю всё потом от тех, кому посчастливилось сопровождать меня в моих нетрезвых скитаниях. Бывало так, что я и впрямь удивлялся тому, что жив. Впрочем, жить хотелось не всегда. Частенько я отдыхал с таким размахом, что, как правило, весь следующий день мучился вопросом: а почему же это мне не удалось свернуть себе шею, покуда я взбирался на второй этаж своего дома? Подобный вариант развития событий представляется наиболее логичным, если выпиваешь столько всяких напитков: галлоны пива, дешёвое вино, несколько вариантов водок и самогонов, - да ещё в таких невероятных комбинациях. То, что творилось со мной по утрам, нельзя было называть похмельем. Это была катастрофа. Но я всё-таки выжил. Однажды, например, я с толпой полуслучайных друзей-подруг пьянствовал в каком-то кафе на набережной. Пили по обыкновению много: водка, вино и несколько различных ликёров – на них-то я и налегал с нечеловеческой силой. Закусывали почти никак. В итоге всех не просто развезло – о нет!- мы были в таком состоянии, когда передвигаться имеет смысл только ползком (для самых стойких – на четвереньках). Я как мог старался рассадить всю толпу по нужным им автобусам, но сам уже никуда не поехал – тошнило страшно. Так как идти у меня получалось очень плохо, я присел на первый попавшийся бордюр и стал ждать, когда хоть немного протрезвею. Не дождался. Мимо проезжал доблестный ментовский патруль. Они остановились поближе ко мне и начали брать интервью: - Что, плохо? - Угу! - Что пил? - Я не пил! - Да-а-а?! А чё ж ты здесь-то сидишь? - Меня… Ммм… Мне… в троллейбусе… плохо стало! - А-а-а… Ну дыхни тогда! - Х-х-ху-у-у… - Ну вот, а говоришь, не пил! Сколько выпил-то? - Э-э-э… Немного… - Эт сколько же? - Ну грамм триста… Ммм… Не, четыреста… водки… - В машину садись! Не пил он!.. Понятное дело, сопротивляться смысла не было - я сдался без боя! Меня немного покатали, попугали чудовищными мучениями, которые мне яко бы предстояло вынести в «обезьяннике», попытались отобрать деньги, но за, неимением оных, свезли в ближайший отдел. В отделе я подписал какие-то бумаги – не знаю, может сознался в серийных убийствах или ещё что. Потом мне доходчиво разъяснили, каким образом надлежит оплатить штраф за нарушение общественного порядка (я по незнанию его всё-таки нарушил). Но сажать почему-то не стали. Мне было всё равно. Добраться до дома мне было так же непросто, как торчать за решёткой. Если против последнего восставала моя свободолюбивая душа, то первое было явно не по силам моему телу. Однако же я совершил невозможное и добрался-таки. Правда не до своего дома, а до квартиры Теда, где меня сразу же засунули в холодную ванну, а затем накормили невероятно вкусными мясными пирожками. Плохо было по прежнему, но я хотя бы стал достаточно уверенно передвигаться в пространстве. Тед проводил меня до дома, где я смог-таки, сказавшись больным, немного отлежаться. На следующее утро было действительно странно обнаружить себя не на нарах, не под забором, а в собственной кровати… А впрочем, это - лишь один из наиболее безобидных эпизодов. Мне собрать бы все сведения о тех моментах, когда я отключался… Тогда-то начиналось самое интересное! Чего только не было: и блуждания под проливным дождём по близлежащему лесу; и отчаянные зимние пьянки с какими-то блядями на заброшенной стройке; и нетрезвые дебоши во всевозможных заведениях общепита – от студенческой столовой, до не особенно дешёвых ресторанов; и распитие спиртузов на всевозможных рок-концертах и дискотеках; и Бог ещё знает что, где и с кем… Да, Бог, он всё видит, всё знает и всё помнит! А вот у меня с памятью порой бывали серьёзнейшие проблемы. Когда я отдыхал вместе с людьми, с которыми более-менее часто встречался (ну или хотя бы созванивался) - то есть когда находились те, кто мог пролить свет на мои подвиги, - тогда я, с некоторой долей сомнения, всё же мог восстановить относительно полную картину сотворённых мною злодейств и благодеяний. Совсем другое дело, если меня заносило в какую-нибудь совершенно случайную компанию или если я вообще расслаблялся в гордом одиночестве. После таких вечеров, ночей, а порой утр и дней, я мог с достаточной уверенностью утверждать только то, что никого не убивал и не насиловал – по крайней мере, арестовывать меня не приходили, и свои портреты с подписью «ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!» я ещё ни разу, ни на одном столбе не встречал. Да честно говоря, насилие во всех его проявлениях мне как-то и не свойственно. Меня даже садомазохистские игрушки из секс-шопов – всякие там плётки, ремни, ошейники наручники и прочая дребедень, - совершенно не заводят. Такие дела! На основании вышесказанного сдаётся мне, что