От Центрального рынка до улицы Победы семь минут ходьбы. И когда на этой улице появилась потрепанная жизнью, немолодая торговка, ее окликнули из стоящей на обочине машины: - Эй! Пирожки есть? Та моментально изменила курс и подошла к старому «Москвичу». Сразу зачастила: - Пирожки с картошкой! Беляши с мясом! Лучше, чем домашние… С пылу, с жару! - Я куплю, - сказал водитель и вышел из машины. - С картошкой? С мясом?.. - Всяких. На работе сабантуй - выпивки набрали, а про закусь забыли… Лучше пирожками закусывать, чем консервами… - Конечно, лучше, - почувствовав свою выгоду, согласилась торговка. - Выпечка-то, считай, что домашняя. Сколько возьмешь? - Да все и возьму. Толпа большая - человек тридцать… Сыпь их сюда, - добавил он и вытащил из салона большой пластиковый пакет. Когда денежные расчеты были закончены и довольная торговка заспешила в сторону рынка, водитель «Москвича» негромко сказал в микрофон: - От конкурентки отмазал. У тебя минут двадцать. Начинай! Если что - дам знать. А то она выдерет тебе все космы, если застукает у своих клиентов. Минуту спустя перед двухэтажным зданием на улице Победы появилась молодая девица с пластиковой корзинкой в руках, в которых на рынке носят пирожки. Милиционер в форме сержанта, охранявший вход, остановил шуструю торговку: - Куда прешь? Здесь режимная территория! Вход по пропускам. - Беляши горячие! Пирожки с картошкой! Самое время по режиму перекусить. Домашняя выпечка, с пылу, с жару! Не желаешь отведать, служивый? Один беляш дам на пробу, бесплатно. Не дав ему опомнится, разбитная торговка наколола вилкой и вытащила из своей корзины беляш. Одуряюще вкусный запах мгновенно достиг носа сержанта и тот сменил гнев на милость: - Что-то я тебя раньше здесь не видел… - Из станицы я, только три дня как в город перебралась, - пояснила она. - Там работы нет, а здесь вот пирожками промышляю. Сержант взглянул на девицу. По виду она, действительно, на городскую не была похожа. Невзрачна, всё лицо густо усыпано веснушками. На носу - какие-то дурацкие очки от солнца, в которых в деревне только и ходить. До и то - на огороде, где никто не видит. Одета немодно и не очень чисто: поверх блеклого платья у нее был белый замызганный передничек с накладными кармашками. Красноватые руки лоснились жиром, а под ногтями проглядывала грязная кайма. «Сразу видать деревенскую девку, - подумал сержант, торопливо прожевывая кусочек сочного, вкусного беляша. - Руки красные, привычные к тяжелой работе. Но беляши обалденные… - добавил он про себя. - Та тетка, что таскает нам пирожки, намного хуже печет. Действительно, домашние…» - Заходи, - великодушно разрешил он, не переставая жевать. - Вход в контору за углом. Там полно голодных мужиков - в момент распродашь. В прокуренных комнатах нашлось в общей сложности человек двадцать и вскоре все пирожки и беляши были проданы. И везде ее приглашали заходить каждый день - домашняя выпечка понравилась всем. Даже капитану, который страдал гастритом: - Если всегда будут такие вкусные пирожки, то мы старую тетку «уволим». Она начала экономить на начинке, а вчера совсем холодные притащила… Еще какое-то время жизнь в Особом отделе шла своим чередом. Большая часть людей откровенно бездельничала: трепались по телефонам, разгадывали кроссворды или потягивали втихаря пиво. Дальше начались странные вещи. Первым схватился за живот капитан и пулей вылетел из помещения. - Опять его прихватило! - сочувственно заметил лейтенант. - Вот что значит слабый желудок: чуть что не так - и сразу в сортир понесся. Однако спустя минуту, в туалет побежал другой. Следом - еще один. А потом как прорвало: на всех напал понос. У туалета, что стоял во дворе двухэтажного дома, образовалась