Она говорила, что у ненависти нет силы. Утверждала, что это пафосная эмоция… И все же, вычурно преподносила свое аморфно-вялое кредо: «Нервные клетки, как ты знаешь…» Стоит посмотреть на нее своим жгучим взглядом, как она тот час перевоплощается в некий прообраз неугасающей и не отслаивающейся от лица маски, как портрет неизвестного дешевого художника, нанесенного на полотно, ворованными красками… И продавая себя на блошином рынке, она пребывает в ожидании своего абсурдного покупателя. В конечном итоге он приобретает ее, и вносит на своих тонких крыльях в уютный дом, где она, превращаешься в гнедую сокровищницу временного пространства. Зрителю так нужны эмоции. Да, конечно. Но неужели она могла предположить, что встречая людей на своем пути, увидит протянутые руки «подаяния»? Два вздоха, одно облизывание губ, три выстрела глазами…и загипнотизированный прохожий достает из своего бумажника все купюры, протягивает ей, и, в знак благодарности, она дарит ему улыбку. А прохожий уже не хочет понимать, почему он верит ей и любит, он уже готов отдать все, за миллиграмм надежды и, достав свое сердце еще такое живое, предлагает ей взять душу…просто так, даром…Лишь только пиши…Ну, напиши хоть буковку… Можно ли полюбить белый лист бумаги или осколок разбитого стекла? Или полюбить букву «А» на нашей клавиатуре, можно…? И, вдруг у вас отняли стеклышко, белая бумага превратилась в разноцветные листы, буква «А» выпала из реального мира, и что тогда дальше? Пустота, которая возвращает нас в состояние прошлого, столь сильного и притягательного, столь яркого и несравненного, как несоизмеримое богатство необъятной тишины. Она писала свои листовки на трех деревьях временного года, искажая каждую букву сплошным безразличием к миру, в который вошла незваным гостем. Словно отписывалась мелом по снегу, эгоизмом по стене, скальпелем по сердцу… Но эти пальцы… Она облизывала каждый миллиметр своей кожи, слизывая тем самым, многогранную отдачу в «других письмах». А вот другая сторона луны падала на колени, глотая свой обрушенный мир иллюзий, взымая руки к небу, плача и воя, надеялась, надеялась… Как жаль, что жестокая погрешность лунной стороны, была самообманом еще на самом старте забега «на любовь». Я сижу и обнимаю тебя…Вернее, то, что осталось от твоей луны, после нее. И, тихо ненавижу придуманный лист оригами, сложенный втрое, запечатанный нафантазированной верой в искомое «я», в способность шагать по краям хрустального бокала, дабы не упасть в мир полных потерь… И, прижимая тебя крепче, ощущая твои капли любви, вырванную с корнями веру, я отдаю тебе свою надежду, протягиваю на тонком крыле и умоляю взять… Возьми… Прошу… Когда твои длинные пальцы коснутся моего подарка для тебя, когда ты почувствуешь в себе силу красоты, тогда в твоей душе произойдет редактирование ошибки и, на твоей светлой стороне расцветет твоя собственная вера.