в пьяном виде моя персона угрозы обществу не представляет - ну разве что могу рассмешить кого-нибудь до смерти. Клоуном-то я был всегда: и в детстве, и в юности, из которой этот талант благополучно перекочевал в моё теперешнее состояние (взрослостью это состояние назвать как-то не получается). Не то чтобы мне нравилось попадать в дурацкие ситуации, скорее даже наоборот – я их панически боюсь. Нет, я не против того, чтобы надо мной смеялись – пожалуйста, - мне нравится быть центром внимания, но я должен быть готов, то есть любой казус, если он касается меня, должен быть мною же спланирован. По этой причине я, например, боюсь женщин. Пока я трезв, я не могу просто подойти к понравившейся мне особе и попытаться познакомиться со всеми вытекающими из этого последствиями – а вдруг то, что я считаю своим обаянием, на деле окажется набором дешёвых и вышедших из моды понтов? Каким идиотом я себя тогда выставлю? Страшно подумать! Ну, после трёх-четырёх банок «Карлсберга», отполированных рюмочкой-другой «Смирнова», страх, конечно же, пропадает. Вот только остановиться на столь незначительном количестве принятого внутрь алкоголя как-то не получается. В конце концов, я допиваюсь до того состояния, когда не боюсь уже ничего, но, как правило, ни на что уже и не способен. Разве что поговорить. Не думаю, что женщинам это нравится – не всем, по крайней мере, - хотя многие привыкают со временем и даже находят в этом определённую выгоду: мне можно пожаловаться на жизнь, мужчин и всё такое. Я выслушаю и даже дам какой-нибудь не очень глупый совет – решать чужие проблемы куда проще, чем пытаться хотя бы увидеть свои. Да, я боюсь женщин… Но в то же время я, чёрт возьми, люблю их! Женщины всех видов – от откровенных проституток до всевозможных интеллектуалок и просто тех, у кого вполне сложилась жизнь, - постоянно присутствуют в моём мире. С этими непостижимыми существами всегда интересно, хотя и не всегда легко. Наш мужской способ мышления, наше представление об окружающем являются преимущественно чёрно-белыми (в лучшем случае добавляются ещё два-три цвета) – то есть чрезвычайно категоричными: да-нет, день-ночь, добро-зло; в то время как женщины умудряются оперировать всем цветовым спектром, включая мельчайшие оттенки. Изобразить иначе эту разницу в менталитетах я, пожалуй, не смогу, но мне кажется, что такая картина вполне понятна. По крайней мере, для «слабого пола». С ними всегда надо быть настороже и ни в коем случае не пытаться истолковывать однозначно любые их эмоции, слова и поступки, - здесь всё слишком расплывчато, условно и противоречиво. В общем, разница между нами огромная – я уж не говорю о внешних отличиях. У них всё сделано как-то… Не знаю… Художественно что ли? Ну так, словно придумавший все эти ножки, попки, губки (и верхние, и нижние), бюсты всевозможнейших форм и размеров, шейки, ушки, глазки и так далее, - словно придумавший всё это великолепие был настоящим эстетом с весьма изощрённой фантазией. За размышлениями о слабом поле (дурацкое обозначение - мужчины куда слабее! но так уж принято говорить), я подзабыл, о чём собственно хотел ещё рассказать. Подождите! Сейчас вспомню! Э-э-э… М-м-м… Чёрт его знает! Ну давайте, раз уж речь идёт в основном о возлияниях, я расскажу о своих любимых напитках что ли! Нет, я не то чтобы очень уж много всякого попробовал за свою жизнь. Но кое-что было. Довелось, к примеру, как-то раз мне пить одеколон. Да-да, одеколон «Саша»! Да ещё в компании бомжей! И что, думаете, что я тогда был на дне? Ничего подобного! У меня было немного денег – вполне достаточно, чтобы купить хотя бы какого-нибудь мало-мальски приличного вина. Ну, или пива. Собственно пиво-то я и пил, сидя на лавочке в одном из центральных скверов моего города. Конец мая или начало июня. Жара. Настроение у меня было прекрасное – как обычно в это время года. И вот, сижу я, значит, наслаждаюсь летом, поглядываю на только недавно обнажившиеся ножки и увеличившиеся декольте, утоляю жажду – ну, радуюсь жизни, в меру своих скромных способностей, - а рядом с лавочкой пасётся такой грязный, заросший бородой тип. Бутылку пустую от меня дожидается. Мне-то что? Не жалко, пусть ждёт. Допил не спеша и вручил ему желанную тару. Наверное лицо его мне показалось интеллигентным – захотелось познакомиться. Так я и сделал. Мужичок оказался забавным и… ну позитивным что ли… То есть не было в нём уныния. Поговорили мы с ним о чём-то отвлечённом, а потом он предложил мне употребить в честь знакомства их традиционный напиток. Кто-то из нищей братии сгонял в ближайший хозяйственный и притащил оттуда этот вот самый одеколон. Разлили, разбавили, выпили. Оказалось не настолько плохо, как я