очередь, которая быстро увеличивалась. Туалет был устроен всего на два очка и не справлялся с нагрузкой. Но еще более странным было то, что счастливчик, только что облегчившийся под непрекращающийся стук в дверь, не успев застегнуть штаны, снова рвался в уборную. Понимая, что очереди им не дождаться, многие начали в пожарном порядке подыскивать укромные места. Вскоре все места за уборной и чахлыми кустами были оккупированы сержантами и офицерами. - Это ты, Сапрыкин, пропустил ту девку с пирожками? - зло спрашивал капитан, сидя на корточках со спущенными штанами. - А чё я? - оправдывался сержант, сидя в точно такой же позе под соседним кустом. - Пирожки были нормальные, вкусные и горячие… Все же хвалили… - Вот я вкачу тебе выговор, а майор появится - добавит! - злился капитан. - Ты видишь, что делается? Весь Отдел сидит по кустам… Капитан был прав: непрекращающийся понос напал на весь личный состав Особого отдела. И только два человека, которые появились позже и не успели отведать домашних пирожков, метались по опустевшим комнатам и отвечали на телефонные звонки. Проходную теперь уже никто не охранял, застекленная сторожка была пуста. Вскоре появился майор Пискун и начал материть своих людей за разгильдяйство. Те молча слушали из-за кустов его речь, выдержанную в лучших традициях разговорного языка, и виновато молчали. Однако то из одного угла, то из другого майор слышал звуки, отдаленно напоминавшие льющуюся воду. Как будто бы они нарочно перебивали и без того гневную его «проповедь». Майор окончательно рассвирепел: - Молчать, когда я говорю! Засранцы! Никто и не думал его перебивать, но неприличные звуки не прекращались. Ярость начальника искала выход и, соответственно, нашла его в виде сержанта Сапрыкина: - Как вылезешь из сортира - ко мне в кабинет! Я тебя клизму вставлю! - грозился майор, слыша всё те же немузыкальные звуки. Однако свою угрозу осуществить не смог: никто из кустов и сортира самостоятельно вылезти не мог. Паузы между приступами как раз хватало, чтобы надеть штаны и дойти до входа в здание. Дальше все рысью неслись обратно, на ходу расстегивая брюки. - Черт знает, что происходит! - психовал майор Пискун в своем кабинете, посматривая в окно. - Все обдристались! Ну, проклятая стряпуха! Попадись ты мне… Я тебя заставлю убирать территорию! Но раньше, чем в следующий обеденный перерыв, стряпухе ничего не грозило. Никто не знал, кто она и откуда взялась. Поэтому начальник занялся более актуальными проблемами и схватился за телефон. Вскоре прибыла машина скорой помощи и врач поставил предварительный диагноз. Один на всех: дизентерия. Но эвакуировать больных в своей машине отказался наотрез. Врач был опытный и знал, чем кончаются перевозки таких больных. Да еще в таком количестве. Пришлось майору задействовать свой транспорт: микроавтобус и «УАЗ». - У вас на территории я вижу собак… - заметил врач, поглядывая на двух рослых кобелей, сидящих на цепи. - Собаки-то тут причем? - перебил майор Пискун. - При том... Если это дизентерия - а лично у меня никаких сомнений в этом нету - то у вас будут новые проблемы. Мой вам совет: уберите собак немедленно. Иначе санитарная служба должна их или отправить на месяц в карантин, или вообще усыпить. - Зачем усыплять? Собаки хорошие, почти чистокровные немецкие овчарки… А где они их собираются держать? - Да в том-то и дело, что никакого помещения для карантинных животных у города нет. Обычно усыпляют… - Ладно. Сейчас дам команду - спрячут на время. По срочному вызову главного санитарного врача города появились люди из санитарно-эпидемиологической службы. Они обрызгали какой-то вонючей дрянью весь двор и раздали всем оставшимся людям горькие порошки, которые