О чем это я ?.. Памятник! Он был заказан, сделан, пропит, мне обещали его повторить за неделю. Грузовик был из колхоза , водитель не знал Горький , отвлекался на троллейбусы, не понимая - зачем автобусу палки на крыше. Я Горький знал , но знал как пешеход, и все мои «... налево, направо...» заканчивались какими-то знаками, слезливым матом водителя в адрес ГАИ, советской власти, худ. фонда и всего изобразительного искусства во главе с академиком живописи Герасимовым. К зданию худ .фонда мы выползли по трамвайным рельсам. « Скульптурка» была на первом этаже, что вызывало зависть коллег с более высоких этажей, где созидались панно на высоком идейно—художественном уровне, и откуда было трудно спускаться спьяну. В центре мастерской на полу лежал бетонный барельеф ордена Ленина диаметром метра три –четыре, накрытый листом тонкой меди. По листу как отравленные тараканы ползали пьяные рабочие, стуча киянками. Любой удар был полезен, медь принимала форму, заданную бетоном. Вокруг стояли куски монументов – ноги, грудные клетки, руки с поросятами, детьми и кувалдами, головы мужчин и женщин. Деньги, выделенные на подъем сельского хозяйства, превращались в бетон монументов, сляпанных холодными , пьяными руками. Было предобеденное время, и мастер смотрел на меня явно раздвоенным взглядом, собирая два изображения в одно. Получив мои деньги, рабочие бодро загрузили в кузов грузовика куски монумента .За какой-то час суеты триста рублей были пропиты, в кузов закинуты не те ноги, за замену которых потребовали еще четвертной. Затем все неожиданно подобрели и стали предлагать цемент редкой марки, бюсты вождей. Водитель выпросил отливку Венеры Милосской, увиденную в уголке, причем взял лишь среднюю часть-от колен до пояса. До этого он долго перебирал гипсовые куски Давида - глаза, нос , кисти рук. Он явно искал ту часть тела, которую темной ночью хотел бросить в окно председателю.Эта часть не находилась…