себе это представлял… Нормально. Спирт, только запах другой, более приятный (для меня во всяком случае). Вот сейчас кто-то подумает, что вкус у меня извращённый или ещё что: обещал, мол про любимые напитки, а начал с одеколона! Нет, со вкусом у меня всё нормально – одеколон я пробовал раз только и в ажиотаж от него не пришёл. А вот что я действительно люблю, так это вермут. Мартини, Чинзано и иже с ними. Лучше всего Мартини-Бьянко. Потом в моём рейтинге идут белые вина (полусладкое, сухое), затем – красные, дальше – водка и коньяки. Отдельным пунктом следует абсент – мне понравились вкусовые ощущения, а кроме них я ничего особенного не ощутил, - с этим напитком ещё предстоит поэкспериментировать, чтобы понять как следует. И уж вовсе вне всяких рейтингов - и вообще вне всего, - находится пиво. Не скажу, что мне нравится этот напиток – с таким же успехом можно было бы утверждать, что я люблю воздух. Ведь вне зависимости от моего отношения к атмосфере, в которой приходится существовать, мне (да и не только мне) приходится этим дышать. А иначе само моё существование сразу же ставится под сомнение. С пивом всё в точности так же! Но надо заметить, что весь представленный хит-парад отличается некоторой условностью. Я хочу сказать, что в сфере употребления горячительного мои фавориты меняются минимум раз в неделю. Такие дела! Непосредственно к питьевым предпочтениям примыкают и мои музыкальные пристрастия. Здесь меня так же кидает в разные крайности, и наблюдаются бардак и неразбериха. Одно время я был упёртым в тяжёлый рок в самых абсурдно-брутальных его проявлениях, потом фанател от ранней психоделии, блюза, арт-рока, панка, качественной мелодичной попсы, джаза, снова психоделии, снова арт-рока. Затем на какое-то время воскресла забытая страсть по злобному струнодёрганию. В таком виде всё это продолжается уже не один год. Периодически, чтобы отдохнуть от громких звуков, я слушаю академическую музыку. Тут спектр воспринимаемого мной так же достаточно широк: Бах, Моцарт, Бетховен, Брамс, Шуберт, Барток, Онеггер, Шёнберг, Штокхаузен, Кейдж, Веберн, Прокофьев, Рахманинов, Мусоргский… Да Бог ещё знает кто и в каких сочетаниях! Не думайте, я не хвалюсь своим разносторонне развитым музыкальным вкусом. Всё это перечисление скорее указывает на полное отсутствие какого-либо вкуса, как такового. Но учтите, что я ни на что и не претендую – просто слушаю то, что нравится на данный момент. Ладно, забыли! Могу ещё сказать немного о кино. Действительно немного: всё, что мне нравится в этом искусстве, обозначается одним коротким, но крайне ёмким словом «порно». Больше ничто (как в кинематографе, так и в живописи, и в фотографии, да и в жизни тоже) не пробуждает во мне столь искреннего интереса. А как иначе? Любимый мой режиссёр – Тинто Брасс, хотя он и снимает последнее время какую-то муть с дохлыми актрисками. Раньше-то, в 80-х, он делал великолепные, яркие картины с потрясающе натуральными женщинами в главных ролях. Да одна «Паприка» чего стоит! В тот период Брасса можно было, пожалуй, назвать «Ренуаром эротического кино». Эх, жаль, пошёл на поводу у моды! Ну да и чёрт с ним! Вообще, мне кажется, что пора бы уже как-то сворачивать это словоблудие. Конечно, у недоумевающего читателя может возникнуть ряд справедливых вопросов. Что хотел сказать автор? Какова цель вышеизложенного? В чём заключена мораль сего произведения? Что ж, придётся мне ответить. Сделать это будет непросто, потому что автор и сам-то с трудом понимает, к чему он затеял всю эту писанину. Но я постараюсь. Сейчас… Сейчас… Минуточку подождите!... Ага, вот, придумалось кое что… Иногда попадаешь в какую-то чёрную полосу: кажется, что всё рушится и катится к чертям, что сейчас тебе очень плохо, но впереди ждёт только худшее, и так – до бесконечности. Нечего выпить, нечего написать, идиотская работа приводит в бешенство, музыка оскорбляет твой грубый слух своим неземным великолепием, голова раскалывается третий день подряд, долги... А что впереди? Тотальное отсутствие вдохновения, денег, вообще каких-то перспектив. Не просто отсутствие, а постоянное уменьшение шансов. Жизнь представляется каким-то жалким кувырканием в дерьме, но из-за своей трусости ты не можешь сунуть голову в петлю, шагнуть из окна или пустить себе пулю в лоб. И ты прекрасно понимаешь это. И становится ещё хуже… Не говорите, что с вами такого не случается – не поверю! - Может, ты знаешь способ преодолеть полосу депрессий и неудач? – спросят меня особо любопытные читатели (если таковые вообще будут). - Нет – отвечу я, - не знаю! - Что же тогда ты делаешь в подобных случаях? - Жду! - Ждёшь? - Ну да, мучаюсь, страдаю, как и все. Помышляю не то о