нужно было пить через каждые два часа. Майор Пискун в душе надеялся, что сами помещения не будут обрабатываться. Но не угадал: через час в двухэтажном здании было не продохнуть от запаха карболки, хлорки и бог знает какой еще дряни. Заверения майора в том, что внутри обрабатывать вонючей химией нет никакой необходимости, успеха не имели. - Тогда мы закроем здание на карантин! - заявил старший эпидемиолог. - На две недели! А может - и на месяц! Это уж как получится. Начнут остальные дристать - и закроем… - Ну, тварь пирожковая, попадись ты мне! - психовал майор, в одночасье оставшийся и без личного состава, и без собственного кабинета. - Посажу как за диверсию против правоохранительных органов! Майор устроил грандиозный разнос всем оставшимся «в живых» после «диверсии» и заставил всех проглотить по два порошка, которые оставил врач. В качестве примера он смело проглотил оставленную медиками дрянь и подумал: «Если прихватит и остальных, то я вообще останусь без людей. А у меня полно дел. А сегодня еще встреча с мэром…» Его размышления посреди двора прервало повторное появление машины «скорой помощи». «Может, медики уже разобрались с этой напастью, - с надеждой подумал он, посматривая в сторону уже знакомого врача, который шагал в его направлении. - Может, никакая это не дизентерия, а обычный понос? Руки не моют перед едой - вот и результат…» Но его надежды не оправдались. Врач отвел его в сторону и негромко сказал: - Порадовать вас нечем. Обработали часть анализов, у всех оказалась дизентерия… - Тьфу! - не удержался майор. - И сколько они теперь проваляются в больнице? - В лучшем случае - дня три-четыре. - Все паузы между фразами врача майор Пискун успевал заполнять отборной матерщиной. - Да и то, если сможете достать импортное лекарство от этой напасти, - врач черканул на листке из блокнота его название. - А так - неделю или больше. А насчет валяться - это у них получается не очень… С горшков не слазят… Некоторые и спят, сидя на унитазе. Но это еще не всё… Майор Пискун перестал материться. - Всем остальным людям нужно срочно сделать внутримышечные инъекции. Иначе могут заболеть и попасть в то же самое отделение больницы. - А без этого никак нельзя? - Нет, нельзя. Вообще, по инструкции, если зарегистрирован массовый случай заболевания дизентерией, то под карантин попадают и те, у кого пока никаких признаков заболевания нет. Имеются ввиду люди, что находились в близком контакте с заболевшими. Это заразная болезнь. Просто учитывая важность вашей организации, главврач и другие главные специалисты идут на уступки. Впрочем, если хотите сидеть на карантине, то дело ваше… - Уколы болезненные? - Средней степени, - уклончиво ответил врач, не рискую открывать всю горькую правду. - Ладно, - вынужден был согласиться майор. Он еще добавил несколько фраз покруче и сплюнул на землю. - Делайте ваши уколы! Пришлось майору снова воодушевлять остатки личного состава собственным примером. За неимением подходящего помещения укол ему сделали прямо в машине скорой помощи. Придерживая брюки, он выбрался наружу и с наигранной бодростью заявил: - Ерунда! Даже не больно… Когда всем оставшимся сотрудникам были сделаны инъекции в мягкое место, врач сказал: - От Горбольницы к вам прикрепили патронажную сестру. Она будет приходить два раза в день: утром и вечером. - Это еще зачем? - с запоздалым подозрением спросил Пискун. - Уколы делать… - Как?! - едва не подскочил на месте майор. - Мы же только что получили по уколу! - Этого мало. Полагается пять дней по два укола. Но вам будут колоть только три дня. - Но один-то укол мы уже получили? - Конечно, - согласился врач. - Осталось пять… Положение было глупым. Если уж не соглашаться на