Палящий зной тоскующей груди, Сжигает разум. Хоть я и не встречалась с ним ни разу, Но бреет фраза На высоте сосущих свет ростков. Звоню. И слышу: Что стоишь? Войди. Здесь нет статистики, И вырубили лес. А потому не бойся больше молний, И не пиши мгновенью дневников, Чтобы заполнить В глазах детей отсутствие небес. Где этот мир, изношенный когда-то, Из ситцевого в крапинку халата? Твой зад на нём впечатался в века. Проверено, не тлеет Плащаница. Как не сгорает то, Что чья-то там рука Писала речь, что кем – то говорится. Инстинкт у совести прощения не просит. Он не имеет рта. Но он умеет видеть Зачаточный период угасаний. И холод обесточенных касаний, Не оправдает негативом проседь. Да, я могу нырнуть на глубину, Подальше от бродячих ощущений, И снова бросить сироту – вину, На произвол врожденному садизму, Чтоб мазохизм не испытал мучений…