самоубийстве, не то об уничтожении человечества. А между делом жду. И в конце концов оно происходит… - Что? - А вот что: Однажды ты просыпаешься, умываешься, завтракаешь, одеваешься, выходишь из дома… Утро. И вот тут вдруг приходит какой-то щенячий восторг от того, что ты всё ещё жив. И ты вспоминаешь все свои невероятные похождения (ну тебе-то они точно кажутся невероятными) - вспоминаешь всё, что пил и с кем; вспоминаешь, где приходилось спать и, опять же, с кем. Все дороги, все подворотни, все подъезды, все квартиры… Что там ещё? Да у тебя было множество шансов скончаться какой-нибудь самой нелепой смертью, но ты предпочёл остаться среди живых, предпочёл проснуться утром. Так ли уж это плохо? Пожалуй, нет! Через твою жизнь проходит огромное количество разных людей – негодяев и праведников, музыкантов и водопроводчиков, удачливых бизнесменов и нищих бродяг, - каждый из них оставляет свой скромный (или не очень) след, оставляет в твоей душе частичку себя. Всё куда-то движется – в тебе, через тебя, от тебя; что-то постоянно происходит – с тобой, около тебя. Никогда не знаешь, куда приведёт тебя новый день. Интрига. Игра. Неопределённость. Плохо ли это? Нет, не думаю. Утро – дверь, за которой лежит дорога к трону (главное – по ошибке не отправиться на эшафот). Кто знает, может быть именно на сегодня судьбой назначена твоя коронация? Эй, ау, где горностаевая мантия, где скипетр, где корона, наконец? Ага, всё уже давно готово. Свита ждёт, Ваше Высочество!... Но даже если впереди нет ничего похожего, всегда остаётся шанс прожить новый день так, чтобы завтра, выходя из дома можно было бы абсолютно искренне воскликнуть или хотя бы громко подумать: - Ах, чёрт бы меня побрал, какое же ПРЕКРАСНОЕ УТРО! Прекрасное утро! Я не пил три дня - и это после трёх месяцев ежевечернего пьянства! За неделю я не написал ни строчки, хотя до этого, не особенно напрягаясь, строчил по три-четыре более или менее приличных стихотворения в день. От перемены погоды (или от выкуренных сигарет, или от того и другого) болит голова. Гадкий растворимый кофе за счёт фирмы не лезет в глотку, но без него только хуже. Вторая симфония Брамса, звучащая из динамиков, прекрасна ровно настолько, чтобы дать мне осознать свою чудовищную отдалённость от этой музыки. Неуплаченные проценты по залогам тянут за душу, намекая на то, что денег нет и не будет. И я не пил три дня! Прекрасное утро! Утро человека, которому вроде бы нечего терять. Но вот - странная штука, - кажется порой, что достиг дна, что дальнейшее движение вниз уже невозможно, а стоит осмотреться повнимательнее, понимаешь, что это самое дно - всего лишь новая поверхность. Дальнейшее зависит от того запаса оптимизма и воли к жизни, которым обладает конкретный человек: или всплываешь, или опускаешься ещё глубже. В моём случае этого запаса пока хватает, чтобы потихоньку начать двигаться наверх. Наверное, это живучесть, присущая всем обитателям грязных окраин небольших провинциальных городов. Тем, кто живёт не "ради чего-то", не "благодаря чему-то", а просто "назло". Я - представитель коренного населения этих трущоб. Таких как мы не сломать ни творческими кризисами: мы, как правило, вообще далеки от творчества; ни сюрпризами погоды: сырость, грязь и холод, которых сменяют невыносимая жара, пыль и смог - наша привычная среда обитания; ни гнусными напитками: мало кто из нас представляет, как варить кофе или какой должна быть на вкус настоящая минеральная вода; ни неспособностью воспринимать великое наследие гениев прошлого - тоже следствие отдалённости от творчества; жизнь в долгах давно стала нормой для нас из-за постоянной безработицы; семейные неурядицы не так уж и глубоко трогают нас - наши родители, пытаясь хоть как-то свести концы с концами, не научили нас любить. И только трезвость слегка выбивает нас из колеи, не давая расслабляться мозгам, заставляя осознавать окружающий мир во всей его красе, но и от этого есть средство: идиотские юмористические шоу, второсортные сериалы и порнофильмы. Вообще говоря, мы редко опускаемся до какого бы то ни было дна - в том океане дерьма, которое называют "жизнь", мы плаваем где-то посередине, так как состоим из вещества, по всем физическим параметрам мало отличающегося от окружающей жидкости... Вряд ли кто поймёт, к чему клонит автор, но если это не так, обязательно дайте мне знать, ибо уж сам-то я точно никогда в этом не разберусь. Я всегда боюсь писать прозу - мне кажется, что я употребляю слишком много ненужных слов. Обычно всё так и обстоит. Любую мысль, которую можно уместить в пять-шесть строк, я растягиваю на несколько страниц словесного поноса, а в итоге сам с трудом понимаю, что хотел этим