Степан Знобин вышел во двор. Неподалеку от крыльца в большой навозной луже на корточках сидел Серёжка, возил туда-сюда замызганный пластмассовый грузовик и гудел, изображая звук работающего двигателя. Знобин подошел к нему и бодрым голосом произнес: - Серега, сынок! Мальчик покосился на отца, продолжая гудеть. - Вот что, Серега. Начинается у нас с тобой новая жизнь. Сережка посмотрел на Степана чуть внимательнее, не прекращая игры. Отец подошел к луже вплотную и протянул тяжелую руку к голове пацана. Сережка дернулся, уворачиваясь от отцовской пятерни. - Да не бойсь, что ты в самом деле, как не родной! Новая жизнь, говорю, начинается… А где мать-то? Мать! Слышь, нет? Маринка, где ты там? В открытом окне появилась молодая женщина в синем платке. Строго посмотрела на мужа. - Чего тебе? - Маринк, я, это… Пить сегодня не буду, слышь? И завтра не буду. Марина вышла на крыльцо. Вытирая ладони о фартук, она направилась к сыну, взяла Сережку на руки. - Чё, допился? Заболел, что ли? – настороженно спросила мужа Марина. - Эх, мать… Не буду, говорю, пить, а ты за свое опять… Так решил. Только по праздникам. Ну, мож, по выходным… Марина махнула рукой. - Понятно. У тебя что ни день – выходной. - Да не, по выходным, какие в календаре красным… Вот, значит, какие дела. Марина, собравшаяся было уже войти в дом, остановилась, вздохнула и очень тихо, почти про себя, сказала: - Ну-ну… Иди к столу. Завтракать будем. Степан стоял посреди двора, почесывая впалый живот, улыбался сам себе. - Маринк! Я, это, на почту схожу… Денег дай. Марина снова появилась в дверном проёме с дымящейся сковородой в руках. - Знобин, ты в конец ополоумел. Какая почта? Какие деньги? Нет денег у нас! Зачем это тебя на почту несет с утра пораньше? - Да не заводись, мать. Газету хочу купить. С этими, с кроссвордами. Дай денег. Жена села на ступеньку крылечка, поставив рядом сковороду с жареной картошкой, закрыла руками лицо. - Ну, что ты, в самом деле, Марин! Не занимать же у соседа… на газету,- пробубнил Знобин. Женщина встала, отвернулась, доставая из-за пазухи старый потертый кошелек. Не глядя на мужа, протянула ему мятую десятку. - На. Сдачу не забудь…, - и медленно пошла в дом. Минут через двадцать на кухню вошел сияющий Знобин. В руках он сжимал свернутую в трубочку свежую газету. Жена и сын сидели за столом. - Вот! – торжественно произнес Степан, усаживаясь рядом с Мариной. – Купил! Посмотрим… Серёга, карандаш дай. Сережка, взглянув на мать, нерешительно сполз со стула, вышел и вскоре вернулся с длинной деревянной коробочкой в руках. Знобин взял из коробки красный карандаш. - Ах да, вот твоя сдача. Шесть рублей, – Степан пошарил в кармане, выложил на голубую клеенку аккуратным столбиком несколько монет. - Ты есть-то будешь, читатель? – спросила мужа Марина. - А как же… Хех! Одной газетой сыт не будешь. Та-ак… По горизонтали… Город в Московской области. Четыре буквы. Слышь, Марин! - А я почем знаю. Я и в Москве-то не была ни разу, а ты говоришь: «в Московской области»! – раздраженно ответила Марина, ставя перед мужем тарелку. - Ну, ладно. Дальше… Мле… Гм… Млеко…питающее! Вот! – Степан вопрошающе смотрел на жену. - Корова, наверное. - Сама ты… Гм… Тут букв много! Семь. А в корове пять. Нет, шесть… Ну, ладно. Дальше… Инертный газ. Марин, слышь? - Да ну тебя, - обиделась Марина. Пока Марина гремела посудой в раковине, Степан шуршал за ее спиной газетными листами, а Сережка перебирал в коробке цветные карандаши, шмыгая носом. - Итить-колотить! Ну надо же! Сегодня какой день, мать? – донесся до Марины голос мужа. Она обернулась. - В каком это смысле – какой день? - Ну, число какое? - Двенадцатое… кажется… июня. Пятница. - Где у нас календарь? Знобин стал искать глазами настенный отрывной календарь, висевший прямо над столом. Найдя его, наконец, он вскочил со стула, стал перебирать пальцами не сорванные вовремя листки. Добравшись до нужной страницы, он сел, воскликнув: - Ну, вот! Так и есть! - Да что случилось-то? - испуганно спросила Марина. - Красный, чтоб его! Красный день календаря! Праздник сегодня – День Независимости. Вот и в газете пишут, смотри сама, – Знобин протянул газету жене, но та не взяла её в руки, лишь немного прищурилась, глядя на страницу, и, переводя взгляд на мужа, безучастно спросила: - И что? - Ну, как - что? Сказал же… По праздникам… Прости, мать. Праздник! Я это… скоро вернусь, – пробурчал почти смущенно Степан, сгреб ладонью мелочь со стола и направился к выходу. - Стёпа, ты…куда? – только и успела произнести Марина, но Знобин ее уже не слышал. А Сережка, поняв, что газета уже никого не интересует, быстро утащил её под стол. Оттуда послышался звук рвущейся бумаги, а спустя минуту вылетел кривой самолетик, но, не успев набрать высоту, спикировал и, видимо, разбился, ударившись об пол.