уколы, то надо было это делать сразу. А если уж получил укол в задницу, то теперь ничего не остается, как испить эту чашу до дна. Майор безнадежно махнул рукой, снова зло сплюнул и отошел от врача. Но про себя заметил: «Перехитрил он меня. Осталось узнать на собственной заднице, что означает болезненность «средней степени». - Ну, тварь пирожковая, попадись ты мне! - шипел начальник Особого отдела, тайком поглаживая пострадавшую ягодицу. Ему уже казалось, что укол начал болеть. Вечером майор Пискун сидел в служебном кабинете мэра и непроизвольно морщился. - У тебя что, зуб болит? - поинтересовался Сухарев. - Если бы… - удрученно ответил майор. - Какая-то торговка с рынка забрела в мой Отдел и продала людям целую корзину пирожков. - И что? - Да почти ничего, Владимир Иваныч, - снова поморщился Пискун, стараясь сидеть на правой стороне задницы. - Двадцать два человека попали в больницу с дизентерией. Врачи говорят, что продержат их там неделю. Или дня три, если удастся достать импортное лекарство. - Он передал Сухареву листок из блокнота с записанным названием. - С лекарством я помогу, конечно, - сказал хозяин кабинета, - но это очень не кстати. В лучшем случае, твои люди на три дня вышли из строя. А за Мельниковым и его бандой сейчас надо смотреть в оба! - Мои люди уже ведут за ним наблюдение. Но сейчас у меня едва хватает людей, чтобы охранять по очереди сам Отдел. Да и внутри теперь не продохнешь! Эти коновалы облили все комнаты какой-то на редкость вонючей дрянью. Пришлось открыть все окна - может, выдохнется за день или два. Сухарев покачал головой и дал неплохой совет: - Возьми у ментов какую-нибудь бабу из вытрезвителя, дай ей ведро с водой и тряпку. Пусть с порошком вымоет полы, запах быстро выветрится. - Так и сделаю, - согласился Пискун. - Наблюдение за Мельниковым не снимай, - вернулся мэр к главной теме. − Он в любой момент может выкинуть какой-нибудь фортель. - В больницу, Владимир Иваныч, попали и часть людей, ведущих оперативное наблюдение… - Замени их другими. Пискун кивнул головой, но про себя с неудовольствием заметил: «Легко сказать - замени... Такие «игры» требуют специальной подготовки. Чекисты - это не тупые уголовники…» Про болезненный укол он решил не рассказывать и еще раз помянул базарную торговку самыми последними словами, но про себя: «Завтра специально в обеденный перерыв приеду в Отдел. Если она основа припрется с пирожками, то я ей оформлю статью. - И мстительно добавил: - Но сначала заставлю сожрать свои пирожки!» После полуночи во дворе Особого отдела появились четыре неясных тени. Одна так и осталось во дворе, а три другие, приставив к раскрытому окну второго этажа легкую раздвижную лестницу, скрылись внутри здания. В том же окне следом за ними исчезла и лестница… *** Рано утром в застекленной сторожке очухался от тяжелого сна сержант, которого майор определил на внеочередное дежурство. Он долго тряс головой и никак не мог понять, почему ему так плохо. - Вроде, не ел я никаких пирожков, - бормотал он. - И водки не пил, только пиво… А башка раскалывается, будто бы вчера я литр водяры выпил… - Он посмотрел на свои наручные часы: - Блин! Полшестого… Надо хоть пройтись по территории, мало ли чего могло случиться, пока я спал… Стоная и держась рукой за голову, он негромко свистнул. В ответ не услышал ничего. - Где эти дармоеды? - бормотал он, обходя двор. - Шеф же сказал, чтоб днем их прятать, а ночью - выпускать. Чтоб охраняли… В дальнем углу двора он нашел обоих кобелей. Они лежали около забора и, похоже, спали. Однако все попытки привести их в чувство ничего не давали: собаки не просыпались. - Ну, зараза! - негромко матерился сержант, тормоша ногой то одного, то другого