сказать. Впрочем, читать всё это я никого не заставляю: просто подумайте про меня что-нибудь вроде "а, вот ещё один стебанутый графоман" и забудьте все эти словесные испражнения. А я тем временем продолжу... Итак: прекрасное утро! Самое лучшее время суток. По крайней мере, я чувствую себя превосходно. Люди ещё только-только проснулись и не в полной мере осознают окружающее: толпа сомнамбул, расползающихся по своим рабочим норам. Никому ни до кого нет дела - что может быть лучше?! Не то что вечером: от накопившегося за день раздражения (меня раздражают люди, их глупость и жестокость, их невероятное самомнение, их уверенность в непоколебимости своих убеждений, хотя я наверное несправедлив к ним - некоторые не так уж и плохи) так вот, от накопившегося раздражения кажется, будто все только и делают, что пялятся на меня да хихикают мне в спину, словно у меня расстёгнута молния на брюках или вся задница перемазана краской. Можете сказать, что я параноик, но каждый раз, когда я чувствую нечто подобное, я машинально проверяю, не вывалилось ли моё хозяйство на всеобщее обозрение (наклоняю голову и смотрю вниз) или провожу рукой по заднему карману, стараясь на ощупь определить степень загрязнённости (и не определяю). Конечно, выгляжу я в такие моменты по-настоящему странно: чувак с невероятно мрачным лицом (чтобы все боялись), постоянно разглядывающий свою ширинку и хватающий себя за задницу. Естественно все пялятся и хихикают - я бы и сам так делал. А паранойя моя тем временем растёт. Только добравшись до дома, я чувствую себя в относительной безопасности, но при этом совершенно вымотанным и неспособным на какие-либо осознанные действия. Только жрать, пить пиво, трахаться и спать. Да я так бы и жил и даже был бы счастлив, но на еду, алкоголь и всякие там штучки, доставляющие удовольствие моей жене и располагающие её к половым сношениям со мной, нужны деньги, а чтобы их раздобыть, приходится время от времени выползать из своего убежища и таскаться на работу. И если бы не надо было по вечерам проходить через все вышеперечисленные мучения, а просто телепортироваться прямо из-за рабочего стола за кухонный, всё было бы не так уж и плохо. По утрам мне бывает приятно чувствовать себя живым. Причём не просто так, а вспоминая всякие забавные вечера из моего прошлого - такие вечера, когда я бывал всего в одном шаге от тотального финала своей бессмысленной жизни. Я всегда как-то умудрялся выкарабкаться. Везло. Когда я начинаю пить, то не останавливаюсь, пока не кончатся деньги, но они, как правило, не кончаются - все знают этот трюк: пока ты трезв, ты едва-едва можешь купить самое необходимое, но почему-то, стоит забухать, как бабло для продолжения возлияний находится само по себе. Остановить меня мало кому под силу. В итоге я пью, пока не вырубаюсь, а для этого надо немало - и времени, и алкоголя, - то есть покуролесить я успеваю на славу! К сожалению, я обычно не помню всех подробностей – узнаю всё потом от тех, кому посчастливилось сопровождать меня в моих нетрезвых скитаниях. Бывало так, что я и впрямь удивлялся тому, что жив. Впрочем, жить хотелось не всегда. Частенько я отдыхал с таким размахом, что, как правило, весь следующий день мучился вопросом: а почему же это мне не удалось свернуть себе шею, покуда я взбирался на второй этаж своего дома? Подобный вариант развития событий представляется наиболее логичным, если выпиваешь столько всяких напитков: галлоны пива, дешёвое вино, несколько вариантов водок и самогонов, - да ещё в таких невероятных комбинациях. То, что творилось со мной по утрам, нельзя было называть похмельем. Это была катастрофа. Но я всё-таки выжил. Однажды, например, я с толпой полуслучайных друзей-подруг пьянствовал в каком-то кафе на набережной. Пили по обыкновению много: водка, вино и несколько различных ликёров – на них-то я и налегал с нечеловеческой силой. Закусывали почти никак. В итоге всех не просто развезло – о нет!- мы были в таком состоянии, когда передвигаться имеет смысл только ползком (для самых стойких – на четвереньках). Я как мог старался рассадить всю толпу по нужным им автобусам, но сам уже никуда не поехал – тошнило страшно. Так как идти у меня получалось очень плохо, я присел на первый попавшийся бордюр и стал ждать, когда хоть немного протрезвею. Не дождался. Мимо проезжал доблестный ментовский патруль. Они остановились поближе ко мне и начали брать интервью: - Что, плохо? - Угу! - Что пил? - Я не пил! - Да-а-а?! А чё ж ты здесь-то сидишь? - Меня… Ммм… Мне… в троллейбусе… плохо стало! - А-а-а… Ну дыхни тогда! - Х-х-ху-у-у… - Ну вот, а говоришь, не пил! Сколько выпил-то? - Э-э-э… Немного… - Эт сколько же? - Ну грамм триста… Ммм… Не, четыреста… водки… - В машину садись! Не пил он!.. Понятное дело, сопротивляться смысла не было - я сдался без боя! Меня немного покатали, попугали чудовищными мучениями, которые мне яко бы предстояло вынести в «обезьяннике», попытались отобрать деньги, но за, неимением оных, свезли в ближайший отдел. В отделе я подписал какие-то бумаги – не знаю, может сознался в серийных убийствах или ещё что. Потом мне доходчиво разъяснили, каким образом надлежит оплатить штраф за нарушение общественного порядка (я по незнанию его всё-таки нарушил). Но сажать почему-то не стали. Мне было всё равно. Добраться до дома мне было так же непросто, как торчать за решёткой. Если против последнего восставала моя свободолюбивая душа, то первое было явно не по силам моему телу. Однако же я совершил невозможное и добрался-таки. Правда не до своего дома, а до квартиры Теда, где меня сразу же засунули в холодную ванну, а затем накормили невероятно вкусными мясными пирожками. Плохо было по прежнему, но я хотя бы стал достаточно уверенно передвигаться в пространстве. Тед проводил меня до дома, где я смог-таки, сказавшись больным, немного отлежаться. На следующее утро было действительно странно обнаружить себя не на нарах, не под забором, а в собственной кровати… А впрочем, это - лишь один из наиболее безобидных эпизодов. Мне собрать бы все сведения о тех моментах, когда я отключался… Тогда-то начиналось самое интересное! Чего только не было: и блуждания под проливным дождём по близлежащему лесу; и отчаянные зимние пьянки с какими-то блядями на заброшенной стройке; и нетрезвые дебоши во всевозможных заведениях общепита – от студенческой столовой, до не особенно дешёвых ресторанов; и распитие спиртузов на всевозможных рок-концертах и дискотеках; и Бог ещё знает что, где и с кем… Да, Бог, он всё видит, всё знает и всё помнит! А вот у меня с памятью порой бывали серьёзнейшие проблемы. Когда я отдыхал вместе с людьми, с которыми более-менее часто встречался (ну или хотя бы созванивался) - то есть когда находились те, кто мог пролить свет на мои подвиги, - тогда я, с некоторой долей сомнения, всё же мог восстановить относительно полную картину сотворённых мною злодейств и благодеяний. Совсем другое дело, если меня заносило в какую-нибудь совершенно случайную компанию или если я вообще расслаблялся в гордом одиночестве. После таких вечеров, ночей, а порой утр и дней, я мог с достаточной уверенностью утверждать только то, что никого не убивал и не насиловал – по крайней мере, арестовывать меня не приходили, и свои портреты с подписью «ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!» я ещё ни разу, ни на одном столбе не встречал. Да честно говоря, насилие во всех его проявлениях мне как-то и не свойственно. Меня даже садомазохистские игрушки из секс-шопов – всякие там плётки, ремни, ошейники наручники и прочая дребедень, - совершенно не заводят. Такие дела! На основании вышесказанного сдаётся мне, что в пьяном виде моя персона угрозы обществу не представляет - ну разве что могу рассмешить кого-нибудь до смерти. Клоуном-то я был всегда: и в детстве, и в юности, из которой этот талант благополучно перекочевал в моё теперешнее состояние (взрослостью это состояние назвать как-то не получается). Не то чтобы мне нравилось попадать в дурацкие ситуации, скорее даже наоборот – я их панически боюсь. Нет, я не против того, чтобы надо мной смеялись – пожалуйста, - мне нравится быть центром внимания, но я должен быть готов, то есть любой казус, если он касается меня, должен быть мною же спланирован. По этой причине я, например, боюсь женщин. Пока я трезв, я не могу просто подойти к понравившейся мне особе и попытаться познакомиться со всеми вытекающими из этого последствиями – а вдруг то, что я считаю своим обаянием, на деле окажется набором дешёвых и вышедших из моды понтов? Каким идиотом я себя тогда выставлю? Страшно подумать! Ну, после трёх-четырёх банок «Карлсберга», отполированных рюмочкой-другой «Смирнова», страх, конечно же, пропадает. Вот только остановиться на столь незначительном количестве принятого внутрь алкоголя как-то не получается. В конце концов, я допиваюсь до того состояния, когда не боюсь уже ничего, но, как правило, ни на что уже и не способен. Разве что поговорить. Не думаю, что женщинам это нравится – не всем, по крайней мере, - хотя многие привыкают со временем и даже находят в этом определённую выгоду: мне можно пожаловаться на жизнь, мужчин и всё такое. Я выслушаю и даже дам какой-нибудь не очень глупый совет – решать чужие проблемы куда проще, чем пытаться хотя бы увидеть свои. Да, я боюсь женщин… Но в то же время я, чёрт возьми, люблю их! Женщины всех видов – от откровенных