пса. - Чего это с ними? В спячку впали… Заболели что ли? Вчера мой дружбан, Женька Сапрыкин, получил от начальника по первое число. И выговор с занесением, и премии лишил, и даже грозился с должности снять… А сегодня я буду крайним. Он нервно закурил и поморщился - голова по-прежнему была тяжелая. - А оно мне надо? - спросил он сам себя. Сам и ответил: - Не надо! Приняв такое решение, он схватил за ошейник одного из кобелей и поволок его в сарай. Потом оттащил туда и второго. - Днем их никто не хватится, - вслух размышлял он, - а к вечеру, может, и оклемаются. Или сдохнут. Но это будет уже не в моей смене. У меня премия не лишняя, - резонно добавил он и закрыл сарай на навесной замок. В то же утро майор Захаров докладывал Мельникову о результатах «глубокого рейда» по тылам врага: - В кабинетах Пискуна и двух его замов установлены «жучки» проводного типа. С крыши прокинули воздушку на соседнее здание и подключили к высокочастотному модулятору закрытой связи. Далее перемкнули на обычные телефонные линии жильцов того соседнего дома. Информацию можно будет снимать из нашего помещения в ГТС. Но, наверное, не ранее, чем через несколько дней… - Почему? - Ты бы видел, шеф, что там устроила санитарная служба! - усмехнулся Захаров. - Внутри не продохнуть от какой-то химии, а по двору не пройдешь, чтобы не вляпаться в дерьмо. Вот это мы им дали просра… - Стас вовремя осекся, вспомнив, что рядом сидит Мария Плахова. - Ну, короче, прочистить кишечник! - со смехом нашел он более культурное выражение. Он положил на край стола темный футляр со складным арбалетом и заметил: - Отличная штука! На сто метров перекидывает шпагат. И практически без всякого шума. Ну, стрела немного загремела по шиферной крыше, когда протягивали воздушку. А если бы нужно перекинуть линию связи на крышу с мягкой кровлей, то вообще бесшумно. Мельников убрал арбалет со стола и спросил: - А что у тех ребяток в рюкзаках? - Есть кое-что любопытное, - ответил майор и вытащил полдюжины фотокассет. В сейфах нашли список личного состава, личные дела и служебные инструкции. Всё пересняли, но в детали не вдавались. Но то мелочь. Гораздо более интересные вещи оказались в увесистой красной папке, что нашли в сейфе Пискуна. В ней оказалось подробное досье на нашу команду и даже выписки из старых уголовных дел. Интересно, откуда у него такое досье? - Разберемся, - заверил Мельников и спрятал кассеты в стол. Потом спросил у Плаховой: - Как у тебя прошел дебют? - Нормально, Александр Ефимович. Пирожки им понравились… - Да уж… - согласился полковник. - Двадцать два человека попали в больницу. А значит, у нас есть дня три-четыре на подготовку и сбор информации. - Вот микропленка из пирожковой корзины, - добавила она и передала миниатюрный фотоаппарат и микрокассету. Но на пленке не все помещения, и не все люди. - Разберемся, - повторил Мельников и всё спрятал в ящик стола. Когда полковник остался один, он запер изнутри дверь нижнего кабинета и перешел в секретное смежное помещение. Потом положил в шкаф футляр с арбалетом и открыл стоящий в углу небольшой медицинский холодильник. Он вытащил из термостата небольшой стеклянный флакон и усмехнулся вслух: - И всего-то обыкновенная дизентерийная амёба… А каков результат? Сногсшибательный: почти вся команда Пискуна оказалась в инфекционном отделении больницы. Но самое смешное, что никто ничего не понял. Похоже, Пискун до сих пор считает, что эпидемия в его отделе приключилась из-за торговки-грязнули. Наивный идиот! Просто так ничего не случается. А кто с этим не согласен, тому быть в дураках всегда. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь! - закончил он своеобразную «молитву» и вернулся в свой кабинет. *** За час до обеда майор Пискун устроил засаду. Так как вонь в здании еще не выветрилась - позаимствованная из вытрезвителя баба с испитым лицом еще не закончила влажную уборку - он сидел в своем служебном джипе. Через каждые пять минут он посматривал на часы и злорадно усмехался. В полдень у ворот появилась торговка пирожками. Сержант, заранее проинструктированный, как действовать, пропустил ее на территорию. - Пирожки с картошкой! Беляши с мясом! Лучше, чем домашние… С пылу, с жару! - послышалось во дворе. - Налетай служивый люд… Свою обычную присказку ей закончить не удалось. Из-за угла на нее налетел майор Пискун с двумя сержантами: - Арестовать ее! Установить личность! Тетка ошарашено уставилась на милиционеров и на какое-то время растерялась. Потом заверещала на весь двор: - Это меня арестовать?! Да где ж такое видано? Я их кормлю домашними пирожками, а меня за это под арест? Вы чё, белены объелись? - отбивалась она от сержантов. Однако силы оказались не равны: торговке заломили руки за спину и защелкнули наручники. Поняв, что дело серьезно, она резко поменяла тактику: - Да что ж такое деется?! Товарищ начальник! Что я такого сделала? - Что сделала?! - взорвался майор. - Ты отравила двадцать два человека! Ведьма базарная! Сегодня же возбужу уголовное дело… И не за халатность или хулиганство! За диверсию против правоохранительных органов! Ты чем вчера накормила моих людей, а? Пирожками с дохлятиной? Посажу, к чертовой матери! - бушевал Пискун, размахивая руками перед ее лицом. Такой оборот еще больше озадачил торговку: - Не было меня здесь вчера! - взвизгнула она. - Никого я не кормила! В обед у меня пирожки закончились… А после я уже не пошла: кому нужны пирожки после обеда? До самого вечера на рынке и продавала… - Дурочкой решила прикинуться? Не поможет! - майор повернулся к одному из своих людей: - Привези из больницы сержанта Сапрыкина, проведем опознание! Одна нога здесь, другая - там! Потом снова повернулся к торговке: - Я тебя заставлю сожрать эту дохлятину! - он показал рукой на валявшуюся на земле корзину. - Пирожки свежие, - не очень уверенно возразила торговка. - Из натурального мяса. Восемь лет продаю, никто не жаловался… - Свежие, значит? - злорадно спросил майор. - Ну да… С пылу, с жару… - Тогда слушай сюда, ведьма базарная… - закипая, прошипел Пискун. - Или ты сейчас сожрешь свои пирожки, а мы посмотрим, что с тобой будет, или я тебя посажу! Как и обещал: за диверсию! - Пирожки свежие, с пылу, с жару… - завела свою «шарманку» перепуганная торговка. - Восемь лет продаю… - Наверное, вчера попались пирожки из самой первой партии, - ехидно заметил старший лейтенант. - Времен перестройки! - Ну как? Будешь жрать свои пирожки или начинаем оформлять уголовное дело? Торговка обреченно кивнула головой. С нее сняли наручники и поставили перед ней корзину. Майор собственноручно наколол вилкой первый беляш и подсунул его к лицу тетки. По иронии судьбы, им оказался беляш, который при ее аресте выпал из корзины на землю… Та обреченно вздохнула и начала жевать остывший беляш с мелким прилипшим мусором. Вокруг собралось уже человек пять и внимательно следили за небывалой экзекуцией. Как только она доела, майор тут же подсунул ей следующий беляш. - С пылу, с жару… - передразнил он. - Налетай! Подешевело… - Второй беляш - полет нормальный! - комментировал сержант. - Надо бы, шеф, сначала на собаках попробовать… Вдруг, окочуриться? - Туда ей и дорога, - зло ответил майор. - Нечего людей травить… Торговка прекрасно знала, из чего на рынке делают пирожки, но выхода у нее не было. Или она на глазах у их начальника съест сколько сможет пирожков, или и в самом деле загремит под фанфары. Начиная с третьего