проституток до всевозможных интеллектуалок и просто тех, у кого вполне сложилась жизнь, - постоянно присутствуют в моём мире. С этими непостижимыми существами всегда интересно, хотя и не всегда легко. Наш мужской способ мышления, наше представление об окружающем являются преимущественно чёрно-белыми (в лучшем случае добавляются ещё два-три цвета) – то есть чрезвычайно категоричными: да-нет, день-ночь, добро-зло; в то время как женщины умудряются оперировать всем цветовым спектром, включая мельчайшие оттенки. Изобразить иначе эту разницу в менталитетах я, пожалуй, не смогу, но мне кажется, что такая картина вполне понятна. По крайней мере, для «слабого пола». С ними всегда надо быть настороже и ни в коем случае не пытаться истолковывать однозначно любые их эмоции, слова и поступки, - здесь всё слишком расплывчато, условно и противоречиво. В общем, разница между нами огромная – я уж не говорю о внешних отличиях. У них всё сделано как-то… Не знаю… Художественно что ли? Ну так, словно придумавший все эти ножки, попки, губки (и верхние, и нижние), бюсты всевозможнейших форм и размеров, шейки, ушки, глазки и так далее, - словно придумавший всё это великолепие был настоящим эстетом с весьма изощрённой фантазией. За размышлениями о слабом поле (дурацкое обозначение - мужчины куда слабее! но так уж принято говорить), я подзабыл, о чём собственно хотел ещё рассказать. Подождите! Сейчас вспомню! Э-э-э… М-м-м… Чёрт его знает! Ну давайте, раз уж речь идёт в основном о возлияниях, я расскажу о своих любимых напитках что ли! Нет, я не то чтобы очень уж много всякого попробовал за свою жизнь. Но кое-что было. Довелось, к примеру, как-то раз мне пить одеколон. Да-да, одеколон «Саша»! Да ещё в компании бомжей! И что, думаете, что я тогда был на дне? Ничего подобного! У меня было немного денег – вполне достаточно, чтобы купить хотя бы какого-нибудь мало-мальски приличного вина. Ну, или пива. Собственно пиво-то я и пил, сидя на лавочке в одном из центральных скверов моего города. Конец мая или начало июня. Жара. Настроение у меня было прекрасное – как обычно в это время года. И вот, сижу я, значит, наслаждаюсь летом, поглядываю на только недавно обнажившиеся ножки и увеличившиеся декольте, утоляю жажду – ну, радуюсь жизни, в меру своих скромных способностей, - а рядом с лавочкой пасётся такой грязный, заросший бородой тип. Бутылку пустую от меня дожидается. Мне-то что? Не жалко, пусть ждёт. Допил не спеша и вручил ему желанную тару. Наверное лицо его мне показалось интеллигентным – захотелось познакомиться. Так я и сделал. Мужичок оказался забавным и… ну позитивным что ли… То есть не было в нём уныния. Поговорили мы с ним о чём-то отвлечённом, а потом он предложил мне употребить в честь знакомства их традиционный напиток. Кто-то из нищей братии сгонял в ближайший хозяйственный и притащил оттуда этот вот самый одеколон. Разлили, разбавили, выпили. Оказалось не настолько плохо, как я себе это представлял… Нормально. Спирт, только запах другой, более приятный (для меня во всяком случае). Вот сейчас кто-то подумает, что вкус у меня извращённый или ещё что: обещал, мол про любимые напитки, а начал с одеколона! Нет, со вкусом у меня всё нормально – одеколон я пробовал раз только и в ажиотаж от него не пришёл. А вот что я действительно люблю, так это вермут. Мартини, Чинзано и иже с ними. Лучше всего Мартини-Бьянко. Потом в моём рейтинге идут белые вина (полусладкое, сухое), затем – красные, дальше – водка и коньяки. Отдельным пунктом следует абсент – мне понравились вкусовые ощущения, а кроме них я ничего особенного не ощутил, - с этим напитком ещё предстоит поэкспериментировать, чтобы понять как следует. И уж вовсе вне всяких рейтингов - и вообще вне всего, - находится пиво. Не скажу, что мне нравится этот напиток – с таким же успехом можно было бы утверждать, что я люблю воздух. Ведь вне зависимости от моего отношения к атмосфере, в которой приходится существовать, мне (да и не только мне) приходится этим дышать. А иначе само моё существование сразу же ставится под сомнение. С пивом всё в точности так же! Но надо заметить, что весь представленный хит-парад отличается некоторой условностью. Я хочу сказать, что в сфере употребления горячительного мои фавориты меняются минимум раз в неделю. Такие дела! Непосредственно к питьевым предпочтениям примыкают и мои музыкальные пристрастия. Здесь меня так же кидает в разные крайности, и наблюдаются бардак и неразбериха. Одно время я был упёртым в тяжёлый рок в самых абсурдно-брутальных его проявлениях, потом фанател от ранней психоделии, блюза, арт-рока, панка, качественной мелодичной попсы, джаза, снова психоделии, снова арт-рока. Затем