пирожка, ее стала мучить изжога, а с пятого - урчание в животе. Но она, собрав все свое мужество, героически уничтожала продукцию сомнительного происхождения. - Шестой пирожок - полет нормальный! - продолжал комментировать сержант. - Космическая станция к стыковке готова! Под космической станцией он подразумевал обдристанную уборную. На восьмом пирожке явилось спасение в виде сержанта в больничной пижаме: - Не, товарищ майор, это не та! Та была совсем молодая девка… В животе у торговки началась настоящая революция, и она с тревогой прикидывала, успеет ли добежать до туалета на рынке? - Точно не та? - Точно, товарищ майор! - уверенно сказал Сапрыкин. - Та лет на двадцать моложе… - Пошла вон отсюда! - распорядился майор и зло сплюнул. Потом добавил всем остальным: - Если появится та молодая торговка, немедленно задержать! Два раза повторять не пришлось и женщина пулей вылетела со двора. - Ну, сучка базарная, - материлась она вполголоса, быстро семеня в сторону рынка, - я тебе все космы выдеру! Добегу до уборной - и выдеру! У, стерва! Мало того, что по моим клиентам стала бегать, так еще и дохлятину им подсунула. А вчера еще спросила: «Как торговля, Семеновна?» И с такой усмешечкой… А я в толк не возьму, чего она усмехается? Говорили же бабы, что Светка змея подколодная, а я не верила. Мол, сплетни всё… Подожди, дай только до туалета добежать! Я тебе припомню!.. Через час на Центральном рынке разыгрался последний акт трагикомической истории. Около пирожковой насмерть сцепились две торговки: молодая и старая. На стороне старой был жизненный опыт, злость и внезапность нападения. На стороне молодой - сила, ловкость и выносливость. С душераздирающим воплем старая из засады напала на недобросовестную конкурентку и вцепилась ей в волосы, при этом норовя заехать ногой в живот. Выдержав первый шквал и лишившись клока волос, молодость перешла в яростную контратаку. И результаты этой контратаки были налицо. Точнее - на лице. У старой торговке один глаз сразу заплыл, а второй начал наливаться сизым цветом. При этом обе пинались ногами, царапались и матерились на весь рынок. Это был тот самый образец сочной и хлесткой речи, которую называют базарной. Толпа окружила сцепившихся женщин и на все лады комментировала неожиданное представление. Однако в свару никто не лез. - Да растащите их! - умоляла сердобольная торговка зеленью. - Они же измордуют друг друга! Совсем ведь озверели… Торговки пирожками продолжали наносить друг другу болезненные удары и пинки. Часто они входили в клинч и тогда в ход шли ногти и зубы. - Не-е, - не соглашались мужики. - Это еще хуже, чем разнимать двух собак. В момент рожу располосуют! С синяками любого жена пустит домой, а с расцарапанной рожей лучше не появляться. Скандалов не оберешься! Их и водой теперь не разольешь. Пока друг другу космы не повыдирают - не уймутся… Рыночные менты были точно такого же мнения, но под давлением женской части общественности были вынуждены вмешаться. Кое-как они их растащили и поволокли с собой через густую толпу покупателей. Но местонахождение торговок пирожками еще долго можно было определить довольно точно: над рынком метались два озлобленных и охрипших голоса. В память об отчаянной схватке, остались брошенная корзина и растоптанные беляши с пирожками. Впрочем, корзину с земли подобрали, а пирожки съели рыночные собаки. Правда, не все участвовали в том халявном «пикнике». Два упитанных кобеля есть сомнительные пирожки демонстративно отказались и с гордым видом подались в сторону колбасных рядов… Виктор Аннинский, 2004/2009 гг. От автора. В рассказ «Тварь пирожковая» с некоторым сокращениями вошли две главы из приключенческого детектива «Тени исчезают в полночь».