на какое-то время воскресла забытая страсть по злобному струнодёрганию. В таком виде всё это продолжается уже не один год. Периодически, чтобы отдохнуть от громких звуков, я слушаю академическую музыку. Тут спектр воспринимаемого мной так же достаточно широк: Бах, Моцарт, Бетховен, Брамс, Шуберт, Барток, Онеггер, Шёнберг, Штокхаузен, Кейдж, Веберн, Прокофьев, Рахманинов, Мусоргский… Да Бог ещё знает кто и в каких сочетаниях! Не думайте, я не хвалюсь своим разносторонне развитым музыкальным вкусом. Всё это перечисление скорее указывает на полное отсутствие какого-либо вкуса, как такового. Но учтите, что я ни на что и не претендую – просто слушаю то, что нравится на данный момент. Ладно, забыли! Могу ещё сказать немного о кино. Действительно немного: всё, что мне нравится в этом искусстве, обозначается одним коротким, но крайне ёмким словом «порно». Больше ничто (как в кинематографе, так и в живописи, и в фотографии, да и в жизни тоже) не пробуждает во мне столь искреннего интереса. А как иначе? Любимый мой режиссёр – Тинто Брасс, хотя он и снимает последнее время какую-то муть с дохлыми актрисками. Раньше-то, в 80-х, он делал великолепные, яркие картины с потрясающе натуральными женщинами в главных ролях. Да одна «Паприка» чего стоит! В тот период Брасса можно было, пожалуй, назвать «Ренуаром эротического кино». Эх, жаль, пошёл на поводу у моды! Ну да и чёрт с ним! Вообще, мне кажется, что пора бы уже как-то сворачивать это словоблудие. Конечно, у недоумевающего читателя может возникнуть ряд справедливых вопросов. Что хотел сказать автор? Какова цель вышеизложенного? В чём заключена мораль сего произведения? Что ж, придётся мне ответить. Сделать это будет непросто, потому что автор и сам-то с трудом понимает, к чему он затеял всю эту писанину. Но я постараюсь. Сейчас… Сейчас… Минуточку подождите!... Ага, вот, придумалось кое что… Иногда попадаешь в какую-то чёрную полосу: кажется, что всё рушится и катится к чертям, что сейчас тебе очень плохо, но впереди ждёт только худшее, и так – до бесконечности. Нечего выпить, нечего написать, идиотская работа приводит в бешенство, музыка оскорбляет твой грубый слух своим неземным великолепием, голова раскалывается третий день подряд, долги... А что впереди? Тотальное отсутствие вдохновения, денег, вообще каких-то перспектив. Не просто отсутствие, а постоянное уменьшение шансов. Жизнь представляется каким-то жалким кувырканием в дерьме, но из-за своей трусости ты не можешь сунуть голову в петлю, шагнуть из окна или пустить себе пулю в лоб. И ты прекрасно понимаешь это. И становится ещё хуже… Не говорите, что с вами такого не случается – не поверю! - Может, ты знаешь способ преодолеть полосу депрессий и неудач? – спросят меня особо любопытные читатели (если таковые вообще будут). - Нет – отвечу я, - не знаю! - Что же тогда ты делаешь в подобных случаях? - Жду! - Ждёшь? - Ну да, мучаюсь, страдаю, как и все. Помышляю не то о самоубийстве, не то об уничтожении человечества. А между делом жду. И в конце концов оно происходит… - Что? - А вот что: Однажды ты просыпаешься, умываешься, завтракаешь, одеваешься, выходишь из дома… Утро. И вот тут вдруг приходит какой-то щенячий восторг от того, что ты всё ещё жив. И ты вспоминаешь все свои невероятные похождения (ну тебе-то они точно кажутся невероятными) - вспоминаешь всё, что пил и с кем; вспоминаешь, где приходилось спать и, опять же, с кем. Все дороги, все подворотни, все подъезды, все квартиры… Что там ещё? Да у тебя было множество шансов скончаться какой-нибудь самой нелепой смертью, но ты предпочёл остаться среди живых, предпочёл проснуться утром. Так ли уж это плохо? Пожалуй, нет! Через твою жизнь проходит огромное количество разных людей – негодяев и праведников, музыкантов и водопроводчиков, удачливых бизнесменов и нищих бродяг, - каждый из них оставляет свой скромный (или не очень) след, оставляет в твоей душе частичку себя. Всё куда-то движется – в тебе, через тебя, от тебя; что-то постоянно происходит – с тобой, около тебя. Никогда не знаешь, куда приведёт тебя новый день. Интрига. Игра. Неопределённость. Плохо ли это? Нет, не думаю. Утро – дверь, за которой лежит дорога к трону (главное – по ошибке не отправиться на эшафот). Кто знает, может быть именно на сегодня судьбой назначена твоя коронация? Эй, ау, где горностаевая мантия, где скипетр, где корона, наконец? Ага, всё уже давно готово. Свита ждёт, Ваше Высочество!... Но даже если впереди нет ничего похожего, всегда остаётся шанс прожить новый день так, чтобы завтра, выходя из дома можно было бы абсолютно искренне воскликнуть или хотя бы громко подумать: - Ах, чёрт бы меня побрал, какое же ПРЕКРАСНОЕ УТРО!